Не путать кислое с желтым
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2006
Демократия, еще лет двадцать назад казавшаяся светлым будущим человечества в целом и нашей страны в частности, с каждым днем вызывает все больше нареканий. Некоторые из них ни у кого не вызывают сомнения: в самом деле, как уже не раз отмечалось, если государство получает основные доходы не от налогов с рядовых граждан, оно и не будет к этим гражданам особо внимательно прислушиваться. Но есть и упреки парадоксальные. Самый часто употребляемый из них сводится к утверждению: демократы – русофобы.
Нас никто не любит
В самом деле, Россию критикуют весьма активно. И самые громкие обвинения исходят как раз из стран, в чьем демократизме давно уверен весь мир (кроме разве что особо демагогичных диктаторов вроде Каддафи). Насчет обоснованности этих обвинений мнения расходятся. Но само их изобилие раздражает. Более того: основная доля обвинений сводится как раз к тому, что наша демократия общим стандартам не соответствует. Хотя сами эти стандарты не только возникли в далекие от сегодняшнего дня исторические эпохи, но и “заточены” под условия, во многом отличные от российских. Принять их в полном объеме нам пока трудновато.
Правда, находящемуся за границей эти подробности могут быть и не заметны. Но уж наши-то отечественные демократы должны ориентироваться в местных условиях и не требовать заведомо невыполнимое. Впрочем, похоже, что они до сих пор руководствуются прежде всего призывом парижских студентов, бунтовавших в 1968-м: “Будьте реалистами – требуйте невозможного”.
Демьянова демократия
Каждый раз, когда Россия выполняет какое-нибудь из требований демократов (хоть своих, хоть зарубежных), последние возмущаются еще больше. Мол, вот ведь раньше русские называли это невозможным, а теперь делают – значит, раньше просто не хотели. И надо еще сильнее давить на государство, чтобы заставить сделать еще что-нибудь полезное, хотя им и нежеланное.
Ни дать ни взять “Демьянова уха”: каждая съеденная ложка рождает новый приступ уговоров скушать очередную тарелку – и так до полного отвращения.
Правда, записных демократов, как и басенного Демьяна, понять можно. Уха, по словам Крылова (большого гурмана), и впрямь была вкусна и полезна. Демократия – судя по самым развитым странам – ничуть не менее полезна, чем уха. Но, как учил еще средневековый основатель лекарственной химии Теофраст Бомбаст Ауреол фон Гогенхайм, более известный под псевдонимом Парацельс, только доза делает лекарство ядом и яд лекарством.
А, кстати, так ли уж целебна демократия?
Голосование ногами
Вряд ли существует в обществе хоть одно явление, полностью лишенное недостатков. И даже на самой темной стороне жизни можно найти что-то светлое. Выходит, общая оценка определяется соотношением разных свойств. Более того: это соотношение каждый определяет согласно своему вкусу и по своему усмотрению. Для кого-то важнее свобода слова, для кого-то – спокойствие на улицах, а еще кто-то доказывает, что одно без другого невозможно. Поэтому вряд ли можно выработать не только единую для всех нас оценку общества, но и единый способ эту оценку обществу вынести. Но есть все-таки вполне надежный способ оценки – миграционный.
С незапамятных времен часть людей переселяется с места на место. В погоне за лучшей жизнью, а иной раз и просто ради спасения и выживания человечество еще в доисторические времена освоило снега и пустыни, горы и болота. И сегодня потоки переселенцев не прекращаются даже в те края, где правители считают каждый переход границы едва ли не личным оскорблением.
Практически каждый человек сам выбирает направление переезда. Но едут ежегодно многие миллионы. И если посмотреть общую – статистическую – картину, становится ясно: люди в основном стремятся туда, где больше свободы – экономической и политической. Обратные потоки несравнимо слабее.
Конечно, мало кто говорит так же отчетливо, как Александр Галич: “Я выбираю свободу”. Чаще всего едут просто туда, где живется лучше.
Иной раз народная оценка противоречит официальной. Если на “свободную” Украину уезжает меньше русских, чем украинцев к нам, – так ли хороши дела в тамошней политике, как принято писать в “свободной” прессе?
