Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2008
Кирилл Рафаилович Кобрин (р. 1964) — историк, эссеист, прозаик. Автор восьми книг и многочисленных публикаций в российской периодике. Редактор журнала “Неприкосновенный запас”.
Кирилл Кобрин
Геральд Камбрийский: границы родины, граница как родина
“На следующее утро Крест проповедовали в Лландаффе. Англичане стояли по одну сторону и валлийцы — по другую; многие из обоих народов приняли обет нести Крест”[1]. Этими двумя предложениями открывается седьмая глава книги Геральда Камбрийского (1146-1223) “Путешествие по Уэльсу”. Автор ее сыграл некоторую роль в истории островов Британия и Ирландия в конце XII — начале XIII веков, а сама эта книга стала знаменитой не только при жизни Геральда, но и столетия спустя. Переписчики неоднократно снимали с нее копии (до сегодняшнего дня дошли семь копий), на языке оригинала “Путешествие по Уэльсу” было напечатано с 1585 по 1868 год пять раз, с 1806 года книгу четыре раза переводили на английский[2], причем последний из переводов издан (и переиздан) в популярной серии “Penguin Classics” в карманном издании. Однако речь сейчас пойдет не о книге или ее авторе. Мы попытаемся понять, что происходило тем утром вторника 15 марта 1188 года на юго-востоке Уэльса, в месте под названием Лландафф; постараемся откомментировать как это событие, так и процитированный пассаж из книги Геральда Камбрийского и, поместив их в широкий исторический контекст, сделать некоторые предположения по поводу того, как соотносились в сознании европейца высокого Средневековья понятия “граница” и “родина”. Метод нашего исследования обратен наведению фокуса в подзорной трубе или микроскопе: он заключается не в наведении резкости на одну точку, а в последовательном расширении территориального и временного масштаба вокруг одного совершенно рядового исторического факта. Комментируя событие, мы не только объясняем его само; сами комментарии складываются в довольно отчетливую картину представлений средневекового человека о родине, границе и границах родины.
Нижеследующий текст, собственно говоря, является последовательным ответом на три вопроса. Где именно (в широком историко-географическом, историко-политическом и историко-культурном смысле) происходило это событие? Что именно происходило 15 марта 1188 года в Лландаффе? Кто такой Геральд Камбрийский и почему он описал (и именно так описал) это событие?
Начнем с первого[3]. Место под названием Лландафф находится на юго-востоке Уэльса, рядом с нынешней столицей княжества Уэльс — Кардиффом. Сам по себе Уэльс — регион на западе острова Британия, омываемый с трех сторон Бристольским заливом, проливом Святого Георгия и Ирландским морем. Пролив Святого Георгия отделяет Уэльс от Ирландии; сейчас от крайней северной точки Уэльса, Холихеда, до Дублина — несколько часов плавания на пароме. Большую часть Уэльса, за исключением южного и северо-восточного побережья, речных долин и некоторых территорий на востоке, покрывают горы. К началу нашей эры этот регион, как и весь остров Британия (и соседнюю Ирландию), населяли кельтские племена. В первом веке нашей эры в Британии появились римляне, и с течением времени значительная часть острова (включая Уэльс) стала провинцией империи. Римское влияние на территории нынешнего Уэльса было значительно слабее, чем, скажем, на юге и юго-востоке острова, однако и здесь римляне построили сеть дорог и основали несколько городов. Римские легионеры занесли в Британию христианство. В начале V века нашей эры римские легионы покинули остров, а в середине этого же века начались набеги германских племен с континента — англов, саксов, ютов, фризов. К середине VI века эти народы почти полностью захватили территорию нынешней Англии; что же до местного кельтского населения, то часть его была ассимилирована, а другая, судя по всему, ушла на запад острова — в Корнуэлл и в Уэльс, и даже на континент. Таким образом, в это время началось сосуществование англосаксов и кельтского населения Уэльса, которое называло себя “бриттами”, “камбрийцами” (согласно одному из названий региона, “Камбрия”) и уже значительно позже, собственно, “валлийцами”. В середине VI века между язычниками англосаксами и христианским населением Уэльса установилась граница, проходящая от устья реки Ди на севере до устья реки Уай на юге. За последующие шестьсот лет эта граница не претерпела почти никаких изменений. Что же до народов, которые разделяла эта граница, то они изменялись в весьма разной степени. Англосаксы были крещены Святым Августином еще в конце того же, VI века; в конце концов из нескольких англосаксонских государств к середине XI века образовалось единое Английское королевство со столицей в Лондоне. Уэльс представлял собой конгломерат владений местных династий; общественный строй валлийцев, их право оставались в рамках родового строя, в регионе не было городов, экономика основывалась, по большей части, на отгонном скотоводстве. Валлийская церковь, хотя и признавала главенство Рима, имела весьма специфическую организацию, отдаленно сходную с ирландской. Некоторые исследователи объединяют и ту, и другую в понятие “кельтская церковь”.
