Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2005
Туманно будущее центра нашей столицы. Мечты архитектурных критиков почти разбились о реальность: на месте разобранной гостиницы “Москва” не будет футуристических кубов или яиц в стиле хай-тек. И до сих пор не утихают споры о том, готова ли столица к эксперименту? Отдадут ли участок, на котором мог бы появится новый Центр Помпиду, под новодел? Или все-таки восстановят гостиницу по первоначальным чертежам Алексея Щусева, Леонида Савельева и Олега Стапрана?
Куда ж нам плыть?..
Очередная попытка
Чего только не предлагали возвести на месте “Москвы” с тех пор, как она постепенно, будто привидение, исчезла за ширмой из рекламных щитов (закрыта на реконструкцию в июле 2003 года).
Самое бесперспективное предложение звучало просто: не разбирать гостиницу. К примеру, Михаил Швыдкой говорил, что лишиться ее было бы величайшей ошибкой. Но маховик сноса уже заработал: власти города нашли инвестора (австрийский банк Hypo Investment Bank AG), здание стало уменьшаться прямо на глазах. Вообще уж что-что, а разбирать у нас научились быстро: помню, как в мгновение ока исчез Военторг. Еще вчера здание магазина (поздний модерн, построено в 1912-1913 годах по проекту архитектора Сергея Залесского) под охраной скульптурных витязей высилось на Воздвиженке, а тут раз – и нету. Одни расписные заборы, а за ними пустота и мусор.
Самым перспективным предложением до последнего момента казалось, как ни странно, самое радикальное: вообще ничего не строить на месте “Москвы”. Разбить там площадь, открыть москвичам потрясающие виды на Кремль. Неожиданно для всех за это красивое, но нереальное предложение ухватился Юрий Лужков. Он заявил, что “там образовалась бы одна из самых величественных городских площадей” и с нее открылись бы такие виды, “от которых дух захватывает и становится не по себе”. Восхищенный потенциальными видами, мэр был не одинок. В поддержку огромной площади в центре столицы высказались депутаты Госдумы и Мосгордумы. Впрочем, от этой идеи все-таки пришлось отказаться: терять драгоценное место было нерационально, к тому же, как указывали многие эксперты, новая площадь поглотила бы Театральную.
Прозвучало и такое предложение: построить на месте гостиницы комплекс из нескольких зданий, восстановив старые очертания двух близлежащих площадей, Театральной и Воскресенской (сегодня – площадь Революции). Дело в том, что при строительстве “Москвы” в 1930-е был снесен знаменитый на всю дореволюционную Россию торговый квартал – Охотный ряд: каменные палаты, деревянные лавки, амбары. Он мог вновь появится в центре столицы – не появился.
И площадь, и Охотный ряд победило самое невыразительное предложение: построить новодел. На месте здания, видавшего маршала Жукова и Пабло Неруду, космонавта Гагарина и президента Ельцина, скоро вырастет современный отель на 1 500 мест с подземной парковкой на 700 мест. От старой гостиницы он будет отличаться даже цветом: “Москву”, которая до сноса была темно-серой, собираются сделать более жизнерадостной.
Самое значительное, что новый отель получит от своего предшественника, – название и сохранившиеся элементы внутреннего убранства вроде колонн из малахита или плафонов, расписанных художником Евгением Лансере (ему также принадлежат росписи Казанского вокзала). Обещают также снова сделать асимметричный фасад: по легенде, Сталин расписался сразу на двух предложенных ему проектах, и архитекторам пришлось их совмещать. В общем, все будет такое же, только лучше.
Наконец, незамеченной прошла самая правильная идея: возвести на месте “Москвы” абсолютно новое здание, причем заказать его кому-нибудь из ведущих западных архитекторов. При небольшом везении мы бы заполучили шедевр современной архитектуры в центре города и прекратили, наконец, множить новоделы. Можно только мечтать о том, как бы хорошо было: три площади, плывущие в зеркальных отражениях, спор современности и старины, парафраз Кремля в металле и стекле…
Сны о прекрасном
А вот ведь как хорошо бывает. В 1970-х два архитектора, итальянец Ренцо Пьяно и англичанин Ричард Роджерс, выиграли конкурс на строительство Центра Помпиду в исторической части Парижа. Он был возведен на месте старого квартала, часть зданий которого была построена еще в Средневековье. Представляете: два молодых иностранных архитектора получили возможность построить нечто в центре французской столицы!