Выходит, чем меньше в стране свободы, тем хуже в ней жить. Причем, как правило, хуже в самом очевидном (материальном) смысле. Оно и понятно: активная деловая жизнь без свободы практически немыслима. Многие просто спасаются от бедствий войны – межгосударственной или (в наши дни куда чаще) гражданской. Тоже очевидно: чем меньше свободы, тем сложнее решать спорные вопросы миром; тем больше угроза насилия. Вот почему человечество в целом собственными ногами голосует за свободу. То есть в политическом смысле – за демократию.
Свобода против нас?
Отчего же тогда в нашей стране столь многим демократия не по вкусу? А главное, почему столь многие демократические страны резко выступают против России? Причем зачастую даже в тех случаях, когда совершенно очевидно, что недовольство уровнем нашей собственной свободы оказывается для этих стран всего лишь поводом проявить недовольство более глобальное и вызванное совсем иными причинами. Например, еще в 1970-е годы американские парламентарии Джексон и Вэник предложили не предоставлять Советскому Союзу статус наибольшего благоприятствования в торговле1 до тех пор, пока мы не предоставим своим гражданам право свободного выезда из страны. Свобода эта появилась у нас еще в период перестройки. А теперь границы всех республик былого Союза (за исключением разве что прибалтийских стран да Туркмении) открыты всем ветрам. Тем не менее в отношении большинства этих территорий – в том числе и в отношении России – правило Джексона и Вэника все еще действует.
Да и многие другие деяния, формально продиктованные демократическими соображениями, по содержанию более чем сомнительны.
Разноцветные мятежи
Вспомним хотя бы серию “бархатных” и “цветных” переворотов в странах, где очевидны интересы России. Конечно, можно долго рассуждать о народном волеизъявлении, которое якобы искажали злобные бюрократы и коррупционеры. Но не худо бы подтвердить эти рассуждения хотя бы одним доказательством фальсификации выборов, послужившей поводом для массовых демонстраций с отчетливым привкусом искусно нагнетенной истерии.
Правда, Киргизия еще не оправилась от революционных погромов в марте 2005-го. Да и на Украине с момента “рыжего бунта” (эта верхушечная перетасовка явно не заслужила ни благородной оценки “революция”, ни окраски в чистый цвет, выделенный из радуги. Да и сами ее деятели ведут себя подобно буйным рыжим клоунам в цирке. Разве что Ющенко играет грустного белого клоуна) прошло немногим более года. Но и в Грузии, и даже в Сербии до сих пор не прошло ни одного публичного суда над деятелями центральной власти, обвиняемыми в подмене результатов голосования. Более того: даже обвинений такого рода никому не предъявлено. Правда, осуждено несколько сотрудников участковых избирательных комиссий, но подобное регулярно случается и в тех самых странах, откуда исходит моральная, а то и организационная поддержка переворотов.
Несложно доказать: сами эти перевороты – вопиющее нарушение демократии. Причем не только по сути – ведь уличные шабаши затрагивают лишь ничтожно малую долю населения и хотя бы поэтому куда менее надежно, чем всеобщее голосование со всеми его издержками, показывают народную волю. Судя по реальным – за вычетом всех возможных фальсификаций, поддающихся хотя бы косвенному учету, – результатам оспоренных голосований, побеждали как раз те силы, в чье превосходство будто бы не верили мятежники.
Урок избирательной арифметики
Скажем, на Украине во втором туре президентских выборов 2004 года бурные насмешки западных наблюдателей вызвала явка на голосование в Донецкой области: 96 процентов списочного состава избирателей. Правда, и на противоположном (и в географическом, и в политическом смысле) конце Украины – во Львовской области – явка перевалила за 90 процентов. Но это никого не удивило: ведь голосовать за бывшего финансиста Ющенко – дело, по мнению Запада, совершенно естественное. А вот голосовать за бывшего предпринимателя и, что греха таить, бывшего в далекой юности хулигана и грабителя Януковича, по представлениям того же Запада, совершенно неприлично.
