Интервью с профессором Ричардом Пайпсом
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2009
Ричард Пайпс (р. 1923) — американский историк, автор многочисленных работ по истории России.
“Мне трудно сказать, нравятся ли российским читателям мои книги…”
Интервью с профессором Ричардом Пайпсом
“Неприкосновенный запас”: Какую из своих многочисленных книг вы считаете наиболее важной?
Ричард Пайпс: Знаете ли, это как с детьми, ведь любой собственный ребенок любим. Но я бы все-таки сказал, что это, по-видимому, книга “Россия при старом режиме”[1]. Именно это — самая важная для меня работа. Следом идет “Русская революция”[2].
“НЗ”: Если бы вы писали “Россию при старом режиме” не тридцать пять лет назад, а сейчас — получилась бы такая же книга или другая?
Р.П.: Такая же, я думаю, потому что мои мысли об истории России и о развитии вашей страны остались неизменными.
“НЗ”: Какая особенность российской истории кажется вам наиболее уникальной?
Р.П.: Это, несомненно, сочетание автократии, патримониализма и империализма.
“НЗ”: В России вас нередко критиковали, причем как при коммунизме, когда вы причислялись к злейшим врагам советской власти, так и после, когда ваше имя регулярно упоминается в ряду первейших недругов нашего отечества. Чем бы вы могли объяснить такое постоянство нападок, причем с самых разных сторон? И не знаете ли, как воспринимает вашу научную деятельность нынешний российский истеблишмент — например президент Дмитрий Медведев?
Р.П.: Действительно, в вашей стране есть люди, которые искренне считают, что я русофоб, критикующий Россию за вещи, которых отнюдь нельзя приписывать только ей. Думаю, это неверная оценка. Что касается Дмитрия Медведева, то я вообще не знаю, слышал ли он обо мне. В целом же здесь, в России, мои книги почти не рецензируют. Например, недавно я написал книгу о русском консерватизме[3], казалось бы, популярная теперь тема, раньше ею почти никто не занимался, а я разрабатываю ее с 1950-х годов, но откликов из России получилось очень мало. Поэтому мне трудно сказать, нравятся ли российским читателям мои книги или нет.
“НЗ”: Иными словами, после десятилетий научной работы, посвященной исследованию российской истории и российской общественно-политической культуры, вы по-прежнему не представляете, как в России к вам относятся?
Р.П.: Пожалуй, нет. Вот как относятся к моим работам, скажем, в Польше или в Америке, я хорошо знаю. Но в России о моих книгах почти не пишут, рецензий крайне мало, и вообще отношение читающей публики к моим работам не слишком понятно.
“НЗ”: Недавно президент Российской Федерации учредил специальный орган, призванный противодействовать фальсификации нашей истории. Интересна точка зрения профессионального историка на такую инициативу.
Р.П.: Лично мне это очень не нравится. Это не миссия государства. Если кто-то пишет плохую или лживую историю России, то опровержение такого творчества — есть задача других историков, а не государственной власти, которая вовсе не должна вмешиваться в научные дискуссии. Мне кажется, в данном случае мы имеем дело с большой ошибкой.
“НЗ”: Можно ли, с вашей точки зрения, говорить о том, что в истории России постоянно воспроизводятся одни и те же феномены и отношения? И если дело обстоит именно так, то как тогда быть с абсолютно предсказуемой и довольно унылой дальнейшей перспективой нашего исторического пути? На что Россия может рассчитывать, постоянно воспроизводя одни и те же модели?
Р.П.: Да, у вас почти всегда было самодержавие, не уважались собственность и право. Надеюсь, что это переменится, что все будет иначе, хотя зависит это только от вас самих. Я же, в конце концов, лишь историк, предвидение — не моя работа. Но, в общем, вы, к сожалению, правы: российская история имеет тенденцию повторяться.
“НЗ”: Какие из ваших главных книг о России до сих пор не переведены на русский язык?
Р.П.: “Формирование Советского Союза”[4] — моя первая книга, она посвящена национальному вопросу и созданию советской империи. Не знаю, по какой причине, но она не переведена; было бы хорошо, если бы она стала доступной для российского читателя. Все прочие важные работы имеются в русском переводе.
“НЗ”: А ваша книга о Карамзине[5] разве издана по-русски? Кроме того, насколько мне известно, работа “Дело Дегаева”[6] в России тоже не выходила.
Р.П.: Вы правы, книгу о Карамзине тоже пока не перевели. Впрочем, она не так уж и важна, поскольку сам текст знаменитой “Записки о древней и новой России” писался по-русски. Что же касается книги о Дегаеве, то мне, конечно, хотелось бы убедить кого-нибудь сделать перевод, ведь это вполне сенсационная история.
“НЗ”: Над чем вы работаете сейчас?
Р.П.: Я заканчиваю текст о Льве Тихомирове. Строго говоря, это будет не книга, но длинная статья; меня интересует эволюция этой личности от крайнего революционера к крайнему монархисту. А потом намереваюсь заняться изучением влияния Золотой Орды на русскую историю. Это очень важный вопрос, и вокруг него сложилось множество разнообразных мнений; ближайшие месяцы посвящу именно ему. Хотя и здесь тоже предполагается не книга, а статья.
Беседовал Андрей Захаров
Голицыно, Московская область, июнь 2009 года
_______________________________________________________________
1) См.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993.
2)
См.: Он же. Русская революция: В 3 кн. М.: Захаров, 2005.3)
См.: Он же. Русский консерватизм и его критики. Исследование политической культуры. М.: Новое издательство, 2008.4)
См.: Pipes R. The Formation of the Soviet Union: Communism and Nationalism, 1917-1923. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1954.5) См.: Idem. Karamzin’s Memoir on Ancient and Modern Russia. Atheneum Books, 1959.
6)
См.: Idem. The Degaev Affair: Terror and Treason in Tsarist Russia. New Haven: Yale University Press, 2003.