Итак, граница между устьями рек Ди и Уай разделяла два разных народа, каждый из которых имел свой способ организации общества, тип хозяйствования, политического устройства, язык, культуру; даже, казалось бы, универсальная христианская церковь различалась по ту и другую сторону от нее. Граница эта многократно пересекалась в обоих направлениях — чаще всего это были военные отряды, однако существовали некоторые торговые и церковные связи между Англией и Уэльсом. Ситуация изменилась в 1066 году, после нормандского завоевания Англии. Пришедшие с Вильгельмом Завоевателем нормандцы, французы, фламандцы и прочие решительно изменили английскую монархию. Захватив Англию, Вильгельм не имел намерения завоевывать кельтские окраины острова — Шотландию и Уэльс, поэтому он довольствовался укреплением границы с ними[4]. На ключевые позиции на валлийской границе он поставил трех ближайших своих сподвижников: Вильяма Фицосберна, Роже Монтгомери и Гуго из Авранша. Каждый из них получил во владение приграничное графство — соответственно Херефордшир, Шропшир и Чешир. Объем прав новых лордов был столь обширен, что владения Фицосберна, Гуго и Монтгомери можно считать своего рода “маленькими королевствами”. Сам Вильгельм Завоеватель установил прямые феодальные отношения с самым сильным валлийским правителем того времени, Рисом ап Тюдором: последний признал себя вассалом нового английского короля. Однако эта относительно стабильная ситуация продолжалась недолго. Еще до смерти Вильгельма нормандцы (уже к началу XII века мы их будем называть “англонормандцами”, но пока ассимиляция завоевателей и местного населения Англии не зашла столь далеко) стали вторгаться в валлийские земли, частично захватывая их, частично делая вассалами местных правителей. Но после 1087 года мы уже можем говорить о массированной попытке завоевать Уэльс, предпринятой, однако, не английской короной, а отдельными нормандскими баронами. В течение нескольких лет почти весь регион оказался в руках завоевателей, однако в последние годы XI — начале XII века валлийцы отвоевали значительную часть своей территории. Значительную, но не всю. Те земли, которые остались в руках нормандских (и иных пришлых) баронов, превратились в феодальные владения, которые — точно так же, как за тридцать лет до этого приграничные Херефордшир, Шропшир и Чешир — обладали огромными, невиданными в английском королевстве свободами. Совокупность этих валлийских владений англонормандских лордов стали называть “Границей” (с большой буквы) или, на латыни, “Маркой”. В исторической литературе принято именно последнее название, ибо так же именуют подобные области, которые образовались на границах западноевропейского христианского мира в Средние века. Существовала “испанская Марка”, граница между христианскими королевствами и арабскими халифатами полуострова; в Восточной и Центральной Европе была Марка на границе немецких владений с одной стороны — и славянских и балтийских с другой. Позже, после начала англонормандской колонизации Ирландии, там тоже образовалась такая область, но она получила свое название — Пейл. Во всех случаях эти владения стали результатом завоевания, колонизации и сосуществования колонизаторов и местного населения, носителей разных культур, народов, имевших разный общественный, экономический и политический строй, а в некоторых случаях и разную религию.