Между тем общеизвестно: по меньшей мере треть взрослых мужчин исторической Галичины – Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей нынешней Украины – постоянно находится на заработках за пределами страны. В основном в Венгрии, Польше, Словакии и Чехии. Заметного повышения пассажиропотока из этих стран в Галичину в предвыборные дни и часы зарегистрировано не было. Стало быть, голосовать физически могли не более 85 процентов списочного состава избирателей. И по меньшей мере пять процентов явки – бесспорные “мертвые души”.
В то же время донецкие шахтеры, прежде всего благодаря усилиям своего бывшего губернатора Януковича, работают в основном дома: за рубежом добывают хлеб насущный самое большее десять процентов мужчин. То есть официально объявленный уровень явки избирателей теоретически мог быть обеспечен даже без привлечения ресурсов извне.
Но ведь привлечение как раз было!
На заработках в России постоянно находится около полутора миллионов (!) граждан Украины. По существующим нормам им полагалось по меньшей мере четыреста участков для голосования. “Рыжие” фракции Верховного Совета Украины всячески саботировали принятие соответствующих решений. В конце концов “бело-голубые” сторонники Януковича сдались, и было постановлено организовать в России всего сорок участков. Тогда ющенковская коалиция заявила Верховному суду: постановление принято позже допустимого законом срока (то, что запоздание обеспечено их же усилиями, ющенковцев ничуть не смутило) и поэтому недействительно. Так что в конечном счете в России действовали всего четыре участка – в посольстве Украины в Москве и в трех консульствах.
Таким образом полутора миллионам дееспособных граждан откровенно отказали в праве демократического волеизъявления. Тогда они всеми доступными способами отправились на родину. Ведь они, в отличие от галичан, жизненно заинтересованы в хороших отношениях обоих государств. Поток желающих проголосовать оказался так велик, что на день голосования пришлось ввести десятки дополнительных поездов местного и дальнего следования и сотни (или даже тысячи) автобусных рейсов.
Железнодорожные и автобусные маршруты, соединяющие Украину с остальной Россией, по очевидным географическим причинам проходят через северную и восточную части южной республики. Времени на разъезды по всей Украине у прибывающих избирателей не было: работа ждала их уже в понедельник.
Северные области – Черниговская и Киевская – были уже ярко окрашены “рыжей” агитацией и поэтому к приезжим негостеприимны. Именно оттуда пошла легенда об автобусах, заполненных сторонниками Януковича и загруженных десятками открепительных талонов: мол, одни и те же люди голосовали десятки раз на разных участках. На самом деле автобусы и люди были разные – просто очень уж их много понаехало, и избирательные участки, рассчитанные только на местных жителей, захлебнулись.
Не удивительно, что приезжие голосовали почти исключительно в восточных областях – Донецкой, Луганской, Харьковской (в соседней Сумской не получалось: там и рядовые жители, и начальники были настроены в пользу своего земляка Ющенко), да кое-кто добирался до Днепропетровской. Их, конечно, старались развозить по разным мелким городкам и поселкам, чтобы не перегружать участки в областных и районных центрах. Поэтому во многих местах явка – без всяких приписок – обязана была заметно превысить сто процентов списочного состава. А в целом по восточным областям те самые 90 – 95 процентов, вызвавшие вопль о фальсификации, неизбежно набирались естественным путем.
Несложно подсчитать: общее количество заведомо вброшенных бюллетеней в западной части Украины и Галичине в несколько раз больше, чем в Донбассе и Слобожанщине. Учитывая политическую ориентацию этих регионов, можно не сомневаться: фальсификации в пользу Ющенко многократно превысили фальсификации в пользу Януковича. То есть можно утверждать: Янукович победил куда убедительнее, чем явствует из официальных данных.
Конечно, не все виды подтасовок проверяются так же легко. Но тут можно ориентироваться на общий объем данных, представленных обеими сторонами в декабре 2004-го в Верховный суд Украины. “Бело-голубые” опротестовали куда больше действий в “рыжих” регионах, чем “рыжие” – в “бело-голубых”. Правда, суд вовсе отказался рассматривать “бело-голубой” иск – на том забавном основании, что и “рыжих” протестов достаточно для отмены результатов тура. Но ведь в момент подачи документов сторонники Януковича еще не знали, что суд начнет с рассмотрения претензий Ющенко! Так что вряд ли их требования высосаны из пальца. Даже если для простоты считать, что документированной лжи с обеих сторон было примерно поровну, то реально победил именно Янукович.
