стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 11, 2015
Шульпяков Глеб Юрьевич родился в 1971 году в Москве. Окончил факультет
журналистики МГУ. Поэт, прозаик, переводчик, драматург, эссеист. Автор трех
книг стихов, нескольких сборников путевых очерков и романов, в том числе «Музея
имени Данте» (М., 2013). Живет в Москве.
* *
*
душе опять вольготно
душа на первом месте
когда над голой
волгой
плывут на белом
тесте
— и свечки колоколен
и лесом свет
процежен
и батюшков не болен
и шум пустых скворешен
* *
*
…выходит
из избы на крыльцо
— в кольцо
неба голову
просовывает
тихо, темно
на ветках
расселись звезды
до ближайшего
населенного пункта
версты
и версты
и версты
а за старым амбаром,
где пропащие зябнут
души,
тьма переходит в
одну
шестую
часть суши
* *
*
такой-то век,
такой-то год
— такого-то денька
и вроде бы ни капли
в рот,
а вышел
в облака
слепил из перистых суму
и посох
кучевых
и если б сделал по
уму —
остался бы в живых
* *
*
лопухи ли,
папоротник рыжий
или безымянною
травой —
ночью дождь
ощупывает крыши
проверяет, есть ли
кто живой
— мой сверчок
цикадами разбужен
мирт ли, кипарис,
одна душа
беззастенчив он и
безоружен
и поёт на кончике
ковша
считалка
попался
который кусался
который в кроватке
лежал улыбался
смотрел за окно
на фонарь
—
который на пони
по парку катался
копался в песочнице
тоже попался —
обертывал в пленку
букварь
и тот кто уехал
и тот кто остался
карабкался вверх
и на дно опускался —
попался
попался
попался
попался
и даже который не
мог
попасться — попался
краснел
извинялся
был готов к сотрудничеству —
но только от мокрых
сапог
две лужи в прихожей
— случайный прохожий
шагреневой кожи
кусок
* *
*
живут среди нас
и даже пользуются
метро —
увидеть их очень
просто
— спуститься в его
нутро
и там, на станции
(а лучше в вагоне)
просто представить
себе,
что этой женщины с
родинкой на губе,
пенсионера с
кроссвордом,
студента и девушки в
наушниках
— и даже
полицейского
через
сорок-пятьдесят лет
не будет в живых
(и всех остальных)
всего
сорок-пятьдесят лет
призрак! привет
* *
*
жук влетел и вылетел
в окно —
поплавок остался
неподвижен
с облаком и садом
заодно,
красными отметинами
вишен
— вечный дачник!
удочки с утра
занавес неслышно опустился
то ли где-то лопнула
струна —
то ли жук не вылетел, прижился
брюгге
проиграй меня,
прохожий,
на мотивчик часовой
—
городок, лишенный
кожи,
кровоточит тишиной
(и прогнозами
погоды)
— если крыша под
водой,
человек, лишенный
коды,
зарастает чепухой
* *
*
как облако над
лесом, кучево
слепившее себя, —
как эти строки,
из этого, по сути, ничего,
которое ни
в ум не взять,
ни в руки,
— постой, не уходи,
за мной должок,
набитый с твоего оригинала,
храни меня, печатный
мой божок —
два отступа, четыре
интервала
* *
*
романы кропать и
крутить огурцы
у времени года
паршивой овцы —
закатывать прошлое в
банки
его небылицы и байки
— прославить крапиву
и куст бузины
затем, что встают из
такой глубины,
где нет ни жида, ни мордвина —
но пух и помет
голубиный
* *
*
……..жизнь всё шла
то в шов, но чаще
мимо шва,
и в эти промахи, как
мел,
снежок крошился и
летел
на незакрытую
тетрадь —
поскольку нечего
терять,
за ночью день, за
полем тьма
— полоска леса из
окна,
и каждый первым быть
хотел
белело поле,
лес чернел