Итак, валлийская Граница, валлийская Марка, — это не линия между разными государствами и народами, а довольно большая область со смешанным населением и специфическим правом, находящаяся между могучим Английским королевством и политически раздробленным Уэльсом, точнее — той его частью, которая еще осталась в руках местных правителей. И теперь вернемся к пассажу из книги Геральда Камбрийского, с которого мы начали. Лландафф, где состоялась описанная там проповедь, находился как раз в одном из владений валлийской Марки, а именно — в графстве Гламорган[5]. Это графство, в основном, совпадает с владениями древневаллийского королевства Морганног, которое было завоевано нормандцами в конце XI века. Во главе Гламоргана был поставлен близкий соратник английского короля Вильгельма II Роберт Фицхамо. К концу XII века, о котором идет речь, это было одно из самых колонизованных, богатых и стабильных владений Границы. При этом колонизаторы — нормандцы, французы, фламандцы, англичане — селились здесь (как и во всей Марке) только на равнине; за небольшим исключением — на довольно узкой полоске вдоль побережья Бристольского залива. Все, что находилось выше, на холмах и в горах, продолжало оставаться “традиционным валлийским миром”. Англонормандцы периодически предпринимали попытки усилить контроль над местными валлийскими правителями; те, в свою очередь, пользуясь ослаблением пришлых лордов, совершали набеги на их владения. Да и в мирное время говорить о полном подчинении местных династий англонормандским лордам нельзя. Так, например, валлийские правители маленькой территории Сенгеннид, расположенной всего в нескольких километрах от Кардиффа, были практически независимыми[6]. Политически графство Гламорган ослабло к интересующему нас 1188 году — Вильям Глостер умер в 1183 году, не оставив совершеннолетнего наследника, его владения были отданы под опеку короны, а в 1189 году они перешли сыну английского короля Генриха II Джону, который женился на дочери графа Вильяма Изабелле и, таким образом, получил Гламорган[7]. Принц Джон станет английским королем в 1199 году, после смерти своего брата Ричарда I Львиное Сердце, и войдет в историю под именем Иоанна Безземельного. Соответственно, Гламорган будет коронным владением вплоть до самой его смерти в 1216 году[8].
Лландафф, в котором 15 марта 1188 года англичан и валлийцев призывали отправиться в крестовый поход, был одним из четырех главных епископальных центров Уэльса[9]. Диоцеза Лландаффа охватывала два графства валлийской Границы — сам Гламорган и Гвент, иными словами — весь юго-восток Уэльса. Местные епископы соперничали с епископами Бангора, Сент-Азафа и, конечно же, самой могущественной валлийской диоцезы Сент-Дэвидс. В двадцатых годах XII века здесь была даже составлена так называемая “Книга Лландаффа”, которая содержала исторические обоснования (практически все — сфабрикованные) претензий местных епископов на первенство среди других епископов Уэльса. Инициатором этого начинания был епископ Лландаффа Урбан — нормандец, назначенный на этот пост по инициативе английской короны; первый глава валлийской диоцезы, признавший верховную власть Кентербери в качестве церковной метрополии[10]. До Урбана епископами Лландаффа были местные уроженцы, которые настаивали на автономии валлийской церкви. В 1188 году епископом был англонормандец Вильям, при котором напряженные отношения между диоцезами Лландаффа и Сент-Дэвидса сохранялись. Следует также отметить, что церкви были чуть ли не единственным местом, где пересекались два параллельных мира Границы Уэльса: валлийский и англонормандский. Именно так произошло и 15 марта 1188 года.
Теперь о том, что же именно произошло в Лландаффе в тот день. Для этого следует отступить на три года назад. В 1185 году Гераклий, патриарх Иерусалима, прибыл в Англию, чтобы склонить короля Генриха II к участию в новом крестовом походе[11]. К тому времени крестоносному движению было чуть меньше ста лет и его пик был позади. Владения крестоносцев на Ближнем Востоке стремительно сокращались под натиском новой силы — турок-сельджуков, которых возглавлял султан Саладин. Саладин угрожал самому главному крестоносному завоеванию, Иерусалиму, с его главной христианской реликвией, Гробом Господним. Чтобы остановить натиск турок, Гераклий отправился в Европу. Кстати говоря, уже после начала его миссии, в 1187 году, Саладин взял Иерусалим, и этот город был навсегда потерян для крестоносцев. Но вернемся в Англию. Генрих II сначала отказался отправиться на Восток, однако потом передумал и принял крестоносный обет вместе с сыном Ричардом. После этого тогдашний архиепископ Кентербери Балдуин отправился в Уэльс проповедовать крестовый поход. Впрочем, поездка имела еще одну цель: Кентербери хотел еще раз продемонстрировать свой контроль над валлийскими диоцезами. Балдуина в поездке сопровождал Геральд Камбрийский, который потом описал путешествие в своей книге. Геральд был племянником покойного епископа Сент-Дэвидса Дэвида Фицджеральда и архидьяконом Брекона, входящего в сент-дэвидскую диоцезу. Он родился на валлийской Границе и к 1188 году провел здесь на церковной службе более десяти лет. Лучшего компаньона для архиепископа Кентербери было не найти. Поездка по Уэльсу Балдуина началась 4 марта в Херефорде и завершилась там же 23 апреля — архиепископ объехал регион по периметру. Маршрут был составлен таким образом, что Балдуин смог проповедовать во всех четырех епископальных центрах Уэльса и встретиться практически со всеми важнейшими политическими фигурами — с лордами и валлийскими правителями Границы, а также с независимыми валлийскими принцами юга и северо-запада. Лландафф находился в самом начале этой поездки. Балдуин со своими спутниками прибыл сюда из Кардиффа, где накануне они провели ночь. На следующее утро после проповеди 15 марта архиепископ отслужил в Лландаффе мессу и отправился дальше — в аббатство Маргам[12].