За другими жертвами “бархатных” революций я, к сожалению, следил далеко не так внимательно, как за своей малой родиной. Но и оттуда в печать, лежащую в пределах моего поля зрения, не просочилось сколько-нибудь убедительных с арифметической точки зрения свидетельств сознательных и целенаправленных фальсификаций в пользу партий власти. Так что необходимость бунта в этих странах тоже далеко не доказана.
Антидемократические и антироссийские
Между тем режимы, пришедшие к власти в результате уличных бунтов последних лет, ничуть не демократичнее своих предшественников. Разве что Коштуница оказался не столь деспотичен, как Милошевич, но лишь потому, что, в отличие от “железного Слобо”, попросту ни на что не способен. Зато Саакашвили давит оппозицию с силой, даже не снившейся стареющему и успокаивающемуся Шеварднадзе. Ющенко атакует сторонников Януковича методами, несомненно, относящимися к категории политических репрессий (это заметно хотя бы по тому, что возбужденные с его подачи дела, к счастью, рассыпаются уже на стадии следствия). Акаева, признанного – в том числе и на Западе – величайшим демократом Центральной Азии, сменил Бакиев, о котором подобное даже в шутку не скажешь.
Вдобавок можно не сомневаться: выдвиженцы бунтующих улиц, в отличие от своих предшественников, сделают все от них зависящее, чтобы и впрямь фальсифицировать все предстоящие выборы. Ведь они пришли к власти заведомо преступным путем – вопреки не только законам своих стран, но и общепринятым нормам представительной демократии. Значит, после ухода от дел – хоть насильственного, хоть мирного – скорее всего вынуждены будут за все это ответить. Следовательно, сделают все от них зависящее, чтобы остаться на вершине до самой смерти. А если демократические стандарты будут этому мешать – тем хуже для стандартов.
К России же новые правители относятся ощутимо хуже старых – хотя и старые тоже вряд ли похожи на марионеток Москвы. Милошевич обращался к нам только за помощью, но Коштуница о существовании нашей страны вовсе забыл. Шеварднадзе с явным отвращением говорил о Москве, где в бытность свою министром иностранных дел наломал (то ли с непривычки, то ли путаясь в собственных интригах) немало дров, но на лице Саакашвили читается диагноз “истерия”, и нацелена эта истерия на север. Кучма вертелся между Западом и Востоком, пытаясь подобно ласковому теленку сосать всех доступных маток – Ющенко кланяется исключительно на закат, а на восход разве что сплевывает через правое плечо. Акаев искренне дружил с нами (и даже признал русский язык вторым государственным) – Бакиев с трудом признает необходимость поддержания межгосударственных контактов.
Между тем государства давно победившей демократии не просто демонстративно поддержали преступный путь к победе. Они, по сути, сами организовали преступления, ставшие источником новой власти. Сербию несколько недель бомбили под откровенно смехотворным предлогом (причем заодно поддержали приезжих наркоторговцев и террористов в их настроениях, направленных против законопослушных мирных коренных жителей), а потом долго тренировали вожаков грядущего студенческого бунта. Эти же вожаки потом на американские деньги организовали учебу своих грузинских коллег. Неформальные молодежные движения, вокруг которых возник шабаш на центральной площади Киева, формировались в течение нескольких лет (опять же за счет американских благотворителей, чья щедрость подробно документировалась), а руководителей украинских силовых структур заблаговременно предупредили, что малейшая попытка пресечь массовые беспорядки может обернуться гаагским трибуналом. Разве что в Киргизии от погромщиков исходил отчетливый запах не столько заокеанских учебных грантов, сколько откровенных афганских наркодолларов, но мало кто сомневается: по малейшему намеку американского посла полиция и армия выполнили бы свой долг, невзирая на слабость Акаева!
Выходит, для просвещенного Запада демократия – только ширма, из-за которой то и дело проглядывает откровенно антидемократичная русофобия.
