Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2002
Постсоветские миграции являются результатом глубоких общественных трансформаций последнего десятилетия. Распад СССР и образование пятнадцати новых независимых республик радикально изменили направление и численность миграционных потоков на территории бывшего Советского Союза. В настоящий момент перед российским правительством стоят следующие проблемы: на каком основании строить внешнюю политику по отношению к странам, в которых есть русские и русскоязычные меньшинства, что делать с иммигрантами, беженцами и перемещенными лицами на территории России и как реагировать на продолжающуюся “утечку мозгов” из Российской Федерации.
Традиционно Россия никогда не считалась крупным источником эмиграции, за исключением эмиграции староверов и духоборов. И уж тем более она не была магнитом для иммиграции, не считая немецких и греческих колонистов. С другой стороны, нельзя сказать, что Россия совсем не участвовала в международных миграционных процессах. Так, с 1861 по 1915 год из Российской империи выехало около четырех с половиной миллионов человек, из которых две трети переселились в США. Согласно переписи населения США 1910 года, в Америке проживало 1,7 миллиона эмигрантов из Российской империи. Правда, большая часть эмигрантов уехала не собственно из России, а из Украины, Белоруссии, Прибалтики и других западных губерний.
Нельзя забывать и об эмиграции из Советского Союза. После Октябрьской революции последовала так называемая “первая волна” эмиграции — последствие Первой мировой, а затем и гражданской войны 1917—1922 годов. За точность цифр сложно поручиться, но, по некоторым оценкам, на гребне первой волны Россию покинуло порядка 1,5—2,5 миллиона человек, из которых около 180 тысяч вернулись обратно. Во время Второй мировой войны на территории Третьего Рейха оказалось около восьми с половиной миллионов гражданских лиц и военнопленных советских граждан, из которых около миллиона не вернулись обратно и переселились в США, Канаду и Австралию, составив “вторую волну” эмиграции. После того как закончились крупные перемещения народов, вызванные Второй мировой войной, поток эмиграции из СССР резко упал. Между послевоенным периодом и 1991 годом добровольная эмиграция всячески ограничивалась, а иммиграция в СССР была совсем крохотной и состояла в основном из политических перебежчиков. Таким образом, “третья волна” значительно уступала по масштабам первым двум. В 1970-е годы размеры чистой эмиграции колебались в пределах 10—15 тысяч человек в год, лишь в отдельные годы поднимаясь до 30—40 тысяч. В первой половине 1980-х поток был еще меньше, и только после начала Перестройки он снова начал расти. Так или иначе, третья волна носила ярко выраженный этнический характер, так как в виде исключения ограниченная эмиграция была разрешена только для армян, греков, евреев и немцев. Только в 1991—1993 годах были введены в действие законы, гарантирующие свободу перемещения для всех российских граждан.
С тех пор масштабы эмиграционного потока, его этнический состав и цели настолько сильно отличаются от предыдущей, третьей, волны, что есть все основания говорить о “четвертой волне”. Эмигранты теперь выезжают не только из России, но и из других бывших советских республик. Они эмигрируют в основном не по политическим, а по экономическим причинам — спасаясь от нищеты и каждодневных трудностей, в поисках более высокой зарплаты, более высокого уровня жизни и т.п. Если изначально, в продолжение традиций третьей волны, основу постсоветской эмиграции составляли все те же этнические меньшинства, то к концу 1990-х их доля стала падать, а процент русских эмигрантов расти. По данным Госкомстата, к 1999 году доля евреев и немцев упала до 50 % всех уезжающих. В 1999—2000 годах русские составили более 40 % эмиграции, превзойдя немцев и евреев. Это связано и с тем, что Германия начала вводить ограничения на иммиграцию “этнических” немцев, а в Израиле возобновилась интифада.
В начале 1990 годов на Западе существовало широко распространенное мнение, что демократизация Восточной Европы и бывшего СССР вызовет новые крупные эмиграционные потоки в Западную Европу и Северную Америку. По данным опроса ВЦИОМ, в 1990—1991 годах от 6 до 8 миллионов человек хотели выехать на Запад или рассматривали такую возможность. Западные правительства и иммиграционные эксперты оценивали возможные масштабы эмиграции в 10—20 миллионов человек. Эти оценки оказались чрезвычайно завышенными, и резкого увеличения эмиграции из России и бывших советских республик не произошло. Это, впрочем, неудивительно. Думают об эмиграции или о работе за рубежом многие, а реально собирает чемоданы и решается на переезд в чужую страну сравнительно небольшая группа лиц, принадлежащая к определенной возрастной категории и владеющая востребованными знаниями. В целом за десять лет после распада СССР из России выехало около 1,1 миллиона человек, а вовсе не те 3—5 миллионов, которые были изначально запрогнозированы. Официальная эмиграция продолжает держаться на уровне 80—125 тысяч человек в год, и даже финансовый кризис 1998 года не вызвал существенного всплеска. Конечно, следует помнить, что официальные оценки Госкомстата России и Министерства внутренних дел не учитывают тех российских граждан, которые официально не эмигрировали, а выехали из страны на учебу, стажировку или в туристическую поездку и не вернулись. Таким образом, общее число эмигрантов из России превышает упомянутые 1,1 миллиона, но вряд ли намного.
