Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2005
Konrad Zelinski (р. 1971) — историк, сотрудник Отдела этнических исследований политологического факультета Университета им. Марии Кюри- Склодовской в Люблине (Польша).
Завершается год, знаменующий собой столетнюю годовщину событий, которые в польской историографии чаще всего называют революцией 1905 года. Что же произошло на польских землях — главным образом в Царстве Польском, входившем в состав царской империи, в 1905-1907 годах? Хотя по этому вопросу существует обширный круг источников и этот период новой истории Польши хорошо изучен, до сих пор продолжаются споры о том, было ли это очередное — четвертое национальное восстание или же речь должна идти прежде всего о социальной революции. Уже в межвоенный период (1918-1939 годы) польская историография занималась событиями 1905-1907 годов. Одно из ее течений, представленное польской политической эмиграцией в СССР, основную роль в революции отводило рабочим массам. Историография, связанная с Польской социалистической партией (ППС)[1] и личностью Юзефа Пилсудского, обращала внимание, прежде всего, на деятельность Боевого отдела ППС, рассматривая революционные события в качестве прелюдии к борьбе за независимость. Это направление и стало доминирующим в послевоенной историографии. Тем не менее появлялось все больше работ, посвященных другим аспектам революции, например деятельности отдельных партий и политических группировок. Фундаментальной стала книга Станислава Калабинского и Феликса Тыха «Четвертое восстание или первая революция? 1905-1907 годы в польских землях»[2].
1989 год не привнес каких-либо коренных перемен в восприятие революции 1905 года, более того, представляется, что интерес к ней ослаб. В отличие от послевоенного периода, когда значение революции представлялось достаточно односторонне, после 1989 года сложно дать пример какой-то обширной дискуссии на тему революционных событий 1905 года в средствах массовой информации. Лишь в столетнюю годовщину со дня начала революции появилось несколько текстов, в которых более широко оговаривается борьба рабочих и уделяется внимание прежде укрываемым или приукрашиваемым аспектам революции. Наилучшим примером тому может служить статья Магдалены Мичинской, опубликованная на страницах популярного еженедельника «Политика», под знаменательным заголовком «Свобода и похмелье». Как пишет автор: «События, начало которым положила революция 1905 года, в течение нескольких лет коренным образом преобразили польскую политическую сцену и изменили общественное сознание, главным образом политическое сознание его интеллектуальной элиты. Эти события были временем героической самоотверженности при решении национальных и социальных проблем, но также стали временем пустых обещаний, проявления слабости, предательства и безнравственности»[3].
Современные польские левые партии — Союз демократических левых сил и Социал-демократия Польской Республики — организовали собственное празднование годовщины; а на общенациональном уровне празднование столетия революции было объединено с празднованием годовщины июньского восстания в Лодзи. В торжествах принимал участие и тогдашний премьер-министр Марек Белька. Как в его речи, так и на страницах польских газет подчеркивалось, прежде всего, значение событий 1905-1907 годов в борьбе за независимость польского государства[4].
Чем же в действительности была революция? Начнем с напоминания о ее генезисе и ходе.
До 1905 года
Напомним, что на пороге ХХ столетия на политической карте Европы Польша отсутствовала уже несколько десятков лет. Ситуацию, в которой оказались поляки, нельзя назвать исключительной — многонациональные государства не были каким-то необычным явлением. Экономическая политика захватчиков — Австрии, Германии и России — привела к усилению зависимости разделенных польских земель от экономики государств, в состав которых они входили. Наряду с отсутствием собственной администрации, полиции, армии, а также наличием слабой, находившейся в тени помещиков, местной буржуазии многолетние усилия по германизации и русификации стали очередным фактором, способствовавшим потере собственного национального самосознания. Несмотря на это, в мире еще продолжало функционировать понятие «польский народ»[5].
Царство Польское, территория которого в скором времени стала одной из основных сцен революции, являлось одной из наиболее развитых провинций российского государства. Несмотря на это, по сравнению с Западной Европой оно было крайне отсталым. Не только в сельском хозяйстве, но и в производстве продолжали существовать многочисленные феодальные пережитки. Однако в начале 1890-х годов годовая стоимость выпуска промышленной продукции в Царстве Польском достигла стоимости сельскохозяйственной продукции и значительно превысила стоимость ремесленной продукции. Как пишет Феликс Тых: «Именно этот производственный потенциал определял место рабочих в социальной структуре страны»[6].