Пятая колонна
В это особенно легко поверить, глядя на тех наших граждан, кто давно уже избрал защиту демократии своей главной профессией. Самые яркие представители этого слоя давно уже относятся к собственной стране по принципу “чем хуже – тем лучше”. Понять их можно: только обстановка всеобщего разочарования в действующей власти дает им шансы на собственное возвышение. Но “понять” вовсе не обязательно значит “простить”.
Правда, вопреки мнению своих оппонентов наши профессиональные демократы чаще всего не особо надеются ни на свою безоговорочную политическую победу, ни на спокойную старость в краях, ставших для них идеалом. Они просто давно разучились видеть реальные успехи родины. Слишком уж ничтожны эти успехи по сравнению с их мечтами.
Подобные искажения зрения способны принести едва ли не больше бед, чем прямой злой умысел. Хотя бы потому, что злоумышленник обычно преследует реальную выгоду и поэтому вынужден исследовать реальную обстановку. Погоня же за идеалом зачастую похожа на старинную помещичью забаву – охоту в отъезжих полях: орава конников мчится, вытаптывая все на своем пути.
Выходит, и тут – независимо от реальных намерений самих действующих лиц – демократия то и дело оборачивается русофобией.
Свобода в экономике и политике
Вдобавок и сегодняшняя российская экономическая практика ассоциируется прежде всего с демократией – ведь творцы нашей нынешней стратегии первоначально приходили во власть именно под демократическими лозунгами. Правда, сами они уже давно не задумываются о своих первоначальных идеалах, а твердо веруют, что куда лучше народа знают, что ему нужно.
Следует признать: на заре российских реформ они и впрямь во многих случаях оказывались правы. Ведь рядовые граждане были в ту пору знакомы с принципами работы реального рынка еще хуже профессиональных советских экономистов. Но сейчас едва ли не вся страна знает ключевые принципы современной экономики. Почти каждый взрослый вменяемый гражданин способен если не планировать развитие государства, то хотя бы представить себе возможные последствия лично для него планов, разработанных другими.
Выходит, давно пора вводить отработанный на Западе механизм участия всего народа в принятии ключевых экономических решений. Если же под демократическими лозунгами отрицать реальные принципы демократии, планы развития экономики неизбежно разойдутся с интересами большинства ее участников. Значит, форма демократии, утратив содержание, вновь станет антинародной – в нашем случае русофобской.
Любовь и ненависть
Итак, примеров антироссийской демократии мы видели более чем достаточно. Но, прежде чем делать из них вывод, следует все же ознакомиться со всем спектром доступных данных мировой политики. И тогда становится ясно: нас не любят далеко не все демократы. Например, самая густонаселенная демократия мира – Индия – с момента обретения независимости и по сей день относится к России неизменно дружелюбно. Или, скажем, Бразилия, пресытившаяся военными переворотами и уже много лет твердо идущая демократическим путем, тоже нам нисколько не враждебна.
По другую же сторону баррикад – в русофобском лагере – вовсе не только демократические государства. Так, арабские страны, отродясь даже не изображавшие демократию, имитируют любовь к нам разве что в обмен на щедрые и фактически бесплатные военные поставки. А те арабы, кто способен самостоятельно оплачивать свое вооружение, даже не пытаются ничего имитировать. Иран и Пакистан, почти все латиноамериканские и африканские диктатуры также нисколько не склонны относиться к России сколько-нибудь дружелюбно.
Да и внутри России уже сформировались изрядные политические силы, умеющие сочетать трезвые планы с интересами всех граждан страны.
Цель и средство
Выходит, демократия вовсе не обязательно порождает русофобию. Впрочем, и русофилию она порождает ничуть не чаще. Парадокс? Ничуть. Достаточно вспомнить, что такое демократия. Не в нашем – все еще во многом иллюзорном – представлении, а в мировой практике.
Демократия – всего лишь механизм. Способ согласования разных, порою прямо противоположных, общественных интересов великого множества независимых друг от друга людей. Так же как рынок – способ согласования столь же разнообразных хозяйственных интересов столь же многочисленных и столь же независимых людей.