Образование Российской Федерации и четырнадцати новых независимых республик заставило российское правительство пересмотреть доставшуюся в наследство от Советского Союза политику в области гражданства и иммиграции. Как отражение новой демократической реальности были приняты новые Закон о гражданстве 1992 года и Закон о праве российских граждан на свободу передвижения и жительства в Российской Федерации 1993 года. Эти законы отменили советский запрет на добровольную эмиграцию и гарантировали свободу въезда и выезда из РФ. Ирония новой ситуации заключается в том, что теперь выезд российских граждан за рубеж затрудняет не ОВИР, а западные посольства с их строгими правилами выдачи виз.
Одновременно Россия оказалась в ситуации, с которой Советскому Союзу никогда не приходилось сталкиваться: наличие 25 миллионов русских и русскоязычных за пределами России и потоки беженцев и вынужденных мигрантов из зон конфликтов на Северном Кавказе и в Средней Азии. Российское правительство приняло на себя официальную ответственность за русских, проживающих за рубежом, еще в 1991 году, но только в ноябре 1992 года Борис Ельцин поручил Министерству иностранных дел обеспечить защиту интересов русских и русскоязычных за пределами России. В том же году была создана Федеральная миграционная служба, через год приняты Законы о беженцах, о вынужденных переселенцах, а позже и некоторые другие законы и постановления, которые должны были обеспечить возврат русских и русскоязычных из ближнего зарубежья в Россию и регулировать потоки беженцев из зон конфликтов внутри страны и за ее пределами. Кроме того, Россия присоединилась к международным соглашениям по защите беженцев.
Новые законы создавались по западным образцам. К сожалению, они скорее отражали стремление правительства обеспечить признание России в качестве цивилизованного государства, а не серьезное понимание проблемы или стремление создать реалистичную и работающую миграционную систему. Несмотря на юридическую активность властей и официально декларируемую готовность принять всех желающих из бывших советских республик, российская миграционная политика в отношении беженцев и вынужденных переселенцев, по выражению известной правозащитницы Светланы Ганнушкиной, была основана не на принципе защиты беженцев, а на принципе защиты государства от беженцев. Сюда наложился и традиционный расчет, что все каким-то образом само собой разрешится. Отсутствие опыта, нехватка материальных ресурсов, бюрократические препоны и даже геополитический расчет привели к тому, что основополагающими принципами российской миграционной политики стали стремление удержать русских и русскоязычных сограждан “по месту жительства” в бывших советских республиках и практически полный отказ от поддержки и легализации беженцев из развивающихся стран. Что касается последних, то, когда принимались законы о защите беженцев, никто и подумать не мог, что в нестабильную Россию поедут беженцы из-за границы, и поэтому к их приезду серьезно не готовились. Столкнувшись с проблемой вынужденной миграции из стран Третьего мира, российские власти предпочли не обращать на нее никакого внимания и практически бросили беженцев на произвол милиции и местной бюрократии.
Реально в положении вынужденных мигрантов в России находится не менее 4 миллионов человек, главным образом граждан бывшего Советского Союза. Вынужденная миграция — это территориальное перемещение людей, покидающих свое место жительства из-за страха насилия, преследования или природных бедствий. С юридической точки зрения, в России существуют две категории вынужденных мигрантов — беженцы и вынужденные переселенцы. Беженцы рассматриваются как лица без российского гражданства, прибывшие в Россию, спасаясь от преследований, и временно проживающие на территории страны. Например, после вывода советских войск из Афганистана и падения режима Наджибуллы в России оказалось около 100 тысяч афганских беженцев, большинство которых не получили ни российского гражданства, ни какой-либо действенной помощи от государства.
К вынужденным переселенцам относятся российские граждане, проживающие в России или за ее пределами и вынужденные покинуть места постоянного проживания вследствие вооруженных конфликтов, преследований или природных катастроф. Кроме того, в отличие от беженцев, вынужденные переселенцы имеют право на получение жилья, ссуды и других видов вспомоществования. За 1992—2000 годы в Российской Федерации получили статус вынужденных переселенцев и беженцев 1,6 миллиона человек, более двух третей которых были выходцами из стран СНГ, а почти четверть миллиона — из российских регионов.
