Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2006
Эхо Пицунды
Лет забыть не могу
Тень Медеи с детьми
На пустом берегу,
Над владеньями рыб
Блики лунной блесны
И медлительный скрип
Аргонавтской сосны.
Там ни говор, ни смех
Услыхать не дано
Хоть кого-то из тех,
С кем бывал заодно.
Там сгущается свет
В ослепительный дым
И античен сюжет –
И невосстановим.
И дыханье таю,
Потому что нельзя
В безвоздушном раю
Пересвистываться…
Omne Exit in Fumo
И оплачено без сдачи
То, что было и прошло,
То, что не было, тем паче.
И какая в том беда,
Если потаенно дорог
Полустертый след следа,
Эха выморочный морок, –
Где не в яви, не во сне,
То ли грезя, то ли бредя,
Мы делили шкуру не-
убиенного медведя,
Где ловили воздух ртом
И вели себя негибко,
Словно тот старик, по ком
Золотая сохнет рыбка…
Нынче листья на дворе
Сыплет дерево Иуды
И потомков пересуды
Никому не интере…
И медлительно-проворен
И небрежно-деловит,
К черной чайке белый ворон
На свидание летит,
Глядя, как в новозаветных
Распыляясь мелочах,
Радуги семиждыцветник
Беспрепятственно зачах…
И беспамятственно схожи
Баснословные года,
Ибо раньше или позже,
Но без разницы – когда,
Довершив картину мира –
Миража – мерцанья – мрака, –
На вчерашнего кумира
Лапу задерет собака…
День восьмой
Что быть могло бы, если да кабы…
Ну, вот уже и смысла нет, и не с кем
Поговорить о странностях судьбы.
И взглядом отмечаешь между делом,
Отвлекшись от своих черновиков,
Как проступает белая на белом
Изменчивость ленивых облаков,
Взобравшийся по травяному склону
Крапленый граб возносит до небес
Стремительно скудеющую крону,
Где поползень танцует полонез,
И вычерченное тончайшей кистью
Змеиное струение реки,
Где вольно распластавшиеся листья
Стремглав пустились наперегонки.
И, смешивая облики и лица
И впечатленья превращая в дым,
Октябрьский день непоправимо длится
И тем привычней, что неповторим, –
И выглядит бесцельно-совершенным,
Как будто вопреки природе он
Одним небрежно-радостным движеньем
Из пустоты и мрака сотворен.
Занимательная эсхатология
только что был пролог,
а уже похоже на эпилог…
Во саду ли заглохшем, в неполотом огороде
колкими выпадами зигзагов
произрастает чертополох.
И весьма занимательно перебирать варианты
вероятной развязки,
убеждаясь, что ни к одному не готов.
На соседском балконе самозваный кенарь-бельканто
запутался в неповторимости
собственных песен без слов.
По утрам в отлетающей дымке дыханья двоятся
облюбованные чайками бессветные фонари
и вспоминается –
по не самой причудливой из возможных ассоциаций –
трехцветная кошка, гуляющая
в шпалерных зарослях Тюильри,
или как в безопасности от изысканной кошки
и прочих реальных и виртуальных врагов
возле пустой скамейки подбирают бисквитные крошки
в парке Миро попугаи с повадками воробьев.
Впрочем, всегда отыщется
повод к бессмысленной грусти,
например, что жизнь,
постепенно исчерпывая свою длину,
все больше напоминает исток, а не устье
и занудным журчаньем то и дело клонит ко сну.
И впечатленья, которые
время от времени подбрасывает Европа,
осужденная былыми пророчествами
на закат, прозябанье, крах, –
горсть разноцветных стекляшек
в трубке калейдоскопа,
медленно поворачивающегося в неразличимых руках.
Дежа вю
Завершается нехотя год. И опять
Этот парк, на ветру заплескавший ветвями,
Оперялся так долго, что поздно летать.
И все то, что нимало не нужно в полете,
Образует пейзаж без особых примет –
Лишь движенье, лишенное плотности плоти,
Или вялая влага, застлавшая свет.
И в бесчисленный раз, но как будто в последний,
Никому ни добра не желая, ни зла,
Созывают к безлюдно-привычной обедне,
Волномерно колышутся колокола.
То, к чему привыкаешь, во что-то другое
Словно бы перемалывают жернова,
Запах старческой слабости и непокоя
Пробивается, как сквозь брусчатку трава,
Где застывшие в оцепененье глубоком
Времена – временами – встают на дыбы,
Где балованный мальчик становится Блоком,
Ослепительным баловнем страшной судьбы.
Бабочка
Ветерок у лица –
Ускользающий трепет,
Лишь на пальцах пыльца.
И едва уследима
В сквозняке бытия
Жизнь, которая мимо
И почти не моя.
Безнадежно иная,
Словно тень на стене,
Так что не понимаю,
Для чего она мне, –
Что взялась ниоткуда,
Не тушуясь ничуть,
Легковерное чудо,
Беспримерная чудь.
И томит, и ревнует,
И берет на испуг,
Виртуозно рифмует,
Что творится вокруг,
То судьбе человечьей
На лету сотворив
Для нечаянной встречи
Непременный разрыв,
То священною бойней,
То блаженством грозя, –
Ничего непристойней
И придумать нельзя…
И подводит итоги
Невесомо тяжел
На беспутной дороге
День, который прошёл –
И мерцаньем захода
Ненароком поджег
Равнодушной природы
Графоманский стишок.