Как и любые другие механизмы, демократия и рынок несовершенны. Вполне можно придумать другие, более надежные и эффективные, способы достижения тех же целей. Но придумать – еще не построить. Из всех осуществимых способов управления экономикой именно рынок практически дает наилучшие возможные результаты.2 Столь же строгое теоретическое доказательство наивысшей эффективности демократии пока не найдено. Но, как отмечал еще великий практик политики Уинстон Леонард Спенсер Черчилл, все другие способы управления государством намного хуже.
Внутри и снаружи
Если демократия – всего лишь инструмент согласования интересов, то поведение демократической страны зависит именно от ее интересов. Интересы прочих стран учитываются лишь в той мере, в какой их можно согласовать с внутренними интересами самой страны. Если же согласовать нельзя, то и учитывать незачем. Россия столь велика (и все еще сильна), что просто не в состоянии ни в чем не противоречить другим государствам. В том числе и вполне демократическим. Не удивительно, что при всем своем демократизме они будут на нас давить. И чем демократичнее – тем искуснее надавят. Ибо лучше учтут интересы своих граждан – и будут вынуждены ущемлять наши.
Демократия защищает всех, кто внутри нее. И друг от друга, и – главное – от всех, кто снаружи. Мы пока снаружи западного мира. От нас и защищаются.
Демократии между собою не воюют
Подобная защита далеко не безгранична. Например, демократические государства не склонны к большим войнам. А уж между собою и вовсе не сражаются: если умеешь договариваться, чаще всего довольно быстро выясняешь, что даже самый худой мир гораздо выгоднее сколь угодно доброй ссоры.
Последняя крупная война, все участники которой мало отличались по степени демократизма – Первая Мировая. Вопреки тогдашней пропаганде Германская и Австро-Венгерская империи были ненамного менее демократичны, нежели империя Британская. Да и Россия, пусть вяло и неохотно, двигалась в сторону британских идеалов. Разве что Франция и США намного опередили своих соратников, но это с лихвой компенсировалось откровенной недемократичностью воевавших по ту же сторону линии фронта Сербии и Греции.
Опыт той войны не прошел даром. Во Вторую Мировую Великобритания и Франция втянулись, несомненно, вопреки собственной воле. Даже откровенно идиотские, провальные и самоубийственные шаги вроде Мюнхенского сговора или восьмимесячного бездействия в начале войны – следствие не хитроумных интриг, а открытого страха перед любым применением собственной силы.
А если до драки все же доходит, демократии предпочитают воевать железом, а не кровью. В той же Второй Мировой американцы расходовали куда больше снарядов и авиабомб, чем прочие воюющие стороны. Зато и солдат своих теряли при прочих равных условиях несравненно меньше. К чему проявлять чудеса героизма, если можно просто смешать противника с землей или со щебнем его собственных городов? Не зря один из лучших американских генералов этой войны – Джордж Паттон – вошел в историю фразой, обращенной к его солдатам: “Я не прошу вас умирать за свою родину – сделайте так, чтобы мерзавцы по ту сторону линии фронта умерли за свою родину”.
Подобная стратегия не гарантирует победу. Например, Франция капитулировала через считанные недели после начала немецкого наступления – просто потому, что ее политики, генералы, рядовые солдаты были готовы убивать, но ни в коем случае не умирать. Но если удается свести боевые действия к соревнованию экономических ресурсов (как вышло в обеих мировых войнах у США и Великобритании – благодаря морской изоляции от театров военных действий), демократия побеждает. Просто потому, что в условиях свободы экономика обычно развивается быстрее и ресурсов для сражений оказывается больше.
Кстати, во Второй Мировой ресурсы тех же США и Великобритании оказались достаточно велики, чтобы помочь далеко не демократичному СССР многими жизненно важными видами сырья, да и промышленными изделиями, во вполне ощутимом объеме. Есть даже историки, объясняющие печально знаменитый отказ Сталина признать неизбежность скорого германского нападения не приступом самоуверенности, а хитроумным расчетом. Мол, надо было любой ценой предотвратить малейшую возможность обвинения СССР в агрессивности, чтобы гарантировать щедрые поставки от демократичных союзников. Версия заковыристая, но не вовсе лишенная логики – особенно если учесть, что любую цену всегда платят из чужого кармана.
Демократия и мы
Впрочем, исторические изыскания редко убеждают. Не зря говорят: история учит только тому, что история ничему не учит.
