Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2005
В данной статье речь пойдет даже не об особенностях публицистики Достоевского вообще, а об оригинальной форме, избранной им в качестве средства для публикации своих мыслей – то есть о “Дневнике писателя”. Вопрос о том, что же связывает великого классика XIX века c современным творчеством пользователей Рунета (творчеством, которое многими небезосновательно литературой не считается), по сути, имеет один весьма простой ответ. Достоевского и “сетевую” публицистику роднит сама идея периодического издания собственного дневника – в большей степени “публицистического”, но от этого не менее “личного”.
Публицистика Достоевского да и само существование такого литературного феномена, как “Дневник писателя”, сегодня парадоксальным образом находит свое перевоплощение в современной журналистике. Именно вольность стиля, избранная Достоевским для “Дневника”, сегодня – едва ли не важнейший атрибут сетевой публицистики. Конечно, не стоит ставить в один ряд Достоевского и современных авторов. Дело даже не в художественных достоинствах, а в огромном отрезке времени, их разделяющем, и в разнице социокультурных условий жизни и творчества. Однако можно найти много формальных признаков, общих для этих феноменов. “Дневник писателя” рассматривается нами как некий эталон; мы отнюдь не ставим цель “приравнять” его к сетевой литературе, однако весьма интересно проследить, как простые журналистские и писательские истины, открытые (или придуманные) Достоевским, находят воплощение и применение в современном контексте. Сам факт появления подобного рода феномена был настоящим открытием Достоевского. Однако если бы на его месте был кто-то другой, вряд ли сегодня мы могли бы говорить о культурологическом открытии такого уровня, ведь публицистичность в самой своей сути подразумевает хоть сколько-нибудь заметный отклик читательской аудитории. В этом смысле “Дневник писателя” тоже может считаться образцом, поскольку он имел колоссальный по тем временам успех у читательской аудитории.
Ни в коем случае не следует думать, что Достоевский значительно повлиял на развитие публицистики русского Интернета, хотя открытые реминисценции и цитаты можно довольно часто встретить в Сети, особенно в публицистических циклах профессиональных критиков (например, на сайте www.russ.ru (Русский Журнал) и т.д.). Однако Достоевский во многом предвосхитил тенденции, ставшие неотъемлемой, а зачастую просто необходимой и даже “модной” практикой русскоязычного словесного творчества в Интернете.
Эстетика дневниковых записей, диктофонных расшифровок, то есть своего рода не ограниченного ничем потока сознания, не подвергающегося существенному литературному редактированию, получила широчайшее распространение, особенно в период, когда русский Интернет только появился. Сегодня интернет-ресурсы для тех, кто жаждет рассказать абсолютно обо всем, что он делает, и всем, о чем думает, приобрели некую структурированность и упорядоченность. Специально для таких целей созданы сайты, подобные www.livejournal.com – одному из самых феноменальных и загадочных явлений, подаренных миру Интернетом. По сути, это огромные гипертекстуальные лабиринты, состоящие из периодически пополняющихся различной информацией веб-страничек, созданных самыми разными людьми. Личная страничка на этом сайте – это электронный дневник, потенциальной аудиторией которого является весь мир. (В настоящее время, несмотря на то, что “официальный” Рунет приобретает некую упорядоченность, те же тенденции можно наблюдать в Рунете “самодеятельном”. При этом “самиздат” Интернета отнюдь не ограничивается “Живым журналом”.)
Заметки Достоевского – это спонтанно, но очень четко выверенный ассоциативный ряд размышлений. Причем ряд многослойный. В этой связи отметим, что помимо таких признаков, как краткость и внятность, в Интернет-журналистике широко представлен их полный антипод – многословность. Многословность во имя иллюзии смысловой насыщенности. Качество мысли в сетевых текстах нередко удручает. В Интернете слишком велико искушение писать много и сложно, не опасаясь, что это будет кем-то исправлено или сокращено. “Здесь (в России. – Л. А.), чтобы заставить себя читать, даже выгоднее писать непонятно”. Достоевский, конечно, лукавит, хотя, безусловно, он прав. Для сетевого публициста важен всего один принцип (о понятности и непонятности речь просто не идет): прежде всего, надо писать так, чтобы потом не было мучительно скучно читать написанное хотя бы одному человеку – самому себе. Иначе говоря, в данном случае средства (то есть Интернет и “аморфная” аудитория) оправдывают отсутствие цели. Точно так же оправдывала форма дневника отсутствие цели у Достоевского. Это, однако, не значит, что творчество его было бесцельным. Просто цели он достигал путем текста как такового, в то время как сетевой журналист порой довольствуется одним уже средством коммуникации.