Именно в рабочей среде наиболее сильно дискутировались концепции перемен и программы решения социально-политических проблем. Начиная с 1880-х годов социалистическое движение, для которого ранее основной была идея социальной революции в Европе без учета вопроса о государственной независимости Польши, начало ставить политические задачи, требующие немедленного решения. Спор о включении вопроса о национальной независимости в круг целей социалистов привел к расколу в польском социалистическом движении. Следствием этого стало создание в 1892 — 1893 годах двух партий: Польской социалистической партии (ППС) и Социал-демократии Царства Польского и Литвы (СДКПиЛ)[7].
В целом СДКПиЛ[8] отказывалась от выдвижения лозунгов в поддержку независимости, исходя из того, что польский пролетариат должен объединить свои силы с пролетариатом других стран. В свою очередь социальная революция и ее результат — создание социалистического строя — решат все проблемы, волнующие рабочий класс. Независимая Польша, как доказывала Роза Люксембург, представляла угрозу для рабочего движения[9].
Иную позицию занимала ППС. Согласно идеологам этой партии, за независимую польскую республику следовало бороться еще до начала социалистической революции. Независимое государство должно было создать польскому рабочему классу благоприятные условия для ведения в будущем борьбы за установление социалистического строя. Впрочем, в самой партии не было согласия относительно путей проведения борьбы за независимость Польши. Одни, в том числе руководство партии во главе с Юзефом Пилсудским, считали, что в результате общеевропейского вооруженного конфликта могут возникнуть условия для очередного восстания. Меньшинство, главным образом придерживавшееся левых взглядов, хоть и делало ставку скорее на общеевропейскую социальную революцию, а также рассчитывало на либерализацию отношений в государствах-захватчиках, однако полностью не отказывалось от идеи независимости.
Не следует забывать и о становившемся все более массовом Бунде — Всеобщем еврейском рабочем союзе в Литве, Польше и России. Этот союз выступал за культурную и национальную автономию еврейского населения, но в польском вопросе ему была ближе позиция СДКПиЛ[10].
Однако до 1905 года социалисты были маловлиятельными в польском обществе. Ведущую роль занимала Национально-демократическая партия (НДП). Для нее основным врагом Польши была Германия, а не Россия. Последняя, по представлениям НДП, должна была лишь отказаться от политики русификации, а в обмен на разрешение польским имущим классам участвовать в совместном управлении Царством Польским Россия могла рассчитывать на благодарность и лояльность жителей этой части империи. В том, что касалось социальных вопросов, партия видела разные пути решения, включая и социалистический. Главным образом НДП апеллировала к идее общенациональной солидарности и при этом с легкостью выдвигала антисемитские лозунги[11].
Кроме того, существовали группировки либерально-демократического и лояльного толка, однако ни одна из них не смогла обеспечить себе широкой поддержки в обществе вне зависимости от предлагаемых программ и концепций.
Следует помнить, что, хотя политическая жизнь в Царстве Польском была развита, в ней принимала участие относительно небольшая часть народа. Большая часть общества — в особенности жители деревни — держалась в стороне от проявления какой-либо политической активности. Когда в феврале 1904 года* японский флот неожиданно атаковал русскую эскадру в Порт-Артуре и Чемульпо, никто, скорее всего, и не думал, что этот отдаленный конфликт может каким-то образом повлиять на общественно-политическую ситуацию в Царстве Польском.
Русско-японская война и оживление политической жизни в Царстве Польском
Воспринимаемые вначале недоверчиво вести о впечатляющих победах Японии электризовали поляков. Все чаще раздавались голоса о возможности добиться определенных уступок у царской власти: собственного парламента, может быть, и автономии, а в перспективе вновь обрести национальную независимость. Распространению таких в меньшей или большей степени оптимистических прогнозов способствовало также оживление политической жизни собственно в России. Более того, проведение очередной мобилизации в Царстве Польском, а также экономический кризис способствовали популярности социалистических и революционных лозунгов в рабочей среде.
Еще в феврале — марте 1904 года варшавским комитетом ППС были организованы первые небольшие антивоенные манифестации. В апреле того же года во время вооруженной защиты подпольной типографии СДКПиЛ погиб один из руководителей рабочего движения — Мартин Каспшак. Празднование 1 мая в Варшаве проходило под впечатлением от подвига Каспшака, хотя организованные СДКПиЛ, ППС и Бундом демонстрации проходили отдельно. Бурлила не только Варшава, но и провинция — во втором полугодии все более правдоподобной становилась возможность столкновения с царской властью.