Зато знания о назначении и принципах работы механизма демократии учат очень многому. Прежде всего тому, что демократия сама по себе никоим образом не порождает русофобию. Это – понятия из совершенно разных и никоим образом не пересекающихся смысловых рядов. Точно так же нельзя утверждать, что желтое обязательно будет горьким или, скажем, сладким, а кислое – несомненно синим или бесспорно коричневым.
Раз так – значит, мы можем решать, нужна ли демократия нам самим, не оглядываясь на соседей. Все равно их отношение к нам будет зависеть прежде всего не от соотношения уровней демократичности, а от значительно более глубинных – экономических – причин.
Впрочем, в какой-то мере наше внутреннее состояние все же повлияет и на соседей. Хотя бы потому, что опыт все той же Второй мировой войны приучил демократов панически бояться диктаторов. Правда, эта паника не мешает некоторых диктаторов приручать – слова Фрэнклина Делано Рузвелта: “Сомоса, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын” – вряд ли когда-нибудь устареют. Но любой диктатор, не вполне зависимый от демократов, может стать для них опасен. А страх, в свою очередь, опасен для окружающих.
Например, режим Милошевича не слишком напоминал откровенную диктатуру, да и Сербия по сравнению со США или Европейским Союзом ничтожно слаба. Но ведь и Гитлер пришел к власти в Германии, все еще не оправившейся от банкротства в Первой мировой войне, и в первые годы правления не слишком зверствовал. Так не спокойнее ли устранить Милошевича и всех его сторонников, пока они не создали полноценную диктатуру?
Конечно, в Россию бомбардировщики да крылатые ракеты в обозримом будущем вряд ли полетят: этого добра и у нас самих навалом. Но в современной экономике существуют способы ударить по противнику так, что любые бомбежки покажутся детской игрой в песочнице.
Так что наша полномасштабная демократизация снимет у прочих великих держав многие страхи. А значит, и нашу безопасность повысит.
Да и в экономическом отношении демократия нам самим выгодна. Чем больше в стране свободы, тем быстрее и разнообразнее развивается хозяйство. Появится и надежда избавиться от сырьевого однообразия (к слову, организованного еще коммунистами, когда в конце 1973-го впервые взлетели до небес мировые цены на нефть и газ). Возникнет опора для создания высокотехнологичных вооружений без чрезвычайных усилий – просто в качестве побочной ветки столь же высокотехнологичных гражданских производств (такие производства просто не развиваются в обстановке чиновного произвола да сокрытия сведений о состоянии страны в целом и отдельных регионов в частности), и многое другое, что мы даже сейчас – после двух десятилетий беспрестанных реформ – все еще представляем себе скорее по западным фильмам, нежели по собственному опыту…
А главное – опыт отстаивания собственных интересов в демократических условиях внутри страны рано или поздно обернется умением противостоять на равных любым зарубежным конкурентам. Попытки ущемить нас – хоть поддержкой антироссийских маневров соседних стран, хоть подкормкой нашей внутренней безалаберности – постепенно сойдут на нет ввиду явной их неэффективности. Настанет пора нормальных полноценных переговоров. Пусть порою и бурных, и выматывающих, но равноправных, без заранее предсказуемого (и явно невыгодного для нас) результата.
Демократия – не цель, а средство. Эффективное. Но зачастую очень трудоемкое. Этим средством, как и любым другим, надо уметь пользоваться. Надо желать пользоваться. Надо то и дело тратить на него немалые усилия – чтобы взамен получить достойный результат.
…Не зря премьер-министр герцогства Саксен-Веймар – а по совместительству еще и видный естествоиспытатель, и великий поэт – Иоганн Вольфганг фон Гете устами своего героя доктора философии Иоганна Фауста сказал:
Прошли недаром. Ясен предо мной
Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой.
1. Вопреки расхожему мнению, этот статус вовсе не гарантирует каких-то особых привилегий. Он всего лишь означает, что при торговле на страну не распространяются специальные запреты, если эти запреты не касаются каких-то иных стран.
2. Краткое изложение этого доказательства приведено, например, в статье http://awas.ws/oiconom/commcomp.htm “Коммунизм и компьютер”.