Сам коммуникативный процесс, процесс общения с аудиторией, у Достоевского весьма схож с нынешним сетевым творчеством. Вспомним хотя бы диалоги Достоевского с воображаемым читателем… “Я хотел было написать предисловие, потому что нельзя же совсем без предисловия…” и т.п.. В большинстве случаев в современной публицистике подобная нарочитая разговорность, стремление овладеть вниманием читателя с помощью банальных и бессодержательных фраз, ни к чему не обязывающего словесного потока, до недавнего времени считались или отходом в чистую литературу (если не сказать литературщину), или обычным пустословием и графоманией. Однако сегодня приемы подобные вышеназванным – и осознанно, и бессознательно, – вполне актуальны и даже необходимы для публикующегося в Сети. Ведь он не ограничен рамками плана по количеству, например, строк и не встречает иного цензора и редактора, чем он сам.
Ко всему прочему такая “разговорность” стиля подчеркивает особого рода доверительность, близость между автором и читателем (что не свойственно ни “официальной” прессе, ни даже жанру дневниковой прозы как таковому). Достоевский своей доверительностью, с одной стороны, ставит на первое место личность человека вообще, с другой – делает самого себя главным героем своего произведения. Интернет тоже поставил на первое место личность, хотя она чересчур размыта, “деперсонализирована”. Об универсальности и многомерности сетевой личности можно говорить лишь в смысле разнообразия тематики публикаций, а не в смысле глубины публицистических исследований или основательности подходов и методов. То есть само средство подсказывает публицисту способ общения с читателем, а множественность альтернатив для самовыражения как в стилистическом, так и в тематическом плане создает искусственную ситуацию универсальности автора. В плане обилия перерабатываемой информации такой автор, конечно, превосходит Достоевского, но Достоевский стремится к личностному пропусканию окружающих событий через самое свое существо, в то время как для интернетчика преобладание личностного в творчестве связано со стремлением к самовыражению. А такое самовыражение имеет скорее чисто психологическую, нежели творческую мотивировку.
Достоевский сугубо личностен, но это не мешает ему надевать разные маски в своей публицистике – особенность в том, что он всегда подписывается под своим мнением, – так что единый, цельный образ автора создается именно множеством образов. Сетевой автор размыт бесконечным количеством псевдонимов и растворен во множестве параллельных информационных ресурсов. Однако разнообразие тем и личностей в Интернете носит довольно специфический характер, и если доверительный тон “Дневника” ничуть не умаляет его общественно значимых идей, то сетевой текст, как правило, существует в довольно замкнутом пространстве – он направлен “вовнутрь”. Если Достоевский меняет свои публицистические амплуа прежде всего как журналист, то публикующийся в Сети определяет нормы для своего текста в рамках замкнутой системы (у каждого сайта есть определенная тематика, стилистика и, как следствие, аудитория. В каком-то смысле, по отдельной подборке более или менее значимых публикаций в Интернете тоже можно было бы составить некий образ российской аудитории. Но здесь снова мы сталкиваемся с Интернетом как средством, определяющим сознание и оправдывающим средства. Поэтому Россия для интернетчика – это, если можно так выразиться, “Сетевая Россия”, а читатель – совершенно определенный читатель, поскольку аудитория Интернета довольно четко определена в смысле своего социального и культурного состава.
Обилие деталей и различных “лирических отступлений” в текстах Достоевского обусловлено его феноменальной наблюдательностью. Но, помимо собственно наблюдательности, Достоевский обладает еще одним наиценнейшим для публициста качеством – жгучим желанием быть наблюдательным. “Отсидел два дня на Сенной, на абвахте, где провел время премило, даже с некоторою пользою и кое с кем и с чем познакомился”. Достоевский жадно и неустанно хватается за каждый миг, преподнесенный ему жизнью. Всюду ему видится польза, везде он находит пищу для ума. Сетевой журналист, особенно если он не чужд графомании, тоже любит порой чересчур увлечься излишней детализацией и хаотичным изложением самых разных событий в пределах одной отдельно взятой статьи. Хотя и источники такой свободы у Достоевского и у сетевого автора, конечно, очень разные, но итог – примерно одинаков. Кстати, такая детализированная описательность порой является юмористическим приемом, а прием этот (порой используемый в Сети – как нарочно, так и нет) открыт для русского читателя никем иным, как Достоевским.