Помню, как впервые увидел Центр Помпиду. Я шел по узкой парижской улочке, и вдруг передо мной вырос огромный восьмиэтажный монстр со множеством разноцветных труб, металлических перекрытий, лестниц, бортов, люков. Все его технические коммуникации были буквально вывернуты наружу, чтобы оставить больше места искусству внутри. Контраст с остальным городом казался разительным.
Портит ли Центр Помпиду окружающий пейзаж? Нет: он играет с ним, наполняет новым содержанием. Так, один из его создателей Ренцо Пьяно хотел, чтобы здание напоминало корабль современности, вплывающий в гавань истории. То есть Центр Помпиду не мог быть построен, скажем, где-нибудь на окраине. Его место было именно среди классических парижских зданий, и этот многоцветный гигант (в облике здания преобладают четыре цвета: голубой, которым обозначены системы кондиционирования, зеленый – для водопровода, желтый, означающий электросети, и красный для лифтов и различных систем безопасности) там прижился. Не случайно площадь перед ним стала одним из любимых мест отдыха горожан.
Сегодня Центр Помпиду – символ современной архитектуры конца прошлого века.
Не менее вызывающим многие сочли и новое здание лондонской мэрии, спроектированное легендарным Норманом Фостером. Сэр Норман Фостер – пожалуй, один из самых масштабных и необычных архитекторов мира, предпочитающий хай-тек всем другим архитектурным направлениям. Придуманное им здание Коммерцбанка во Франкфурте напоминает то ли ракету будущего, то ли навороченную антенну, а здание Конгресса в Валенсии чем-то похоже на самолет. В Москве сэру Фостеру вряд ли доверили бы строить что-нибудь рядом с Кремлем. А вот лондонские власти не побоялись: новое здание мэрии, которое некоторые критики назвали грудой тарелок, архитектор построил прямо напротив лондонского Кремля – Тауэра. В этом было все: и вызов старому, и задел на будущее, и игра. К примеру, яйцо не просто так вышло стеклянным. Работу чиновников теперь можно контролировать снаружи.
Музей Гуггенхайма в Бильбао – еще один пример органичного сочетания старого и нового. Бильбао – главный город Страны басков, основанный в 1300 году. Это один из первых испанских портов. Он известен своим готическим собором, построенным в XIV веке, и ратушей 1890 года в стиле “модерн”.
И вот великолепного Фрэнка Гэри приглашают построить там здание знаменитого музея. Про Гэри известно, что он сторонник необычной, во многом даже эксцентричной архитектуры. И архитектор оправдывает свою репутацию: создает на берегу реки Нервион нагромождение чешуйчатых фигур, что-то вроде большого корабля или рыбы.
Здание состоит из нескольких корпусов, которые сходятся вместе в главном холле, напоминающем металлический цветок. Строение холла, а также некоторые особенности организации пространства внутри музея отсылают к его старшему брату – Музею Гуггенхайма в Нью-Йорке, спроектированному классиком современной архитектуры Фрэнком Ллойдом Райтом.
Площадь сооружения в Бильбао около 24 тыс. квадратных метров. При его строительстве было затрачено огромное количество высокопрочного титана и стекла.
Испортил ли Музей Гуггенхайма облик старинного города? Отнюдь. Это ультрамодерновое здание говорит о его генезисе и атмосфере больше, чем все остальные. Гэри не случайно сделал музей похожим на гигантский корабль – это напоминание о долгой портовой истории Бильбао. В итоге, благодаря этому зданию, город обрел новую жизнь и стал известен во всем мире.
Центр Помпиду, лондонская мэрия, Музей Гуггенхайма… Иногда кажется, что все это на самом деле построено в Москве. Проснешься, выбежишь на улицу, скорее туда, к стройным конструкциям, стеклу, воздуху и свету, а потом вдруг протрешь глаза и с ужасом увидишь, что вокруг все то же: имперские башенки, гранит, темень.