Антимонархические выступления, а также забастовки вспыхивали в разных городах. Весной того же года крестьянство Царства Польского выступило с требованием официального введения польского языка в учреждениях сельской администрации. Значительная роль в начавшемся движении принадлежала НДП, которая оказывала серьезное влияние на католическое духовенство в провинции.
Ноябрь ознаменовался началом вооруженных столкновений. Демонстранты — зачастую это были члены так называемого Боевого отдела ППС, выступавшего за проведение диверсионных акций, — устраивали стычки с полицейскими, жандармами и городской стражей. В конце 1904 — начале 1905 года антивоенные стачки и демонстрации проходили по всему Царству Польскому, прежде всего в крупных промышленных центрах. Их проведение сопровождалось акциями бойцов ППС, которые подрывали поезда, повреждали железнодорожные мосты и взрывали царские памятники. Однако, за исключением рабочих, общество в целом оставалось безразличным к происходящим событиям. В 1904 году в Царстве Польском в демонстрациях принимало участие значительно меньшее число людей, чем в России[12]. Вскоре, однако, вести о событиях на Дальнем Востоке стали поводом к очередным выступлениям, которые переросли в крупнейший со времен январского восстания 1863 года подъем польского народа.
1905 год в Царстве Польском
В январе пал Порт-Артур, русский флот на Дальнем Востоке был практически целиком уничтожен. В то же время росло недовольство в либеральной и рабочей среде, обманутой обещаниями проведения реформ государственного устройства. События «кровавого воскресенья» общеизвестны: вскоре волна забастовок и манифестаций прокатилась по всей России, однако это движение еще не было массовым.
Иначе выглядела ситуация в Царстве Польском, где российская монархия стала символом не только социального, но и национального гнета. Практически сразу, как только до Польши дошли вести о событиях в Петербурге, все партии выступили с обращениями к народу. Некоторые из них — прежде всего ППС — делали упор на национальный вопрос. Вне зависимости от того, верили ли рабочие призывам партии добиваться получения автономии или лишь ожидали перемен в государственном устройстве, для них всех условием реализации поставленных задач стало свержение монархии. В конце января уже бастовала значительная часть рабочих Варшавы и Лодзи; начался погром водочных магазинов и уничтожение царской символики. В конце января — начале февраля остановились предприятия в Радоме, Скаржиске, вскоре во всем Старопольском и Домбровском бассейнах, потом в Люблине. В некоторых городах рабочих избивали, а власти объявляли чрезвычайное положение. Однако на многих предприятиях рабочим удалось добиться улучшения условий труда и его оплаты. Забастовка закончилась в феврале, но локальные выступления с выдвижением экономических требований продолжались[13].
Остальные слои общества по-разному реагировали на забастовку. Среди высших классов царила паника. Они искали защиты у царских властей. Католическое духовенство, прежде всего духовные власти, также обращались к властям с требованием восстановления мира и порядка. Серьезная политическая сила, каковой являлась НДП, старалась нейтрализовать деятельность социалистических группировок, поскольку была обеспокоена солидарной борьбой польских и русских рабочих. Ни одна либеральная партия не выдвинула лозунга о независимости Польши. Главным образом эти партии выступали за уступки по национальному вопросу. Речь шла об использовании польского языка в судопроизводстве, учреждениях и учебных заведениях. Школьная забастовка началась практически одновременно с забастовкой рабочих, однако длилась значительно дольше. На требование находившейся под влиянием агитации различных политических группировок молодежи, выступавшей не только за введение обучения на польском языке, но и за отмену шпионской системы, слежки за учениками, власти ответили репрессиями: исключали из школ, арестовывали учеников и закрывали школы. Однако в конце концов власти пошли на небольшие уступки, которые тем не менее не удовлетворили бастовавших — после летних каникул 1905 года лишь небольшая часть учеников приступила к учебе в государственных школах, большинство пошло в частные учебные заведения. Более того, появились требования о переводе начального образования в деревне на польский язык. Занятия в сельских школах практически всех гмин Царства Польского в 1905/06 учебном году проходили на польском языке[14]. Это движение добилось определенного успеха: власти впервые пошли на смягчение политики русификации.