Кстати, говоря о своеобразии публицистического юмора, было бы не лишним отметить еще одну, на наш взгляд, немаловажную деталь. Достоевский, как и всякий русский, любит и пострадать, и поюродствовать. (Уж что-что, а поприкидываться дурачком русский любит; при этом в глубине души, конечно, он воспринимает себя слишком всерьез). А у Достоевского все это получается опять же с юмором, с легкостью. Заметьте, сколько у него: “право, бесполезные записки”, “ах, зачем я это вспомнил”, “ну какой из меня психолог”, “ну какой из меня репортер”, “ну какой из меня…”. Все время так и норовит извиниться перед читателем. А “юродствование” для русской публицистики – не самый последний прием; почти вся сетевая журналистика – это одно сплошное “прикидывание”. Уже хотя бы потому, что сетевой автор – это даже не личность, стоящая за текстом, а всего лишь имя, высвеченное на экране монитора. А таких имен у любого человека могут быть десятки.
Достоевский еще и потому “кокетничает”, что заранее сладострастно предвкушает и любовь читательскую, и ненависть. Находит тонкие струнки – сам себя тешит, сам себя злит, сам себя критикует: принцип “поступай с другими, как с самим собой” срабатывает. Как ни странно, именно этим же принципом руководствуется практически любой публикующийся в Интернете. Однако справедливости ради замечу, что если успех “Дневника писателя” у читателей обусловлен авторитетом Достоевского и его талантом, то ни то, ни другое практически не имеет значения в Интернете, поскольку ваша публикация мгновенно найдет своего читателя не по показателю компетентности источника, а тематике, обозначенной в нескольких словах в поисковой строке.
В каждой строчке Достоевский стремится подчеркнуть свою русскость. Именно для русских он пишет, и именно русскость для него главный критерий во всех его размышлениях и умозаключениях. Стремление к идентификации себя как части определенного сообщества, свойственно любому автору в Сети. Уже то, что он публикуется в Интернете, означает его подключенность к такому сообществу, и принцип, имеющий в данном случае действительную силу – это принцип своеобразного языкового отбора. В рамках национального языка существует много “суб”-языков, в которых существует подчиненность общеязыковой парадигме, но могут различаться системы кодирования-декодирования символов. Поэтому фактор “русскости” автора в чисто лингвистическом отношении играет не последнюю, если не первостепенную роль. Достоевский стремится к общению лишь с говорящими с ним на одном языке, а стало быть, русские – это не абстрактная антропологическая идея, а формирующаяся особым образом аудитория, все члены которой говорят на одном языке. В Сети действует совершенно тот же принцип. Тематический портал – это место встречи людей, кто похож как минимум по одному признаку – языку, на котором они говорят.
Возьмем на себя смелость назвать “Дневник писателя” первым интерактивным журналом. Известно, что как содержание “Дневника”, так и форма его, и особый интимно-доверительный стиль общения с читателем, избранный Достоевским, нашли живой отклик у аудитории. Достоевский не только получал большое количество писем от своих читателей, но и вступал с ними в личную переписку, а иногда отвечал на их письма на самих страницах “Дневника”. Конечно, и по объему и по содержанию нельзя сравнивать взаимодействие писателя и аудитории в то время и в наши дни. Но для той эпохи случай с “интерактивностью” “Дневника”, его злободневностью и даже оперативностью – беспрецедентный. Само время сегодня течет по-другому – оно словно ускоряется. В этом смысле уровень оперативности посланий Достоевского не уступает уровню многих Интернет-публикаций. Достоевский-публицист современен и своевременен, а именно тот и другой компоненты в культурологических и социальных аспектах – неотъемлемые условия для сетевой публикации любого рода. Если сетевая публикация дает нам понять, что за данным текстом стоит личность (которая не обязательно тождественна его реальной личности и уж тем более его имени) и сам текст отвечает нормам элементарной грамотности, он уже автоматически приобретает минимальный шанс на если не бессмертие, то сравнительно долгую, а иногда и вполне плодотворную “жизнь”.
Казалось бы, кому будут интересны переживания, наблюдения, такие простые, в чем-то обыденные, порой даже банальные, пусть даже гениального писателя. К чему, собственно, эта публичность? И вообще где та невидимая грань – грань между публичностью, то есть праздным желанием быть на виду у всех и публицистикой? Публицистика начинается тогда, когда писатель настолько отдается любви, ненависти, боли и сарказму, переполняющим его, что не может не поделиться ими с читателем. В сущности, “читатель” для писателя – лишь абстракция. Но эта абстракция, (возможно, наиважнейшая для публициста) является неотъемлемым, болезненно необходимым продолжением его собственного “я”. “Дневник писателя” – именно в этом смысле публицистичен. И именно в этом смысле публицистичны (опять же я не упоминаю художественные достоинства) все публикации в Интернете, особенно это касается личных онлайновых дневников и большинства литературно-публицистических журналов Сети.