Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2004
Андрей Валентинович Кузьмин (р. 1968) — научный сотрудник Отдела истории физико-математических наук Института истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова Российской академии наук.
Если при определении современного значения термина созвездие не ограничивать пространство воображаемой небесной сферой, то наиболее полно его значение можно сформулировать как «содержание пространства внутри бесконечной, не имеющей основания релятивистской псевдопирамиды, с вершиной в точке наблюдателя и ребрами, направления которых заданы координатами крайних точек согласно таблицам Дельпорта»[1]. Античная астрономическая традиция, сохранившаяся благодаря популярности произведений Арата (около 275 года до нашей эры)[2] и Птолемея (около 150 года нашей эры)[3], не позволила отказаться от самого понятия «созвездие», хотя содержание этого термина было существенно изменено по сравнению с исходным[4]. На протяжении XVI-XX веков понятие «созвездие»из фигуры, имеющей, как правило, мифологический облик, трансформируется в площадку. В течение XIX-XX веков великолепные изображения фигур постепенно превращаются в едва заметные контурные рисунки, а потом и вовсе исчезают, оставляя на карте только свои наименования[5]. После этого неправильная форма границ заменяется формальными линиями, имеющими точные координаты крайних точек и проводимыми в направлении небесных параллелей и кругов склонений по дате равноденствия 1875 года[6].
Следует обратить внимание на это стремительное изменение стилистики изображения неба на рубеже XIX-XX веков. Оно выглядит тем более неожиданным, что в древности традиция деления неба на мифологические созвездия-фигуры сохранялась исключительно долго. Даже в Новое время, когда карта неба стала тиражируемой, отношение астрономов к уникальному коллажу символических рисунков было очень аккуратным. Внесение каких-либо изменений в существующую номенклатуру требовало сильных мотиваций. Очевидно, к их числу можно отнести опыт картографирования южного неба, неизвестного Арату и Птолемею. Только после введения в 1595 году двенадцати новых созвездий южного неба на свободных пространствах между созвездиями Птолемея тоже начинают появляться новые наименования. Из числа вошедших в состав современной карты — это три созвездия Петруса Планциуса (1598), выделенные им на глобусе одновременно с созвездиями Питера Кейзера, и семь созвездий Гевелия (1690), появившихся спустя почти сто лет. Важно отметить, что Байер в 1603 году включил в свой атлас созвездия южного неба, выделенные Кейзером, но отказался от трех созвездий Планциуса, так как они «вторгались» в небесное пространство, охваченное каталогом Птолемея, хотя и не затрагивали классических фигур. К числу противоположных нарушений можно отнести появление созвездий Антиноя и Волос Вероники, выделенных на глобусе Герардом Меркатором в 1551 году. Однако эти астеризмы уже присутствовали в каталоге Птолемея, хотя и не назывались отдельными созвездиями.
В XX веке на северное небо был перенесен удачный опыт разграничения южного неба в XIX веке, подобно тому как в XVII веке аналогичным образом на северные и экваториальные области неба был перенесен опыт картографирования южного неба конца XVI века. Как в первом, так и во втором случае нововведения начинались с зоны южного неба, где традиция не имела древних корней. То же происходило и в XVIII-XIX веках, когда после второй «волны» созвездий южного неба, выделенныхНиколя-Луи де Лакайлем (1752), последовал новый всплеск нововведений на северном небе[7]. Созвездия Лакайля и заложенная им традиция деления Корабля Арго на отдельные созвездия сохранились и в наши дни. Огромное по площади древнее созвездие Корабля сегодня принято делить на созвездия Кормы, Компаса и Парусов. Однако появлявшиеся после, на протяжении второй половины XVIII века, созвездия в области северного и экваториального неба просуществовали на астрономических картах всего около пятидесяти лет. Они излишне усложняли структуру карты, кроме того, в ряде случаев нарушали ее канон. Таким образом, развитие карты созвездий в истории новой европейской науки происходило этапами от начального опыта на южном, не наблюдаемом в античности участке неба — к дальнейшему утверждению нововведений на всем небе.
