Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2007
В России не случилось эпохи джаза. В России эту музыку любили, но тихо и с запозданием. Здесь к Хэмингуэю душа лежала больше, чем к джазу. Немалую роль в том играло и официальное отношение к “музыке толстых”, служившей ярким примером агрессивного американского империализма. Однако в сердца советских людей джаз все же проник – сначала робко, через песни Леонида Утесова, затем – через трофейные фильмы “Серенада солнечной долины” и “Девушка моей мечты”. Позже к подобной музыке стали относиться лояльнее, но и интерес к ней пропал: бывшие стиляги превратились в “детей цветов” и вместо стильных ботинок “на манной каше” надели широкие цветные балахоны. Джаз же остался прерогативой взрослых задумчивых людей, которые любят заниматься дегустацией всего на свете: напитков, музыки, мыслей. И, слушая в машине “The Best of Armstrong”, посматривают в стекло, дабы насладиться своей элитарностью.
В России не случилось эпохи джаза. Зато все еще случаются вечера в стиле jazz-night. Клуб “Б1 Максимум” решил пойти навстречу не только любителям ансамблей прошлого века, чьи названия говорят сами за себя, но и людям, которые предпочитают музыку менее известную, зато подходящую для дегустации. Во второй половине сентября здесь прошла первая “джаз-вечеринка”, на которой выступил легендарный Archie Shepp Quartet.
Зрители собирались вяло. К началу выступления любители джаз-музыки заняли всего два vip-столика, зато журналисты были на редкость дисциплинированы и оккупировали все барные стулья. Со своих наблюдательных постов они голодным взглядом следили за тем, что заказывают vip-столики, и уже через полчаса разгневали официанток, которым то и дело приходилось спотыкаться о ноги представителей различных московских изданий. Журналисты стоически терпели.
Разогревали публику перед выходом героя музыкальной “ночи” именитые российские джаз-банды: “Moscow Ragtime Band”, ансамбль Сергея Манукяна, ансамбль Валерия Киселева. Выступлением последнего концерт и открылся. Валерий Киселев – известный московский кларнетист и саксофонист – был сдержан и элегантен, он любовно представлял каждый номер и изящно поворачивался, демонстрируя публике прекрасно сшитый фрак.
Вторым в программе вечера был Сергей Манукян, который благодаря простой манере поведения и свитеру как противоположности фраку создал непринужденную атмосферу в зале. Видимо, немного устав от академизма Валерия Киселева, зрители расслабились. Ансамбль Сергея Манукяна исполнил отличную программу из популярных соул-номеров 60-х.
Тем временем зрители прибывали, официантки суетились, журналисты все острее ощущали социальное неравенство, пик которого наступил, когда к одному из столиков поднесли огромное блюдо с виноградом. Солист игравшего после Манукяна “Moscow Ragtime Band” делал все, чтобы понравиться публике. Но ни задорный ньюорлеанский джаз, ни энергия солиста не спасли коллектив от неожиданно громкого крика: “Archie, выходи! Покажи им!”. Зрители словно бы вспомнили, зачем пришли сюда, и стали звать Archie интеллигентно, но настойчиво.
Когда на сцене появился спокойный седовласый музыкант в шляпе и с контрабасом, как будто позаимствованным из музейного зала, публика смолкла. Занял свое место красивый и сдержанный пианист. Наконец вышел Archie, деловито сел на приготовленный для него барный стул, внимательно посмотрел на зрителей. Зрители внимательно посмотрели на него. Archie стар, у него большое лицо и много морщин, в каждой из которых – по воспоминанию о прошлом: безрезультатные поиски работы; колледж драматического искусства; знакомство с Джоном Колтрейном; 1964 год – год, когда они впервые выступили вместе на Ньюпортском фестивале, и это принесло Archie славу. Сейчас Арчи Шепп тяжело двигается, хмуро смотрит вокруг, быстро устает. Ему семьдесят. Немногим больше, чем музыкантам его квартета. Он не старается выглядеть “бодрячком”, поддерживать свою популярность. Archie можно не беспокоиться: любую его импровизацию зритель любой страны примет на “ура”. Несмотря на возраст Archie мастерски держит внимание публики, даже когда пьет воду или молча прогуливается по сцене. Его импровизации по-прежнему резки и непредсказуемы. В свое время саксофонист Арчи Шепп был одним из самых известных исполнителей авангардного джаза, позже его стиль стал более традиционным. Музыку, которую играл “Арчи Шепп Квартет” в “Б1 Максимум”, невозможно назвать классическим джазом, это смесь accid, авангарда, соула, негритянских народных песен. Последние имеют для Арчи Шеппа особое значение. Исполняя одну из них со своим барабанщиком, знаменитый музыкант заметил: “Это мелодия тех времен, когда не было ни саксофонов, ни кларнетов, ее напевала моя бабушка, которая родилась рабыней и рабыней умерла”. Для Archie тема рабства всегда была болезненной.
В этот вечер Арчи Шепп заставлял себя слушать: рычал песни о свободе и унижении, пел грустные “вечерние” блюзы, переносящие слушателей во времена противостояния Юга и Севера. Vip-столики немного примолкли. Музыкант заставлял чужую боль воспринимать как свою… Предки тех, кто сидел за этими столиками, не могли двести лет назад бить плеткой чернокожих рабов. Быть может, поэтому у нас не случилось эпохи джаза? Русские крепостные пели другие песни… Однако сейчас, облокотившись на столики, накрытые белыми скатертями, они с волнением слушают внука чернокожей рабыни, и не понимая слов песен, любуются легендой джаз-музыки и немного собой.
Концерт закончен. Archie устал и, хрипло попрощавшись, покидает сцену. Официантки собрались в стайку и переговариваются, журналисты побрели к метро. У сцены танцуют юноша и девушка. Просто танцуют.