Перед тем как перейти от события в Лландаффе к его описанию в книге Геральда Камбрийского, к исторической интерпретации этого описания и к самому Геральду, — несколько слов в завершение сюжета о третьем крестовом походе. Английский король Генрих II не смог принять участие в походе в Палестину, так как был вынужден начать военные действия против собственных сыновей Ричарда и Джона, которые составили заговор против него. Преследуемый их войсками, Генрих умер во Франции, в Шиноне, 6 июля 1189 года. Королем стал Ричард, который на следующий же год отправился с войском на Восток в союзе с французским королем Филиппом II Августом и германским императором Фридрихом I Барбароссой. Геральд, который тоже дал крестоносный обет в 1188 году, был освобожден от него архиепископом Балдуином, так как новый английский король направил его с неким дипломатическим поручением в Уэльс. Сам Балдуин принял участие в экспедиции, где и умер в лагере крестоносцев, осаждавших сирийский город Акра. Печальные итоги третьего крестового похода известны: Фридрих Барбаросса утонул при переправе через реку в Сирии, а Филипп Август из-за разногласий с Ричардом Львиное Сердце покинул Восток и вернулся во Францию. Оставшись один, Ричард вел довольно успешные военные действия против Саладина, однако взять Иерусалим не смог. Заключив почетный мир с султаном, он решил вернуться в Англию, где за него правил его брат Джон. Но на обратном пути английский король был заключен под стражу в Зальцбурге австрийским герцогом Леопольдом, который потом передал пленника новому германскому императору Генриху VI. Важнейшую роль в этом заговоре сыграл и старый недруг английского короля Филипп II Август. Ричард Львиное Сердце в конце концов, был освобожден за гигантский выкуп. После возвращения он открыл военные действия во Франции и в 1199 году был убит там при осаде замка[13].
Но вернемся к пассажу из книги Геральда Камбрийского. “Англичане стояли по одну сторону и валлийцы — по другую; многие из обоих народов приняли обет нести Крест”. Во дворе церкви в Лландаффе стоят — отдельно! — англичане и валлийцы. Геральд, говоря о том, что на призыв Балдуина откликнулись многие из присутствующих, не забывает отметить, что это были представители каждого из этих народов. Ситуация, типичная для границы, для Марки — и для валлийской, и для испанской, и для любой другой: несколько “народов” рядом. Но что подразумевалось в те времена под словом “народ” и в чем виделись как различие между народами, так и принадлежность к одному из них? Тут следует сделать пространное отступление, хронологическое и географическое, и обратиться к процессам большего исторического масштаба и длительности.
Около 900 года нашей эры монах Регино из города Прюм так определил разницу между одним народом и другим: “разница в происхождении, в обычаях, в языке и законах”[14]. В противоположность Новому и Новейшему времени, когда заговорили о “крови и почве”, в Средние века существенными считались последние три различия из определения Регино; так что чисто теоретически можно представить себе средневекового человека, принявшего чужие обычаи, язык и законы и, тем самым, сменившего свою принадлежность к определенному народу. Поясним, о чем идет речь, когда мы говорим об “обычаях”, “языке” и “законах”.
Под “обычаями” понимали одежду, внешний вид, правила гигиены, кулинарию, привычки, манеру поведения и так далее. Все эти вещи воспринимались в Средние века, особенно в высокое Средневековье, как важнейшие — недаром тогдашние путешественники уделяли им много внимания в описаниях своих странствий. Не был исключением и Геральд Камбрийский, сочинивший не только “Путешествие по Уэльсу”, но и такие книги, как “Описание Уэльса” и “История и топография Ирландии”. Свои обычаи защищали от чужаков, но, с другой стороны, известны законодательные запреты перенимать обычаи соседей; особенно часто такие законы принимались в пограничных колонизованных землях.