Если говорить о каноне, то наиболее наглядное материальное воплощение всей небесной сферы с фигурами классических (то есть описанных Аратом и Птолемеем) созвездий находится в национальном музее в Неаполе. Это мраморная скульптура титана Атланта, держащего звездную сферу, — Атлант Фарнезе[8]. (Официально в музейных каталогах ее называют «римской копией с греческого оригинала».) Это самый ранний сохранившийся звездный глобус, наглядно отразивший греко-римскую традицию деления неба на созвездия, описанную в энциклопедии античной астрономии — «Альмагесте» Птолемея. Несмотря на то что эта скульптура датируется II (а иногда и III) веком нашей эры, несомненно, это копия значительно более ранних подобных моделей. Считается, что наиболее ранние известные образцы таких небесных глобусов восходят ко временам Гиппарха (II век до нашей эры) и Эвдокса (IV век до нашей эры). На сфере Фарнезе нет изображений отдельных звезд. Изображены именно фигуры созвездий, показанных зеркально, в классическом стиле, то есть так, как они видны, если смотреть на небесную сферу «извне». Другой памятник — арабского происхождения. Это звездный глобус, изготовленный в Персии в 1275 году на основе звездного каталога ас-Суфи[9]. На его поверхность нанесено порядка 1000 звезд северной и экваториальной области. Сама сфера выглядит как мозаичная фигура с серебряными точками — звездами. Основной круг, делящий сферу на северное и южное полушария, — эклиптика. Нанесен также небесный экватор.
Христианскую традицию изображений классических созвездий демонстрируют книжные иллюстрации, традиционно называемые небесными знаками Беды Достопочтенного — одного из величайших ученых раннего Средневековья[10]. Труды Беды охватывают все области знания. Некоторые из них специально посвящены проблемам исчисления времени и календарям. Эти работы по хронологии очень серьезно повлияли на усиление популярности традиции исчисления времени «от Рождества Христова». Он известен также трудами, посвященными системе христианских представлений о строении мира. И он же был последовательным сторонником несостоявшихся попыток присвоения созвездиям, носящим «неправедные» языческие имена, христианских имен и символов. «В том же самом манускрипте, — писал Камиль Фламмарион в «Истории неба» о рисунках Беды, — я видел Близнецов, изображенных мужчиной и женщиной, Андромеду — в церковном облачении, а Венеру — в монашеском…»[11] Многие астрономические рукописи вплоть до конца XV века сопровождались рисунками созвездий в стиле Беды.
Статику европейского средневекового рисунка нарушает Ренессанс. Возрождение открывает новую страницу в истории создания образов созвездий, возвращая им античные облики. Обратимся к рисункам из рукописи «Астрономии» Гигина XV века, хранящейся в Бодлейской библиотеке в Оксфорде (MS Canon. Class. Lat. 179, f. 30, 34v, 35, 35v)[12]. «Астрономия» — ранний латинский труд, относящийся примерно ко времени Птолемея, но иногда датируемый и I веком нашей эры, подробно излагающий наиболее поздние версии мифов, персонажи которых воплощены в образах созвездий. Вместе с более древним текстом Арата этот труд в эпической форме сохранил античную традицию, пронесенную через Средние века. В этой итальянской рукописи присутствуют очень качественные детальные иллюстрации созвездий, включающие изображения звезд. Фигуры показаны чрезвычайно натуралистично. Прекрасно сделаны акценты на телосложение и мускулатуру Стрельца, подчеркнуто женственны фигуры Кассиопеи и Андромеды. Ее спаситель Персей в «модных» доспехах держит голову Медузы Горгоны за волосы. (По стилю рисунки напоминают фрески Джотто.) Небесным сюжетам придается античный вид, основной признак которого — природная натуралистичная красота персонажей.
С развитием небесной картографии в XVI веке связано множество эпизодов. Но особого внимания заслуживает, как минимум, один из них — появление карты, которую обычно принято связывать с именем Альбрехта Дюрера. Карта увидела свет в 1515 году. Это первая звездная карта, воспроизведенная типографским способом. Ее изображение построено согласно строгим математическим правилам. Без малого 90 лет она оставалась непревзойденной по точности, чему не помешало даже несколько впоследствии обнаруженных в ней ошибок[13]. И наконец, славу этой карте снискали сами рисунки созвездий величайшего мастера Северного Возрождения, ставшие своеобразным итогом творчества всех его предшественников и отправным пунктом, вдохновившим многие будущие поколения создателей небесных карт.
Изображения созвездий Дюрера возникают из арабских версий, возвращенных к своим изначальным античным формам с немецкой скрупулезностью, но по правилам итальянского Ренессанса. Неповторимый итальянский стиль, несомненно, оказал здесь плодотворное влияние и, будучи упорядочен рукой величайшего мастера, внес особый колорит в новые изображения небесных фигур. (Вне всяких сомнений, важную роль здесь сыграли итальянские путешествия Дюрера.)