Крестьянство выступало также против крупных земельных собственников, а экономические требования, главным образом касавшиеся увеличения оплаты труда батраков, впервые сопровождались требованиями введения польского языка в сельской администрации. Помещики, так же как фабриканты, требовали от властей прекращения беспорядков. Несмотря на то что в деревню было направлено значительное количество войск, аграрная стачка принесла определенные экономические успехи, а также утвердила право на использование польского языка в органах сельской администрации. Серьезную роль в аграрных выступлениях сыграли политические партии, как революционные левые, так и правая НДП. На волне стачечного движения в Царстве Польском появились первые крестьянские политические объединения. Следует сказать, что позиция деревни поразила как помещиков, которые до этого времени не сталкивались со столь массовым крестьянским движением сопротивления, так и власти, которые были уверены в лояльности польского крестьянина и его благодарности за освобождение от крепостной зависимости.Кроме требований, касающихся демократизации местного самоуправления и использования польского языка в гминных управлениях, на собраниях крестьяне все чаще поднимали вопрос об автономном статусе Царства Польского и требовали освобождения политических заключенных. Правда, иногда часть слишком уж патриотических и радикальных по своему характеру постановлений отменялась, хотя наряду с революционными в деревне все чаще были слышны национальные лозунги, уничтожалась символика царской власти и даже российские школьные учебники[15].
Хотя стачки прекратились, начиная с апреля — мая непрерывно проводились боевые акции ППС. Они были направлены против особо ненавистных чиновников царского аппарата власти, провокаторов и предателей, но их целью также было получение средств для партийной деятельности. Как отмечает Феликс Тых: «Эти акции способствовали повышению политической температуры, однако они не были решающими для судеб революции. Решающими могли быть лишь массовые выступления, они должны были иметь настолько широкий характер и должны были быть настолько скоординированы во времени, чтобы либо нейтрализовать, либо перетянуть на сторону революции армию»[16].
Революция охватывала все более широкие слои населения — весной 1905 года начали создаваться профсоюзы квалифицированных специалистов. В большинстве своем они требовали введения демократических свобод и провозглашения автономии в рамках единого государства. Они сотрудничали с подобными же организациями в России.
С июня 1905 года можно говорить об очередной революционной волне, которая была подготовлена событиями в Лодзи. Известия о поражении русского флота под Цусимой (27-28 мая) и начале долгосрочной стачки в Иваново-Вознесенске спровоцировали беспорядки в городе. Поскольку не удалось прервать стачки, владельцы, рассчитывая сломить рабочих голодом, начали закрывать фабрики. В середине июня в некоторые лодзинские фабрики были введены войска. Эти меры принесли определенный эффект, стачки начали прекращаться. Однако беспорядки начались вновь после того, как 18 июня погибло пять человек в результате атаки казаков и отряда пехоты на рабочих, возвращавшихся с загородного митинга. Их похороны, а затем вести об очередных жертвах полиции и армии (было убито двое рабочих еврейской национальности) стали причиной многотысячных демонстраций. В одной из них погибло 25 человек. Вслед за этим прекратили работу все фабрики, а на улицах города появились баррикады. Громили государственные винно-водочные магазины, нападали на казачьи и солдатские патрули. При этом плечом к плечу сражались поляки, немцы и евреи, сторонники разных партий и приверженцы разных политических взглядов. В длившихся с 18 по 24 июня событиях в Лодзи, названных июньским восстанием, погибло от 150 до 200 человек. Следует подчеркнуть, что, хотя руководители партий понимали, что столкновения с армией не принесут успеха, им не удалось удержать рабочих[17].
Восстание в Лодзи нашло широкий отклик не только в Царстве Польском, но и в России. Стачки в поддержку рабочих Лодзи и протестные акции прокатились по всей стране. Все лето было отмечено стачечным движением, которое проходило также и в деревне, что имело определенное значение, поскольку шел сбор урожая. Когда в августе был провозглашен царский манифест о созыве Государственной Думы, в Царстве Польском лишь НДП и «угодовцы»[18] восприняли его как определенную уступку. Социалисты объявили бойкот выборам. В конце августа ситуация в Варшавской губернии настолько обострилась, что царь решился отозвать генерал-губернатора Константина Максимовича и назначил на его место человека «сильной руки» Георгия Скалона. Ему с помощью жестких репрессий удалось восстановить спокойствие в городе. В начале сентября Россия подписала мир с Японией, и с этого времени царь мог направить все свои силы на борьбу с революцией.