Другим принципиальным пунктом различия народов была разница языков. Средневековые церковные писатели, поддерживая, естественно, идею единого происхождения человечества, считали именно вавилонское смешение языков исходным моментом формирования разных народов. Знаменитый энциклопедист второй половины VI — начала VII века Исидор Севильский писал: “Народы произошли от разных языков, а не языки от разных народов”[15]. Пограничные районы и различные Марки — районы, где в ходу было сразу несколько языков, так что там разноязычную речь можно было услышать даже в самых маленьких селениях. Богемский хронист Петер из Циттау отмечает: “Многие наши люди говорят сейчас на улицах на разных языках”[16]. Речь здесь идет о Богемии (нынешняя Чехия), где местное население соседствовало с пришлым немецким и еврейским. Во время поездки архиепископа Балдуина по Уэльсу ему пришлось нанимать переводчиков, иначе он не смог бы объясняться с валлийцами[17]. Заметим, что в валлийской Марке были люди, которые получали во владение землю в обмен на переводческую службу. Подобные примеры можно привести и в отношении других европейских приграничных территорий. Некоторые из правителей таких земель вынуждены были даже применять в государственном управлении двуязычие: последние чешские короли из династии Пшемысловичей носили как чешские, так и немецкие имена. Пшемысл Оттокар II даже имел сразу две королевские печати: одну для своих чешских владений (с чешским именем Пшемысл), вторую — для немецких (с немецким именем Оттокар)[18]. Естественно, во всех приграничных землях и Марках разные языки выстраивались определенным иерархическим образом: языки колонизаторов были выше языков колонизуемых. Однако эта иерархия часто осложнялась разными побочными обстоятельствами; например, на валлийской Границе территории, находящиеся выше определенного количества метров над уровнем моря, были, как мы уже отмечали, чисто валлийскими, и эти анклавы существовали внутри лингвистически смешанного общества Марки. И, наконец, последнее обстоятельство, касающееся языков в пограничных землях. Иногда колониальные власти предпринимали попытки ограничить использование местного языка и даже в ряде случаев запретить его (как в случае деятельности английской администрации в Ирландии[19]), но все эти примеры относятся ко времени после начала XIII века.
Третье принципиальное различие между народами, как это виделось в Средние века, — разница в законах. Еще с раннего Средневековья сами понятия “закон”, “законодательство” носили ярко выраженный этнический характер — об этом говорят сами их названия: “Салическая правда”, “Бургундская правда”, “Русская правда”. Соответственно, в приграничных землях, в Марках разные правовые обычаи сосуществовали рядом и чаще всего человека судили (за исключением преступлений против короны и церкви) на основании права того народа, к которому он принадлежал. Та же практика существовала и в валлийской Марке, а после завоевания остального Уэльса английским королем Эдуардом I в 1282-1283 годах — и в валлийских землях, отошедших к короне. Этот принцип (за одним, но очень важным исключением, о котором мы поговорим позже) отражен и в итоговом правовом документе этого завоевания — “Валлийском статуте Эдуарда I”[20]. Существовали, конечно, и исключения из этого правила: например, хартия города Зальцведель, основанного на славянских землях, гласила, что и немцы, и славяне будут одинаково отвечать перед одним законом. Но этот документ датируется 1247 годом[21], и подобные случаи характерны, скорее, для XIII-XIV веков, нежели для более раннего периода. Колонизаторы, власти пограничных земель порой вводили и некоторые новшества — наперекор традициям; иногда эти новшества даже не воспринимались отрицательно (то есть так, как обычно в Средние века относились к инновациям). Эдуард I ввел в “Валлийском статуте” право женщин на свою долю в наследстве — такого права в Уэльсе не знали. Подобное же новшество было принято немецкими администраторами в Пруссии XIII века. Наконец, конечно же, можно привести целый ряд примеров того, как люди сознательно переходили из-под юрисдикции “своего” закона, закона своего народа, под действие закона соседей. Тем самым они делали решительный шаг в смене своей принадлежности к определенному народу.