Непосредственным прототипом первопечатной карты 1515 года принято считать другую карту, датируемую 1503 годом. (В настоящее время она хранится в Германском национальном музее в Нюрнберге.) Считается практически доказанным, что некоторые детали на ней дополнены самим Дюрером, но мастер, нарисовавший ее, остался неизвестен. По мнению некоторых исследователей, в работе над ней принимал участие Конрад Хейнфогель. Есть также предположение, что образцом для обеих карт послужила карта, принадлежавшая Региомонтану (1436-1476), также собиравшемуся издать ее, которая в свою очередь была одной из рукописных копий карты так называемого Венского манускрипта. (Хранится в Венской национальной библиотеке, № 5415.) Рукопись Венской национальной библиотеки, составленная между 1435 и 1444 годами, воспроизводит небесные изображения, по стилю сходные с изображениями ас-Суфи. Персей, например, держит голову бородатого существа, а Геркулес без привычных нам палицы и львиной шкуры, но с мечом. Это наиболее ранняя сохранившаяся карта неба с нанесенной на ней координатной сеткой (система координат — эклиптическая). Звезды отмечены условными номерами каталога Птолемея. В некоторых случаях надписаны не только названия созвездий, но и собственные имена звезд. Рукопись имеет южнонемецкое происхождение, но сами фигуры созвездий, возможно, скопированы с одного из ранних итальянских образцов. Сходство этой карты с картой Дюрера очевидно, и по этой причине она единодушно считается исследователями тем источником, на основе которого и появилась его карта неба, ставшая уже всеобщей.
Дюрер первым рискнул серьезно изменить ее. По углам листа мастер сделал превосходное обрамление с четырьмя портретами великих предшественников: Арата, Птолемея, Манилия[14], ас-Суфи, что придает этому произведению глубокий символический смысл. Фигуры созвездий Дюрер изобразил совсем не так, как они представлены в Венском манускрипте. В первую очередь, он придал им античный облик. Геркулес обнажен, в правой руке у него палица, в левой — львиная шкура. Персей держит голову с волосами змеями. В образах звездной карты отражается происходящее в среде гуманистов проникновение в смысл античной культуры, представляющее отчасти результат нового прочтения произведений античных ученых.
Как утверждают, инициатором издания карты неба был Иоганн Стабий (умер в 1522 году), известный гуманист, астроном, математик, географ, поэт, с 1497 года — профессор математики Венского университета. Стабий имел титулы придворного историографа и придворного астронома. Как многие гуманисты, он чрезвычайно интересовался картографией, и несколько своих картографических идей, среди которых была и мечта об издании звездной карты, ему удалось начать реализовывать с 1512 года, когда, находясь в Нюрнберге, он пригласил к работе над этим проектом Альбрехта Дюрера и Конрада Хейнфогеля. Причем Дюрера именно как мастера рисунка, мастера гравюры, а Хейнфогеля как известного знатока карт. Сама по себе карта, по-видимому, была готова уже в 1512 году, а напечатана через три года. Заметим, в том же, 1512 году великий Микеланджело завершил роспись потолка Сикстинской капеллы в Ватикане.А всего лишь годом ранее Рафаэль завершил, работая практически одновременно с Микеланджело, Афинскую школу (Ватикан, Станца делла Синьятура).Все эти величайшие произведения подчеркивали историческую преемственность между античной культурой и христианской духовностью. (Упомянем в скобках, что кроме ставших классическими фигур созвездий Дюрером были созданы образы так называемой «египетской звездной карты». Она была напечатана, но тираж и все предварительные эскизы очень скоро были полностью уничтожены, о чем известно по весьма осторожным воспоминаниям современников. Вероятно, повлияла доминирующая идеология, признававшая в качестве модели мира христианскую доктрину, а в качестве официально допустимой мифологии — ушедшее в прошлое греко-римское мировоззрение. История звездной карты порой блистательно иллюстрирует мировоззренческие конфликты.)
Конрад Хейнфогель и в последующие годы, уже самостоятельно, продолжал создавать карты неба. Одно из наиболее значительных его произведений — «Сферы мира» — было издано в Страсбурге в 1539 году. Все последовавшие издания обзорных карт северного неба подражали карте 1515 года. Иногда не самым удачным образом. Но были попытки найти и новые формы отражений звездных картин на страницах тиражных альбомов. Один из наиболее ярких примеров — атлас Алессандро Пиколомини, представителя старинного итальянского рода. Автора (кроме атласа созвездий) многих книг научного и светского содержания. Это произведение состоит из двух частей: собственно атласа «О неподвижных звездах» и комментариев к нему — «О сфере мира». Первое издание было осуществлено в Венеции в 1540 году. Всего альбом издавался 14 раз на итальянском, французском и латыни. Карты имеют различный масштаб и по-разному сориентированы, расположения звезд далеко не в полной мере соответствуют действительности, но при этом в точности передано зрелищное восприятие характерных звездных сочетаний[15]. Их изображения на картах, как правило, легко узнаваемы. И именно здесь впервые появляются буквенные обозначения звезд (буквы латинские). Часто это нововведение полностью приписывают Иоганну Байеру, который впервые использовал для обозначения отдельных звезд буквы греческого алфавита[16]. Однако причина этого, скорее всего, в несравнимо большей популярности его атласа (ввиду научной ценности) в среде астрономов.