За десять лет с момента распада СССР из стран СНГ и Прибалтики в Россию прибыло около 4,4 миллиона человек. В большинстве своем они не были беженцами или вынужденными переселенцами в строгом смысле этих понятий. Так, миграция из Прибалтики, Украины и Белоруссии формально не являлась вынужденной, и поэтому статус вынужденного переселенца получил очень небольшой процент мигрантов. Переселенцы из Азербайджана, Грузии и Таджикистана действительно уехали из зон вооруженных конфликтов, и поэтому на них пришлась самая большая доля беженцев. Внутрироссийская вынужденная миграция возникла на Северном Кавказе и в Чечне, где из-за боевых действий и “этнической чистки”, проводимой российскими войсками, гражданское население бежало в соседний Дагестан и в Краснодарский край. До начала “антитеррористической операции” в Афганистане осенью 2001 года были серьезные опасения, что в результате военных действий из Афганистана в Таджикистан, Туркменистан, а затем и в Россию устремятся многочисленные беженцы. Этого не произошло по многим причинам, в том числе и потому, что большинство бежавших от талибов уже находились на территории, контролируемой Северным альянсом, а талибов в ходе операции разгромили гораздо быстрее, чем ожидалось.
На сегодняшний день численность вынужденных мигрантов в России неуклонно падает, так как изменения, введенные в Законы о вынужденных переселенцах и о беженцах в 1995—1997 годах, ограничили срок действия их статуса пятью годами. Получить такой статус с самого начала было нелегко, а введение поправок к закону и вовсе привело к тому, что получало его меньше людей, чем утрачивало. Опять же, за последнее десятилетие статуса вынужденного переселенца или беженца по разным причинам были лишены около 60 % всех зарегистрированных вынужденных мигрантов. Сокращение вынужденной миграции из-за пределов России объясняется также и тем, что те, кто хотел уехать, в основном уже переместились в Россию, а те, кто решил остаться, в основном находятся на пути к интеграции в то общество, где они находятся. Это в первую очередь относится к русским в Прибалтике, которые продолжают страдать от несправедливых и ограничительных законов о гражданстве и языке в Латвии и Эстонии, но, предвидя скорое вступление этих стран в ЕС, предпочитают оставаться на месте. С другой стороны, за последние восемь лет резко возросла внутрироссийская вынужденная миграция. Помимо беженцев из зон военных и этнических конфликтов на Северном Кавказе, растет число жителей Сибири и Дальнего Востока, которые, лишившись работы и подталкиваемые суровыми природными условиями, пытаются переехать в европейскую часть России. В 2001 году Министерство по делам федерации, национальностей и миграционной политике РФ постановило, что вынужденные переселенцы должны пользоваться льготами на получение жилья. Несмотря на многочисленные постановления, большинство беженцев и вынужденных переселенцев до сих пор стоит в очереди на жилье или на получение ссуд на него, а также на получение компенсации за утраченное имущество.
В 1999 году вступил в действие Закон о государственной политике России в отношении соотечественников за рубежом. Закон обсуждался около двух лет, но, несмотря на длительные дебаты в Думе, политика государственных ведомств, по сути дела, осталась без изменений, поскольку МИД России не хотел брать на себя новые обязательства, а заменившее Федеральную миграционную службу Министерство по делам федерации, национальностей и миграционной политике тоже не имеет ни достаточных материальных ресурсов, ни планов на долгосрочную перспективу. В результате, по словам Уполномоченного по правам человека в России Олега Миронова, несмотря на обилие официальных деклараций, законов и государственных постановлений, у России так и не появилось четкой миграционной политики. Эту же проблему отметил и президент Владимир Путин, заявив, что Россия заинтересована в возвращении соотечественников по экономическим и моральным причинам, хотя отношение к тем, кто переселяется в Россию, часто очень негативное.
Новый Закон о гражданстве РФ, заменивший устаревший закон 1992 года, вступил в силу в июле этого года. По мнению многих правительственных чиновников, закон следовало изменить уже давно, так как предыдущая его версия была рассчитана на переходный период после распада СССР. Хотя новый закон соответствует нормам международного права и заключенным Россией международным конвенциям, получить российское гражданство иностранцам, в том числе из стран ближнего зарубежья, стало значительно труднее. Все претенденты на российский паспорт должны проживать в России не менее пяти лет, в течение которых они могут выезжать из страны максимум на три месяца в год. Кроме того, желающие получить российский паспорт должны отказаться от своего старого гражданства, иметь законные средства к существованию и сдать экзамен на владение русским языком. Россияне при этом могут иметь двойное гражданство. Сроки непрерывного пребывания в России потенциальных граждан могут быть сокращены до одного года, если иностранец не меньше трех лет состоит в браке с гражданином России, имеет ребенка — гражданина России, представляет интерес для государства из-за своих достижений в области науки или культуры или является политическим беженцем.