Слепые ориентиры
К сожалению, у современной архитектуры, а точнее, у ее лучших, западных образцов, с современной Москвой отношения пока не складываются.
Да, в последнее время иностранные звезды у нас не редкость. Некоторые из них даже работают над московскими проектами. Отчасти их привлекли былые заслуги нашей столицы (эпоха конструктивизма – советские 1920-е – известна всем архитекторам мира), отчасти – возможность развернуться. Сегодня в Европе зачастую не построить и квартал, так как там попросту нет свободного места. У нас это вполне реально. Вот только перспектив заполучить в Москву свой Центр Помпиду все равно немного.
Вспомним сенсацию прошлого года – комплекс “Русский авангард”. Его спроектировал знаменитый голландец Эрик ван Эгерат. Эгерат известен благодаря нескольким любопытным проектам, в частности, зданиям Музея естественной истории в Роттердаме и Национального банка Нидерландов в Будапеште.
Его задумка для Москвы была просто великолепна: возвести архитектурную фантазию на тему русского авангарда на Якиманке, недалеко от здания ЦДХ и новой Третьяковской галереи, где как раз и выставлен известный во всем мире русский живописный авангард. Суть проекта заключалась именно в обнаружении такого исторического соседства. Комплекс должен состоять из пяти башен с хорошо знакомыми именами: “Кандинский”, “Родченко”, “Попова” “Малевич”, “Экстер”.
И поначалу все шло хорошо. Проект Эгерата утвердил московский градостроительный совет. Все эксперты предсказывали ему блестящее будущее. И вдруг Юрий Лужков не соглашается с возведением комплекса в намеченном месте. Причин много: тут и забота об исторических памятниках района (как-то им будет рядом с таким архитектурным чудом), и желание, чтобы “Русский авангард” могли лучше рассмотреть. В общем, его требуют перенести. На момент, когда я пишу этот текст, проект находится в подвешенном состоянии. И я понимаю, откуда оно: вне соседства с ЦДХ и Третьяковкой “Русский авангард” теряет половину своей реальной художественной ценности. Он вполне мог стать нашим Центром Помпиду – не стал, к сожалению.
В чем же проблема? Почему в Лондоне “несут” футуристическое яйцо напротив Тауэра, а у нас в районе Кремля боятся даже намека на современную архитектуру? Причина, на мой взгляд, в так называемом московском стиле. Отличительная черта этого стиля: ничто не должно выделяться, эпатировать, бросать вызов. Если строишь в центре – это башенки, имперские мотивы и никакого постмодернизма. Оттого весь мир знает Лондон по творениям сэра Фостера, Бильбао – по Музею Гуггенхайма, а Москву – по зданиям эпохи конструктивизма почти вековой давности.
Сегодня Москва – архитектурная провинция. Да, строят у нас много, иногда неплохо, но за последние годы мы так ничем и не поразили мир. Вряд ли вы вспомните хоть один отечественный проект, сравнимый по масштабам с Музеем Гуггенхайма в Бильбао. У нас нет своих архитектурных звезд величины Гэри или сэра Фостера и не хватает свежих идей. А главное: мы боимся эксперимента.
Поэтому сегодня чрезвычайно нужны западные архитекторы с их профессиональной смелостью и необычным взглядом на архитектуру. К сожалению, строить в центре столицы иностранцам пока не предлагают.
Лауреат архитектурного Оскара – Притцеровской премии – англичанка иракского происхождения Заха Хадид разрабатывает жилой дом на северо-западе, голландец Рэм Колхас, тоже, кстати, притцеровский лауреат, проектирует жилой комплекс в Мневниках. Честно говоря, это и называется “стрелять из пушки по воробьям”, ведь здания, которые они могли возвести на месте “Москвы” или, скажем, Военторга, ни много, ни мало задали бы нам новые ориентиры… Не сложилось.
…А корабль “Москва” все еще плывет в тумане. Рулевой уснул, и стрелка компаса размагничена.
…Корабль “Москва” плывет наугад.
г. Москва