Здесь нельзя обойти вниманием еще одну тенденцию, ставшую особенно заметной с изобретением книгопечатания. Проекция небесной сферы на бумаге становится не просто рисунком, но точным (или в случае некачественного исполнения, наоборот, ущербным) инструментом астрономии и навигации. При этом бумажную карту несравнимо проще тиражировать и использовать при решении практических задач. Разработка математических способов проецирования сферы на плоскость превращает исполненное на листе изображение в неотъемлемую часть астрономического оснащения, составляющую конкуренцию более дорогому, более трудоемкому в исполнении и транспортировке звездному глобусу.
До изобретения техники тиражирования изображения звездных карт или отдельных созвездий имели в большей степени иллюстративно-ознакомительное значение. Именно по этой причине на многих картах раннего времени изображения самих звезд отсутствуют. Точными инструментами были звездные глобусы и астролябии. Точные методы проецирования сферических изображений на плоскость, в свою очередь, привели к уточнению положений самих рисунков созвездий, а возможность тиражирования, сделавшая их доступными, стала значимым этапом унификации отдельных изображений и их взаимного расположения на всем пространстве карты.
Примерно в это же время начинают появляться работы, целью которых становится не столько изображение неба, сколько рефлексия по поводу исполненных ранее изображений. В 1600 году в Амстердаме увидел свет атлас, точнее — художественный альбом с приложением первого значимого исследования по истории созвездий Гуго Гроция (1583-1645) и Якоба де Гейна Старшего (1565-1615), под названием «Построение по Арату». Гроций составил текст, где собрал, сопоставил и снабдил комментариями несколько различных латинских переводов Арата и параллельно поместил много сведений о названиях созвездий у разных народов. Гейну принадлежат художественные рисунки созвездий[17]. Дальнейшее нетрудно предугадать. С конца XVI века единая традиция изображения созвездий разделяется на «точную» и «гуманитарную» составляющие. В одних произведениях небо начинает репрезентироваться в виде точных карт, в других — в виде художественных альбомов с мифологическими комментариями.
К числу сложно классифицируемых памятников надо отнести редкие случаи монументального изображения неба, такие, как Капрарольская фреска, достоверно датируемая 1575 годом. (Роспись неизвестного мастера на вилле Фарнезе в Капрароле.) Это единственная в своем роде фреска не церковно-христианская, а «земная», античная с изображением фигур созвездий — уникальное крупномасштабное изображение неба. Наряду с первопечатной картой Дюрера, Стабия и Хейнфогеля на севере, — это главный памятник XVI века истории созвездий на юге Европы. Размеры этого живописного произведения 12 на 6 метров. Судя по всему, до нанесения рисунка карта тщательно расчерчивалась. Изображение выполнено в цилиндрической проекции. Центр симметрии — небесный экватор. Нанесены эклиптика и тропики. Полярные регионы, естественно, несколько растянуты. Одной из загадок фрески является то, что на ней присутствует созвездие Гончих Псов, введение которого приписывают Яну Гевелию (1611-1687). Действительно, у Гевелия это созвездие появляется между созвездиями Волопаса и Большой Медведицы[18]. Но на Капрарольской фреске, появившейся более чем за 100 лет до карты Гевелия, оно находится в той области неба, где у польского астронома изображен Малый Лев. Другой, более поздний по времени, пример использования небесных сюжетов в росписи дворцов связан с именем итальянского мастера XVII века Баччио дель Бианко, расписавшего плафоны зала замка Вальдштейна (Прага, XVII век)[19]. Здесь изображены зодиакальные созвездия. На стенах также присутствуют различные гуманистические символы эпохи: географических открытий, наук и искусств.
В заключение хочется заметить, что уникальность звездной карты определяется ее граничным положением между тем, что принято называть произведением изобразительного искусства, и практикой научной репрезентации. Звездная карта находится в месте пересечения образов природы и образов мифов. С одной стороны, она вполне достоверно передает природный объект — звездное небо, с другой — представляет собой многослойный коллаж мифологических, а правильнее сказать, мировоззренческих образов различных эпох. Сегодня следы этого можно увидеть в том, что современная фундаментальная астрономия, использующая такие категории, как «пространство релятивистских пирамид», не видит противоречия в том, что значительная часть ее понятий, включая само понятие «созвездие», заимствована из опыта первичного освоения реальности. В этом смысле история созвездий будет всегда вызывать живой интерес исследователей, а сюжеты удивительных звездных карт прошлых веков — будить воображение художников и перевоплощаться в элементах новых произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства.