ВЯЧЕСЛАВ КУРИЦЫН
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 2, 1999
ВЯЧЕСЛАВ КУРИЦЫН
РАБОТА НАД ЦИТАТАМИ,
собранными в начале 1999-го года
ЛУЖКОВ Юрий Михайлович. Фрондеры и вольнодумцы, конечно, заерзают, не пожелают скрыть уничижительной иронии: «СПОРТклуб туда же…» А куда? Мы где живем — в Ленинграде? Зачем изображать независимость, которой не существует? Ну и потом: объективность так объективность. ЛУЖКОВ — хотим ли мы этого или не хотим — войдет в спортивную историю Всемирными юношескими играми в Москве…»
Александр Нилин. Комментарий к «Дюжине СПОРТклуба»: к списку, то есть, людей, которые были, по мнению журнала, типа главными по спорту в минувшем году.
СПОРТклуб, декабрь 1988
Не будучи, кажется, «фрондером и вольнодумцем», я не стану, как выразился Александр Павлович (главный редактор журнала, в который я, кстати, пишу), «ерзать». Не буду спрашивать: а уж нужно ли было, Александр Павлович, настолько откровенно… как бы это сказать без задних мест… ну, Вы сами знаете все эти выражения, которые значат «чрезмерно любить начальство». Не буду ехидничать — дескать, Нилин, как монстр спортивной журналистики, мог бы и знать цену этим самым Всемирным юношеским играм…
Я предлагаю обратить внимание на поразительную откровенность фрагмента. «Зачем изображать независимость, которой не существует?» Все предельно ясно. Первое. Мы живем не в Ленинграде, а в городе, где все принадлежит Этому Человеку: бани, заводы, газеты, пароходы. Второе: непроизносимое, но внятное. Этот Человек скоро будет президентом России. А мы живем не на Береге Слоновой Кости. Третье: еще более непроизносимое, но страшное. От Этого Человека можно ждать чего угодно. Наверное, ведь и прибить может за неосторожный анекдот. Да? Может, нет, как думаете? Четвертое: поэтому перед этим человеком следует ползать на карачках. Тчк.
Феерические рисуются картинки: «Деньги» включают Лужкова в дюжину экономистов года (целый город волочь: голова большой нужен, слыш, да?), «Художественный журнал» — в дюжину художественных деятелей (а разве не так? приукрашению-то Этого Города вон как способствует), «Крестьянка» — в свою дюжину…
Фиг, впрочем, с картинками. Уже сейчас — вполне в реальности, а не в фантазии — происходит бог знает что. Средства массовой информации, которых взяли, перебегают, крестясь, «под Лужка», и вот уже «Литературка» пишет о нем с той же интонацией, с какой в 1980 году про Брежнева писала. Максиму Соколову, говорят, не дали напечатать в «Известиях» статью про Юрия Михайловича, как когда-то (о чем Соколов сам поведал в «Русском Телеграфе») не дали сделать этого в «Коммерсанте», который всегда старался не ссориться с хозяином города. В паре газет есть рубрики типа «И тогда Лужков сказал…» НТВ выпускает Явлинского, который долго перетирает: а что, уважаю, а чего такого, крепкий, знаете ли, хозяйственник. «Итоги», приналежащие к той же лавочке, что и НТВ, сохраняют тон честной отстраненности, но и они в последнее время стали помилосерднее к Этому Человку. Разве что «Завтра» и «Независимая», исходя из своих интересов, шмаляют иногда по мэру, но на них самих столь мало мест для простановки пробы, что настроения это не улучшает.
Ситуация, прямо скажем, оставляет желать. Альтернатив типа нет, и если к двухтысячному году Кириенко не раскрутится до реальных рейтинговых цифр (а он не раскрутится) или измочаленный Примаков не согласится идти на выборы п/у Чубайса (чего тоже, боюсь, не случится), то я и сам — как мещанин, которому остается лишь выбирать меньшее зло — пойду и кину бюллетень за Этого Человека, ибо не хочу жить в президентом Лебедем, например. Кинуть бюллетень в такой ситуации не в лом, ибо выбирать меньшее зло — величайшая гражданская добродетель.
Гражданская, но не интеллектуальная. Вот появился в общественной российской жизни новый фактор: ощущение наступающей духовной духоты. В телевизоре беспредел, включишь, посмотришь, как певица Лолита, политик Жириновский и культуролог Беляева-Конеген обсуждают некрофилию Зюганова и скотоложество Лебедя, так сразу и выключишь. На улицах люди становятся злее, толкаются, сумасшедших в метро стало больше: хорошо хоть в Москве благодаря кризису такси чуть не бесплатные, но тут дело такое — деньги возьмут да и кончатся, с них станется…
И еще нет газеты в стране. Многотиражной национальной газеты, в которой не просто бы сообщали, кто у кого нефтепровод украл, а оставляли бы место для ответственного интеллектуального разговора. Такой, какой была на заре своей «Независька», какой потом была газета «Сегодня», каким был «Коммерсант» до того, как его стали превращать в «МК» для богатых, каким был «Русский телеграф». И в ближайшее время, похоже, не будет, ибо для этого нужен, помимо всяких частностей типа больших бабок, консенсус между интеллектуалами и хозяевами: представление о некоей общности целей. Типа: коммунистов забить. Но это уже проехали, это уже не идея. Типа: гражданское общество построить. Но это нынче не нужно хозяевам — для них вновь наступила эпоха большой подковерной возни.
В итоге мы имеем ровным счетом пустоту. Да, в «Московских новостях» пишут и работают теперь лучшие перья — Пищикова с Тимофеевским, Толстая с Гридасовым да Москвина со Смирновой. И Лужкову здесь, несмотря на то, что газета типа его, никаких укромных мест вроде особо не лижут. Но, господи ты боже мой, на соседних-то страницах активно представлены Марк Захаров с рассуждениями о нравственности, Георгий Владимов с рассуждениями о нравственности, Михаил Швыдкой с рассуждениями о нравственности и академик Лихачев с писателем Костиковым — тоже с какими-то рассуждениями. И следующего номера я уже не куплю. Да, во «Времени-МН»… Да, в «Независимой газете»… Разжевывать уже ничего и не хочется. Примеры «но» всяк подберет легко и самостоятельно.
Я ведь, собственно, к чему. К тому, что в ближайшие годы полноценного, так сказать, во весь голос участия в общественной жизни у нас с вами не предвидится — пишем мы, предположим, в газеты или не делаем этого, большого значения не имеет. Ну и ладно. Зато есть возможность отойти в сторону. Оставим в покое Захарова с Лихачевым: пусть они уже договорятся там себе насчет нравственности наконец.
Нам уже не надо бороться с Этой Системой или за кресла в ней — потому что она чужая. Пока холода, надо построить свою, в которой будет поменьше разговоров о нравственности, но и базаров по понятиям с последующими перестрелками будет поменьше. Пафос у меня — вы, наверное, удивитесь — вполне жизнеутверждающий. Представитель интеллектуального сообщества обязан не остаться под забором.
Не Лужкова будем выбирать с наказом «Мы тебе полижем, только не оставь нас под забором, Михалыч», а сами должны не остаться.
Голли — в «Книгу отзывов»
Статья прекрасно выдержана в нужном стиле. Я, кстати, впервые узнал, как ПЕРЕВОДЯТ Бивеса и Батхеда на русский. Оказалось — плохо. Ты, Слава, не по-английски ли их случайно смотрел?
Одно «но»: почему статья про МТВ? Из неё о МТВ ничего не понять, кроме того только, что это говно порядочное.
А про Бивеча и Батхеда я мог бы и структурный анализ написать (как Бахтин про Рабле).
С приветом,
Голли
17.12.98 8:32
Монреаль
Slava — Голли (частное письмо):
Структурный анализ — дерьмо!
17.12.98 11:22
Голли — Slave (частное письмо):
Анализ — он и есть анализ…
17.12.98 11:40
История такая. Напиcал я статью про MTV в жанре 24-часа-перед-телевизором-не-отходя. Больше всего на этом богоугодном канале (если заснять социологию с моего телика за последние 3-4 месяца, на MTV придется процентов 96-97: все остальное я посещаю исключительно в режиме «пощелкать, нет ли где футбола») меня поначалу прикалывали Бивис энд Бадхед, два мультипликационных придурка, похожие на Кукуца и Мукуца (), которые сидят на диване, смотрят клипы и комментируют их исключительно фразами «я бы трахнул эту телку», «ты, пельмень, типа упырь и все такое» и «тебе никто никогда не даст, баклан». Было это, что ли, в октябре, когда я активно испытывал схожие ощущения, и статья получилось не только написанной на языке Б-Б, но и крайне эмоциональной. Кульминационный эпизод — к герою наконец приходит на 24 минуты телка, которую он ждал две недели, и он ее употребляет, пока она ест сардельку: разделить эти процедуры времени нет — заставлял всех, кто читал текст, плакать семью ручьями. Статья должна была быть напечатана в журнале «Матадор», и мультипликатор Резчиков нарисовал к ней очень выразительные иллюстрации.