Подводя итог нашим рассуждениям о существовании разных “законов”, “правд” на пограничных территориях, в Марках, выделим три основных варианта их соотношения:
1. Случай этнически-юридических анклавов. Например, немецкие колонисты в славянских монархиях Центральной и Восточной Европы (в Чехии или Польше) обладали почти полным юридическим иммунитетом.
2. Случай, когда власти пытаются вытеснить местный закон, не давая местному населению равноправия с колонистами, которые принесли свое право. Это случай Ирландии, точнее — той ее части, которая была колонизована английской короной[22].
3. Случай долгого сосуществования разных “законов”, разных систем права. Так это было на валлийской Границе, отчасти так было и после присоединения остального Уэльса к английской монархии.
Кратко остановимся теперь на еще одном важном аспекте жизни средневековых пограничных областей, всевозможных Марок — от валлийской до испанской. Имеется в виду институция, в которой и проходило событие, описанное в книге Геральда Камбрийского, — церковь. В церковном отношении европейские приграничные области можно разделить на две категории: те, где проживающие народы принадлежали к разным религиям (например, в Испании и Прибалтике), и те, где они исповедовали одну религию. Впрочем, и во втором случае были свои различия — в церковной организации. В Уэльсе (в меньшей степени) и в Ирландии (в большей) это было различие между местной (“кельтской”) церковью и унифицированным иерархическим католицизмом с Папой во главе. “Реформа церкви” была одним из важнейших идеологических обоснований захвата английской короной кельтских земель. Свое появление в Ирландии Генрих II объяснял ссылкой на папскую буллу 1155 года Laudabiliter и представлял эту экспедицию чуть ли не как крестовый поход. Англонормандцы не только навязывали валлийцам и ирландцам иную церковную модель[23], они принципиально не назначали на высшие должности в реформированной церкви представителей местного клира. В высшей степени показательна здесь судьба самого Геральда Камбрийского. Геральд был смешанного нормандско-валлийского происхождения. По матери он был потомком южноваллийского правителя Риса ап Тюдора, его бабушка — знаменитая Неста, которую из-за громких любовных приключений (и даже одного похищения) называли “валлийской Еленой”. В приверженности Геральда реформе валлийской церкви было трудно усомниться — как мы уже говорили, его дядя был епископом Сент-Дэвидса, а сам он провел многие годы в должности архидьякона Брекона и фактического управителя сент-дэвидской диоцезы. Его сочинения содержат многочисленные обличения традиционных нравов ирландской и валлийской церквей. Тем не менее Геральду дважды — после смерти епископов в Сент-Дэвидсе — кентерберийские архиепископы отказывали в этой должности. Во второй раз он затеял масштабную тяжбу с Кентребери, обратился за помощью к Папе Иннокентию III, даже некоторое время жил в Риме, но все-таки потерпел поражение. Дело было не столько в его валлийских корнях, сколько в том, что он был представителем местного клира — под “местным” понимались не одни валлийцы, но и жители валлийской Марки вообще.
И вот здесь мы переходим к третьему вопросу, поставленному в начале нашего рассуждения: “Кто такой Геральд Камбрийский и почему он описал (и именно так описал) это событие?” Мы уже знаем, кто такой Геральд — клирик, ученый, церковный писатель, автор множества книг, потомок влиятельных валлийских и нормандских фамилий Уэльса, племянник епископа Сент-Дэвидса, архидьякон Брекона и так далее. “Описание Уэльса” он создал в 1191 году, то ли надеясь с помощью этого сочинения увековечить память архиепископа Балдуина, то ли для того, чтобы просто снискать себе славу. Так или иначе, в этой книге (во многом в отличие от последующей — “Описания Уэльса”) Уэльс описан автором как его родина, а сам Геральд выступает в ней (как и в путешествии с архиепископом Балдуином) в роли “проводника” и “знатока страны”[24]. Уточним: скорее, как его родина описан не весь Уэльс, а валлийская Граница, область, где живут влиятельные родственники Геральда — по валлийской линии (например, правитель Дехейбарфа Рис ап Гриффит) и по нормандской (знаменитое семейство Фицджеральдов, откуда происходил умерший к тому времени епископ Дэвид). Несмотря на свое прозвище Giraldus Cambrensis (то есть Геральд из Камбрии, Геральд из Уэльса), он не мог считать своей родиной весь Уэльс — к валлийцам относился как к чужим, а валлийский язык если и знал, то очень слабо. Его родиной, конечно же, не была и Англия — иначе Геральд сделал бы блестящую церковную карьеру в Уэльсе. Родным языком для него был французский, рабочим — как для католического священника — латынь, на которой он писал свои книги. Геральд Камбрийский существовал в языковом, политическом и культурном пограничье. Для этого, как сказал бы Жак Ле Гофф, “средневекового интеллектуала”[25], который учился в Париже, довольно долго жил в Риме и служил английской короне, родиной была небольшая область, разделявшая английское королевство и кельтскую окраину Британии. Область, где бок о бок жили два (иногда и больше, чем два) разноязычных народа, жили каждый по своему обычаю, закону, но это соседство (чаще всего выражавшееся во вражде) создавало некое иное качество, резко отличающее эту территорию от соседних[26]. Англичане и валлийцы, порознь стоящие во дворе церкви в Лландаффе, — очень точная и емкая метафора валлийской Границы. Геральд Камбрийский дал эту метафору, не подозревая, что она является таковой. Он просто описывал земляков, компатриотов, соотечественников — тех, для которых пределы родины были определены границами валлийской Марки, валлийской Границы. Но, в отличие от них, только Геральд осознавал, что именно Граница — вся, как феномен — является его родиной. Описав ее как родину, он изобрел родину для себя.
______________________________________
1) Gerald of Wales. The Journey Through Wales. The Description of Wales / Introduction and translation by L. Thorp. Harmondsworth, 1978. P. 126.
2) Ibid. P. 36-39.
3) Историография средневекового Уэльса представляет собой небольшую, но хорошо разработанную область. Отметим лишь две фундаментальные работы: Davies W. Wales in the Early Middle Ages. L., 1996; Davies R.R. The Age of Conquest: Wales, 1063-1415. Oxford, 1991.
4) Помимо упоминавшейся книги Риса Дэвиса см. также: Walker D. The Normans in Britain. Oxford, 1995, — особенно главы, относящиеся к Уэльсу и Ирландии. На русском языке см. мою статью: Политический XI век в Уэльсе (1039-1100) // Средние века. 2007. № 68(1). С. 101-128.
5) Истории валлийской Марки в целом (и Гламоргана в частности) посвящено множество работ; называю здесь самые общие: Davies R.R. Kings, Lords and Liberties in the March of Wales, 1066-1272 // Transactions of the Royal Historical Society, 5-th series. 1979. Vol. 29. P. 41-61; Idem. Frontier Arrangements in Fragmented Societies: Ireland and Wales // Bartlett R., MacKay A. (Eds.). Medieval Frontier Societies. Oxford, 1989. P. 77-100; Edwards J.G. The Normans and the Welsh March // Proceedings of the British Academy. 1956. Vol. XLII. P. 155-177.
6) Davies R.R. The Age of Conquest. P. 273.
7) Ibid. P. 470.
8) Кажется, лучшая до сих пор биография Иоанна Безземельного: Warren W.L. King John. L., 1964.
9) Помимо глав в работах Венди Дэвис и Риса Дэвиса, посвященных валлийской церкви в Средние века, см.: Walker D. (Ed.). A History of The Church in Wales. Cardiff, 1990.
10) Davies R.R. The Age of Conquest. P. 183.
11) Gerald of Wales. Op. сit. P. 15-16.
12) Ibid. P. 30-36. Путешествию Геральда Камбрийского по Уэльсу в свите архиепископа Балдуина и его одноименной книге посвящено множество работ. Сошлемся лишь на две из них: Pryce H. In Search of a Medieval Society: Deheubarth in the Writings of Gerald of Wales // The Welsh History Review. 1987. Vol. 13. № 3. P. 265-281; Idem. Gerald’s Journey through Wales // The Journal of Welsh Ecclesiastical History. 1989. Vol. 6. P. 17-34. Лучшие, на мой взгляд, биографии Геральда Камбрийского: Richter M. Giraldus Cambrensis: The Growth of the Welsh Nation. Aberystwyth, 1972; Bartlett R. Gerald of Wales. Oxford, 1982. На русском языке “геральдиане” посвящена статья: Кобрин К. 100 лет “Геральдианы” (Геральд Камбрийский и его исследователи в прошлом веке) // Язык и культура кельтов. Материалы IX коллоквиума. СПб., 2003. С. 38-50.
13) Самая свежая и самая исчерпывающая на сегодняшний день биография Ричарда I: Gillingham J. Richard I. L., 1999.