От Московского восстания до выборов в Государственную Думу
Казалось, что дни революции сочтены, когда неожиданно экономическая забастовка в одной из московских типографий в короткий срок переродилась во всеобщую политическую стачку. Русские рабочие выступили со всеми теми требованиями, которые не были учтены в думском проекте. 19 октября началась стачка железнодорожников, а 24-го стачечная волна докатилась до Царства Польского. Начали бастовать железнодорожники, через три дня к ним присоединилось большинство заводских и фабричных рабочих, работников транспорта и торговли. Были закрыты высшие учебные заведения. Митинги и манифестации проходили под красными знаменами. Во многих населенных пунктах в результате столкновений с полицией и армией были убитые. Выдвигались национальные лозунги, среди которых основным был призыв к созыву польского Сейма. Лишь НДП и правые отказались поддержать бастовавших, являясь сторонниками созыва общероссийской Думы.
Результатом московской стачки и массовых выступлений рабочих по всей стране стало провозглашение Манифеста 30 октября, в котором царь обещал пойти на большее число уступок, чем в думском проекте. Это был, несомненно, огромный успех рабочего класса. Несмотря на это, политическая забастовка была продолжена, а революция была поддержана широкими кругами интеллигенции. Тем не менее считалось, что издание манифеста являлось признаком слабости центральной власти. Предполагалось также, что уже само требование введения конституционной республики приведет к свержению самодержавия.
Практически все слои общества принимали участие в организуемых различными политическими силами патриотических манифестациях, митингах, собраниях и художественных представлениях. Власти обычно не вмешивались. Однако 1 ноября одну из манифестаций в Варшаве атаковали солдаты: раздались выстрелы, погиб ученик Мельцер, сын русского полковника жандармерии. С окровавленной курткой Мельцера толпа двинулась к городской ратуше на Театральную площадь с требованием освободить арестованных. Варшавский обер-полицмейстер согласился освободить лишь часть арестованных, это не успокоило демонстрантов. Тогда вновь за дело взялись полиция и армия. По некоторым данным, в результате атаки кавалерии погибло 40 человек, было ранено 170. Бойня на Театральной площади привела к новой волне политических забастовок и митингов, которые в короткое время охватили все Царство Польское. Выдвигались как социалистические, так и национальные лозунги. Собственные манифестации проводила также и НДП, которая старалась придать им религиозный характер. Руководители партии считали, что таким образом смогут заставить правительство пойти на уступки по польскому вопросу, а также ограничить растущее революционное движение[19]. 10 ноября властями было введено военное положение на всей территории Царства Польского. Если принять во внимание то, что в России забастовка закончилась к 6 ноября, то становится понятным, что власти могли полностью распоряжаться 300-тысячным военным гарнизоном для усмирения забастовочного движения. Военное положение в России было отменено 1 декабря. И поскольку забастовочная акция в России уже завершилась, у стачек в Царстве Польском не было шанса на успех. Тем не менее началось создание профсоюзов, что имело огромное значение для отстаивания экономических интересов рабочих.
До конца 1905 года, несмотря на локальные выступления, революционное и патриотическое движение уже не достигало той степени напряжения, которая отмечалась в предшествующие месяцы. В конце марта 1906 года начались выборы в Думу, которые были бойкотированы рабочими партиями Царства Польского. Положение о выборах ограничило права неимущих классов. В результате шансом на получение мандата обладали лишь те кандидаты, которых поддерживала НДП. Она завоевала большинство (34 из 36 мандатов) и создала в Думе совместно с избранными в Литве, Белоруссии и Украине представителями польских помещиков Польское коло. Коло не поднимало национальных вопросов, через три месяца Дума была распущена[20].
Закат революции
Несмотря на то что в Царстве Польском увеличилось членство в рабочих партиях, все отчетливее стали проявляться разногласия во мнениях и позициях отдельных фракций и групп. В рядах ППС конфликт между группой Пилсудского и левым крылом партии привел к расколу партии на «ППС-революционная фракция», которая придерживалась идеи вооруженной борьбы и организации национального восстания, и «ППС-левица», которая не хотела иметь ничего общего с террористической деятельностью Боевого отдела, при этом решение национального вопроса отодвигалось ею на второй план.