Но редактор мой вдруг забеспокоился, показал статью кому-то из рекламодателей, те пришли в ужас и сказали, что рекламы нам больше не дадут (Нилин бы здесь обрадовался: вот, дескать, «независимость, которой нет»). Я вывесил статейку в сеть. Ее стали бурно читать и обсуждать. Сначала в книгу отзывов ходили все больше сетевые интеллигенты, тусующиеся недалеко от сайта Марата Гельмана, где расположился текст. Люди типа Голли из Монреаля, знающие слова «структурный анализ». А потом ссылку на нее прицепили на сайте про Бивиса-Бадхеда, и пошли косяком письма от людей с навороченными псевдонимами типа Ultrachakal и с соответствующей лексикой: cool, he-he-he… Болельщики MTV. Люди, которые понятия не имели о моем существовании, вдруг стали моими читателями и даже корреспондентами. Этого не случилось бы, напечатай мы текст в «Матадоре». Поверьте, это волшебное ощущение, когда к тебе прет в гости целая младая, незнакомая толпа…
Да, но я про другую системность. Вот как она создается: люди пришли, слились со мной в виртуальных объятьях и отсавались в них ровно столько времени, сколько это было им интересно. И ни секундой больше.
Получив от Голли письмо в гостевую книгу (это такое место, куда можно написать отзыв и он тут же появляется в сети на всеобщее обозрение), я вдруг захотел пошутить про анализ на его домашний адрес, и через полчаса из Монреале приплыл бумеранг: вот что возможно в другой системности: касания вместо разборок.
И расположение твое в ней определяется элементарными и честными вещами: сколько человек к тебе ходит. А ходят они, обнаруживая ссылки на меня, совершенно добровольно выставленные на своих страничках другими людьми: вот за счет этих перекрестных ссылок люди друг друга и узнают.
Здесь нельзя быть крутым: потому что если ты будешь вести себя жестко, к тебе просто никто не придет.
Это место, где нет предзаданных языков, над которыми при вхождении в речь хочется отрефлексироваться… И я, всю жихнь игравший дискурсами и балдевший от попадания в разные типы речи, здесь вдруг начал говорить — ну вроде от самого себя, от первого лица…
Впрочем, не стану биться в пароксизме апологии сети: во-первых, как пылкий неофит, я рискую наговорить много глупостей, во-вторых, сеть и не нуждается в пароксизмах.
Замечу лишь, что электронная версия «Московских новостей» (www.mn.ru) свободна от нравственности в исполнении Марка Захарова, зато полна прелестных сочинений Пищиковой и Толстой.
Друзья! С 1 февраля вход в клуб строго по клубным карточкам!
Это листочек такой на стенке у входа в клуб «О.Г.И.» («Объединенное Гуманитарное Издательство»), что находится в городе Москва в Трехпрудном переулке. Это первый клуб, в котором я купил себе клубную карточку.
Раньше таковые заводились по другому сценарию: всякое модное место раздавало карточки «своим» — для того, чтобы не только бандиты тусовались, а приходили люди, соответствующие представлением об атмосфере…
Раньше было время халявы, теперь, похоже, оно прошло: как ни странно, ура! Раньше были чужие места, существовавшие на чужие деньги. Теперь — это я все продолжаю тему новой системности — люди стали рыть свои норы.
В большой коммуналке — маленький выставочный зал, книжная лавка, дешевый буфет, несколько комнат чисто для тусни, некоторые освещены ярким светом, некоторые погружены в темноту, литературные и музыкальные вечера, к ночи все пьяные, коммерческие перспективы если не туманны, то очень отдаленны. Несколько человек оборудовали вот такое место и позвали друзей на очень внятных условиях: сюда будет ходить тот, кто запишется (во избежание костров амбиций вся администрация тоже покупает себе карточки), и мероприятия будут устраивать те самые люди, которые ходят. Сама-сама, Верунчик, сама.
Система будет такой, какой ее сделают люди, вписавшиеся в этот концерт…
Фу, надоело марать клавиатуру отпечатками пальцев, желающих другого — папиросы, волос, пуговиц, влажных лепестков. Мораль ясна.
Все будет таким, каким его сможем сделать мы сами.