14) Цит. по: Bartlett R. The Making of Europe: Conquest, Colonization and Cultural Change, 950-1350. Harmondsworth, 1993. P. 197.
15) Цит. по: Bartlett R. The Making of Europe… P. 198.
16) Ibid. P. 199.
17) Gerald of Wales. Op. cit. P. 29. О языковой ситуации в средневековом Уэльсе см.: Richter M. Sprache und Gesellschaft in Mittelalter. Stuttgart, 1979; Trotter D. L’Anglo-Francais au Pays de Galles: Une EnquРte Preliminaire // Revue de linguistique Romane. 1994. № 58. P. 461-487; Smith L.B. The Welsh Language before 1536 // The Welsh Language before the Industrial Revolution. Cardiff, 1997; Pryce H. Lawbooks and Literacy in Medieval Wales // Speculum. 2000. Vol. 75. P. 29-67; Фалилеев А. Круг чтения в условиях многоязычия: Уэльс в конце XIV века // Новое литературное обозрение. 2004. № 68.
18) Bartlett R. The Making of Europe… P. 201.
19) О деятельности английских колонизационных властей в средневековой Ирландии см. соответствующие разделы в: Walker D. The Normans in Britain; Richter M. Medieval Ireland: The Enduring Tradition. Dublin, 1988.
20) Smith L. The Statute of Wales, 1284 // The Welsh History Review. 1980. Vol. 10. № 2. P. 127-153.
21) Bartlett R. The Making of Europe… P. 206.
22) Ирландия действительно представляет собой уникальный случай юридической и лингвистической дискриминации местного населения. После появления на острове англонормандцев в 1171 году во всех здешних королевских владениях власти вводили то же законодательство, которое действовало и в Англии. До смерти Иоанна Безземельного речь шла только о владениях короны, однако потом действие Common Law начали распространять на всю Ирландию. В XIII веке корона пыталась строго следить за этим процессом. Но, на самом деле, действие английского права имело отношение только к поселенцам, а не к ирландцам. Именно по поводу этой дискриминации жаловались ирландские вожди в письме Римскому Папе в 1317 году. Там говорится, что любой неирландец может подать жалобу в суд на ирландца, но не наоборот. В результате местное население Ирландии — в глазах английской правовой системы — было юридически неполноценным. Не говоря уже о том, что ирландцы не имели права на “вдовью часть наследства”, права составлять завещание; формально за убийство ирландца колонисту не полагалось никакого наказания. Впрочем, в последнем случае в силу вступал уже другой механизм. За убитого мог быть выплачен штраф — лорду убитого. Здесь мы видим вторжение ирландского права (подобного рода выплата, “вергельд”, известна всем “варварским правдам”). Такая эрозия английского Common Law объясняется довольно просто — за пределами зон английского контроля (да иногда и внутри них) в Ирландии господствовали местные правовые обычаи. См.: Bartlett R. The Making of Europe… P. 214-215.
23) В Шотландии — особый случай, здесь новые церковные порядки вводили сами местные короли: Barrow G.W.S. Kingship and Unity: Scotland, 1100-1306. Edinburgh, 2003. P. 69-93. Очень важная работа по церковному праву в средневековом Уэльсе: Pryce H. Native Law and the Church in Medieval Wales. Oxford, 1993.
24) Подробнее об этом см. мою статью: Имперские книги Геральда Камбрийского // Средние века. 2006. № 66. С. 40-52.
25) Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в средние века. СПб., 2003.
26) О проблеме национальной идентичности в Уэльсе и на валлийской Границе см.: Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100-1400 I. Identities // Transactions of The Royal Historical Society. 6th series. 1994. Vol. 4. P. 1-20; Idem. The Peoples of Britain and Ireland 1100-1400 II. Names, Boundaries and Regnal Solidarities // Transactions of The Royal Historical Society. 6th series. 1995. Vol. 5. P. 1-20; Idem. The Peoples of Britain and Ireland 1100-1400 III. Laws and Customs // Transactions of The Royal Historical Society. 6th series. 1996. Vol. 6. P. 1-23; Idem. Frontier Arrangements in Fragmented Societies: Ireland and Wales; Walker D. Cultural Survival in an Age of Conquest // Davies R.R. (Ed.). Welsh Society and Nationality: Historical Essays presented to Williams G. Cardiff, 1984. P. 35-51.