СДКПиЛ в апреле 1906 года вошла в состав Социал-демократической рабочей партии России в качестве автономной части, поддержав позицию большевиков. Она выступала за тесное сотрудничество с русским пролетариатом и социальную революцию.
Хоть и в меньшей степени, чем рабочие, в революционное движение включалось и крестьянство. Если богатые крестьяне участвовали в работе партий и обществ, то батракам удалось добиться повышения оплаты и улучшения социальных условий. Социалистические партии, ППС и СДКПиЛ хоть и посылали своих агитаторов в деревню, тем не менее ни одна из них не ставила четко вопрос о крестьянской реформе, хотя и выдвигала антиправительственные и антипомещичьи лозунги. НДП и приходское духовенство выступали за общественную солидарность и против революции. Как показал Ян Моленда, гминные собрания в 1905-1907 годы приобретали неизвестный ранее деревне политический характер, а во время их проведения все чаще поднимались национальные вопросы[21].
В 1906 году царские власти усилили меры борьбы с революцией; были созданы полевые суды, усилены гарнизоны, запрещены собрания. Одновременно с этим росли ряды провокаторов и шпионов «охранки». В Белостоке (за границами Царства Польского) и в Седльцах в июне и сентябре армией были проведены кровавые погромы евреев[22]. В этих условиях, ощущая поддержку армии и правительства, в контрнаступление пошла НДП, которая при помощи польских (национальных) рабочих союзов и боевых дружин в середине 1906 года открыто приступила к подавлению революции.
Последний аккорд в революционной борьбе принадлежал рабочим Лодзи. В октябре 1906 года там бастовало 67 000 человек, их удалось сломить лишь локаутом. После четырех месяцев преследуемые армией и боевыми дружинами НДП лодзинские рабочие капитулировали, потеряв тем самым часть достигнутых улучшений в социальной сфере, которых им удалось добиться в предшествующие годы. В январе 1907 года во время выборов во Вторую Думу, несмотря на то что в них приняла участие СДКПиЛ, НДП и ПРП вновь получили большинство мандатов. Как писал Стефан Кеневич: «В политической борьбе — так же как и в экономической — главенствовал контрреволюционный лагерь»[23].
Итоги
События в Польше, несомненно, были частью российской революции. Их размах зависел от интенсивности антимонархических акций в самой России. Однако о значении происходившего в Царстве Польском в масштабе всей империи говорят цифры: согласно данным некоторых исследователей, в Царстве Польском проживало лишь 13,5% заводских и фабричных рабочих от общего числа рабочих всей России, но бастовало 29% всех участников стачечного движения[24]. Хоть и не удалось свергнуть монархию и добиться автономного статуса, а революция отняла жизни тысяч людей, были получены определенные уступки как экономического, так и политического характера: улучшены условия труда и оплаты на многих промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве; смягчилась политика в отношении языка и вероисповедания.
Важно то, что массовые выступления активизировали политическое сознание огромной части жителей Царства Польского, которые ранее редко принимали участие в политической жизни либо вообще не участвовали в ней. Активизировалось деревенское общество. В Царстве Польском была создана первая крестьянская партия. В свою очередь рабочее движение продемонстрировало свой массовый характер. Политика перестала быть сферой элит; политические партии печатали свои воззвания тысячными тиражами, впервые в таком масштабе используя этот вид средств массовой информации. Созданные профсоюзы, несмотря на то что рамки их компетенции власти старались ограничить, привлекали в свои ряды все большее число рабочих различных профессий. Следует также отметить, что состав участников событий 1905 года был многонациональным: рядом, часто плечом к плечу, сражались поляки и евреи, немцы и русские.
Другое дело, что как для рабочих партий, так и для ППС революция была своего рода опытным полигоном, на котором они могли тестировать свои концепции, не обращая внимания на цену своих экспериментов[25]. Лучшим примером тому может служить восстание рабочих в Лодзи, бесперспективность которого была очевидна с самого начала. Однако, несмотря на это, ППС и СДКПиЛ ничего не сделали для того, чтобы предотвратить обреченное на поражение вооруженное столкновение рабочих и армии. С другой стороны, боевые отделы ППС путем явных и тайных убийств, боясь того, что настроения в обществе приобретут радикальный характер, а также во имя по-своему понимаемого патриотизма старались нейтрализовать действия рабочих. Мечта об общем фронте борьбы поляков против захватчика так и не была реализована. Однако сформировались позиции политических лагерей в польских землях.