К тому же новый закон лишает льгот на получение российского гражданства бывших граждан СССР. Старый закон предусматривал весьма упрощенную процедуру принятия гражданства для бывших советских граждан и их потомков. Принятие нового текста вызвало недовольство многих российских общественных организаций, а также русских общин и объединений за рубежом, поскольку он явно противоречил предыдущим заверениям Путина и российских властей в том, что Россия заинтересована в возвращении соотечественников в Россию, и в том, что они будут получать российское гражданство в упрощенном порядке. Обращения к президенту с просьбой пересмотреть новый закон возымели действие — недавно Путин провел встречу с министром по делам национальностей, в ходе которой отметил, что граждане СНГ должны иметь право на упрощенную процедуру получения российского гражданства. Другое дело, что, прежде чем во вновь принятый закон будут внесены какие-либо изменения, должна накопиться правоприменительная практика, на что уйдет не менее года.
Снятие административных ограничений на въезд и выезд из России, резкое ухудшение уровня жизни и сокращение финансирования государством научных исследований и высшей школы неизбежно привело к “утечке мозгов” из России. По словам ректора МГУ Виктора Садовничего, на Запад уезжает около 15 % выпускников вузов — в основном математики, программисты, инженеры, химики и биологи. Некоторые исследования утверждают, что уехало от 200 до 500 тысяч человек с дипломом о высшем образовании, кандидатской или докторской степенью. По официальным данным, начиная с 1991 года Россию покинуло 50 тысяч ученых. Цифры расходятся по многим причинам, в том числе и потому, что, как было сказано выше, многие уехали на учебу или по краткосрочным контрактам и не вернулись в Россию по их окончании.
Для многих экспертов утечка мозгов из России представляется неизбежным процессом, который вряд ли существенно замедлится в ближайшее время, по крайней мере в отношении фундаментальной науки. Отъезд ученых за рубеж не так уж катастрофичен и уникален — наука интернациональна, и во всем мире исследователи едут туда, где им предоставляются лучшие условия и возможности для работы. Многих беспокоит тот факт, что из-за отъезда молодых ученых за границу некому будет замещать преподавателей и исследователей, которые выходят на пенсию. Однако высшее образование в России, в любом случае, держится на плаву исключительно за счет старых резервов, которые скоро будут исчерпаны. Даже без утечки мозгов высшая школа и исследовательская работа не в состоянии привлечь необходимое число молодых преподавателей и научных работников. Низкие зарплаты, отсутствие необходимого государственного финансирования и падение престижа научной карьеры привели к тому, что в науку будут идти все меньше молодых людей, а из них все больше попытаются затем уехать за рубеж.
В целом демографические итоги XX столетия для России довольно печальны. С 1992 года население неуклонно сокращается и на сегодняшний день составляет около 144 миллионов человек. Большинство демографических прогнозов предсказывают дальнейшее уменьшение численности населения до 125—143 миллионов к 2016 году. Несмотря на сокращение притока прибывающих в Россию из стран СНГ и Прибалтики, эти страны остаются наиболее вероятными поставщиками иммигрантов на ближайшие годы, и уж тем более единственным реальным источником восполнения демографических потерь России, связанных с отрицательной рождаемостью и эмиграцией. Успешное привлечение иммигрантов из стран Третьего мира крайне маловероятно в силу политических и экономических причин. Широко распространенный расизм, низкий уровень жизни и холодный климат отпугнут большинство потенциальных мигрантов из развивающихся стран, которые чаще всего стремятся использовать Россию разве что как промежуточную остановку перед “броском” в Западную Европу. К тому же власти и общество не готовы к приему нерусскоязычных иммигрантов ни материально, ни психологически. О последнем свидетельствуют рост ксенофобских настроений и появление все новых фашистских группировок по всей стране и в особенности в Краснодарском крае. За последний год нападения на студентов из Африки и Азии настолько участились, что в некоторых вузах они были вынуждены организовать отряды самообороны. России стоит попытаться привлекать больше иностранцев на учебу и, возможно, на постоянное жительство и работу, но для этого потребуются большие затраты на первом этапе, а также постепенная перестройка психологии населения в сторону терпимости к людям разных национальностей и вероисповеданий. Все это — дело времени, а его может уже не хватить.