Что касается рабочего движения, то ему довелось пережить раскол. Хотя, как отмечает Стефан Кеневич, «все политические лагери во всех трех аннексированных частях Польши (за исключением крайне правых) вышли из этого кризиса еще более сплоченными, сильными и опытными»[26]. Революция, которую интеллектуальная элита того времени представляла как мощное движение всего польского народа, показала, что в обществе отсутствует солидарность и оно не способно выработать общей позиции. «Восхищение и разочарование, энтузиазм и горечь, большие надежды и потеря иллюзий — такой образ революции 1905 года сохранился в польской литературе на несколько последующих десятилетий, до начала Второй мировой войны», — пишет Магдалена Мичинская[27]. Но вне зависимости от того, что солидарность в обществе отсутствовала, что выдвигались крайне несхожие цели и средства их реализации, это было движение против общего внешнего врага. При этом в движении приняла участие значительная часть польского народа, которая не всегда отдавала себе отчет в том, что между партиями и политическими группировками ведутся политические игры.
Царство Польское стало основной сценой революционных событий в польских землях, однако революционная волна вышла за пределы его административных границ, то есть охватила и западные губернии, где ведущую роль сыграл Белосток. Более того, революция оказала сильное влияние на две остальные аннексированные части Польши. Там были предприняты попытки решить наболевшие проблемы, используя те же средства, что и в русской части аннексированных земель. В Галиции и в прусской части «1905 год пробудил чувство солидарности с Царством Польским», что оказало влияние на формирование позиции польского общества во время Первой мировой войны[28].
Не вызывает сомнения то, что без революции в России не было бы революции в Польше. События, происходившие внутри империи, были катализатором революционных выступлений рабочих в польских землях. Волнения в России практически незамедлительно вызывали реакцию в Польше. Сложно сказать, в какой степени ход революции в России был детерминирован событиями в польских землях. Представляется, что, кроме июньского восстания, которое широким эхом пронеслось по всей империи, влияние польских событий не было слишком сильным. Революция в России произошла бы вне зависимости от выступлений в Польше, хотя если принять во внимание массовость волнений в Царстве Польском, то следует сказать, что события в Польше были важной частью революции в Российской империи. Впрочем, вдохновляемые событиями в России волнения в Польше, направленные против самодержавия, достаточно быстро привели к требованиям реализации национальных целей. В этом смысле польская революция «жила собственной жизнью». Несомненно, массовость выступлений в Царстве Польском была следствием национального гнета, который сочетался с острым классовым антагонизмом. Революцию 1905 года можно считать первым — со времен январского восстания 1863 года — подъемом польского национального движения, подъемом, который, несмотря на то что был раздавлен, принес определенный успех. Речь не идет лишь только об ослаблении русификации, о введении польского языка в органах сельской администрации, о его частичном введении в учебных заведениях, о создании культурно-просветительских организаций. Прежде всего, речь идет о том, что «вновь пробудились польские надежды на освобождение»[29]. Следует отметить, что в Царстве Польском после провозглашения конституционного манифеста беспорядки не прекратились. Если бы события 1905-1907 годов были исключительно революционными, то после провозглашения манифеста волнения должны были бы остановиться. В манифестациях лишь со временем начали принимать участие широкие слои жителей Царства Польского, из разных сословий и с разным имущественным положением, не исключая крестьян, и организовывались они все чаще под знаменами, на которых виднелись национальные воззвания, необязательно радикальные по своему характеру. Несомненно, акцент на национальные лозунги позволяет утверждать, что социальные и революционные требования в польских землях были тесно связаны с национальным вопросом. Более того, то, что в событиях 1905-1907 годов приняли участие настолько разные слои населения, было во многом обусловлено влиянием национальных лозунгов. Несомненно, первый шаг принадлежал рабочей среде, в которой патриотизм был менее действенным. Однако практически все участники событий, хоть иногда и отодвигали вопрос о независимости на задний план, стремились к решению национального вопроса в будущем. Именно эта сторона событий 1905-1907 годов в польских землях дает возможность говорить о том, что они носили революционный и национально-освободительный характер. На вопрос, был ли 1905 год в Польше национальным восстанием или революцией, можно ответить, что он был все-таки восстанием, хотя его участники в этот раз не смогли выработать общей платформы для сотрудничества и создать общий фронт борьбы.
Перевод с польского Марии Крисань