(составитель Сергей Костырко)
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 6, 2014
Кобо Абэ. Совсем как человек. М., «Опустошитель», «ИКАР», 2014, 384 стр., 500 экз.
Повесть «Совсем как человек» (перевод С. Бережкова), пьесы «Призраки среди нас» (перевод Ирины Львовой), «Крепость» (перевод Владимира Гривнина).
Рассказы Эдгара По, Герберта Уэллса, Марка Твена, Эдварда Митчелла, Амброза Бирса, Вашингтона Ирвинга и других.
Ф. М. Достоевский. Полное собрание сочинений и писем в тридцати пяти томах. Второе издание, дополненное и исправленное. Том второй. Повести и рассказы. 1847 — 1859. Редактор И. Д. Якубович. СПб., «Наука», 2013, 772 стр. Тираж не указан.
Представленные здесь два тома начинают издание нового подготовленного Пушкинским Домом академического собрания сочинений Достоевского. Редакционную коллегию издания составили В. Е. Багно (главный редактор), И. А. Битюгова, Н. Ф. Буданова, В. Д. Рак, И. Д. Якубович. От редколлегии: «Новое академическое Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского в 35 томах, предпринимаемое Институтом русской литературы (Пушкинский Дом) как исправленное и дополненное издание выпущенного Институтом в 1972 — 1990 гг. Полного собрания сочинений Ф. М. Достоевского в 30 томах, вызвано к жизни резкой сменой читательских и научно-исследовательских интересов и приоритетов в условиях коренным образом преобразившейся в стране после 1991 года идеологической и культурной обстановки».
От издателя: «Города Ёбург нет на карте. В Советском Союзе был закрытый промышленный город-гигант Свердловск, в России он превратился в хайтековскийевроазиатский мегаполис Екатеринбург, а Ёбург — промежуточная стадия. Считается, что девяностые годы были временем национальной катастрофы, периодом развала ибеспредела, однако в те годы проявилось еще и мощнейшее созидательное начало. В этой книге сто новелл о Екатеринбурге на сломе истории, сто новелл о яростной борьбе: сюжеты о реальных людях, которые не сдавались обстоятельствам и упрямо строили будущее. Хитромудрые политики, бизнесмены-идеалисты, безбашенныехудожники и поэты, стойкие гражданские лидеры, даже благородные бандиты».
Книга лауреата премии «НОС», как раз за роман «Харбинские мотыльки» (а также автора романов «Путешествие Ханумана на Лолланд» и «Горсть праха», вошедших в шорт-листы премий: «Русский Букер», «Русская премия»). Автор живет в Эстонии, и роман его, посвященный русской эмиграции двадцатых-тридцатых годов, написан на эстонском материале. В книгу вошел также роман «Горсть праха». О «Харбинских мотыльках» см. рецензию Юлии Подлубновой «Мотыльки для кунстника» — «Новый мир», 2013, № 9.
Вторая книга стихов Константинова, такая же небольшая, как и первая (Всеволод Константинов. Седьмой путь. М., «Воймега», 2004), автор печатался также в журналах «Знамя», «Октябрь», «День и ночь», «Новый берег»; Константинов родился, детство и отрочество провел на Урале (Пермь), живет в Москве, по образованию географ, зарабатывает на жизнь писанием сценариев для документального кино, стихи пишет, как отмечает рецензент из «НГ», «для домашнего неторопливого чтения», «уютные, спокойные, неспешные»; от себя добавлю: поэт пост-ахматовский (при абсолютной свободе поэтического жеста здесь школа русской психологической прозы), ну и, соответственно, пост-кушнеровский, и не в том смысле, что подражает предшественникам, нет, он сам по себе, но за его стихом — культура, которая не давит, а высвобождает поэта — «Где я живу, сейчас я расскажу. / Три дома на пригорке, но соседи / разъехались, и я один брожу / от дома к дому. Есть еще на свете / село — недалеко, взойти на холм, / и вот оно. Там магазин, собаки, / порой оттуда стадо с пастухом / приходит, он идет в одной рубахе / и в шапке меховой, — поговорим / о том, что лес пустой, грибов не стало, / что заморозок будет, а за ним / посыплет снег, что лета было мало — / всего неделя выдалась, потом / пойдет он дальше, щелкая кнутом».
Своеобразный эксперимент — Валерий Липневич, поэт, прозаик, критик, переводчик (с белорусского), многолетний автор журналов «Новый мир» и «Дружба народов», предлагает современному читателю две свои повести («Ева, верни ребро!» и «Девушка с яблоком»), написанные в семидесятые годы, то есть свою молодую прозу, проблематика и стилистика которой ориентирована на тогдашнюю поэтику «романа воспитания», полагая, что контекст современной жизни способен сделать этот «архаичный» строй мысли и чувств героев актуальным для нынешнего поколения молодых людей.
Собрание повестей и рассказов, вышедшее в издательской серии «Знак качества», с помощью которой «Эксмо» пытается нащупать «качественный мейнстримсовременной прозы», — петербургского прозаика, автора «Нового мира» (повесть «Гнилая вода», открывающая книгу, публиковалась в журнале — 2010, № 4); в числе прочих литературных титулов за ним числится: «стилист», «мастер короткого рассказа» — «МОЗГИ НАБЕКРЕНЬ. Когда-то я придумал такую шутку. И даже очень ею гордился. Что еврей-папа начинил меня мозгами, а русская мама эти мозги вправила. И получилось, что у меня мозги набекрень. Но теперь я уже поумнел и категорически с этим не согласен: мозги набекрень совсем не у меня, да и вправляют их совсем по-другому. А если сорвана резьба, то это стихийное бедствие. И тут уж никакая национальность не поможет»; «НА ОГОНЕК. А когда уж совсем невмоготу и рукой на горле — чужбина, — ноги сами выводят на огонек. Точно в керосиновую лавку. Где вместо канистры — чистый лист бумаги, а вместо керосина — тоска. Неразделенная тоска по несуществующей России».
Солидный объем, почти шестьсот страниц, книги новых стихов Юнны Мориц объясняется тем, что в ней представлены четыре ее новые, не публиковавшиеся ранее книги: «Озеро, прозрачное насквозь», «Большое Льдо», «Героин перемен», «Ужасные стихи»; книга иллюстрирована графикой автора. Так же вышла книга: Юнна Мориц.Лимон Малинович Компресс. М., «Время», 2013, 96 стр., 10000 экз. (стихи для «детей от 5 до 500 лет»).
Первая книга совсем еще молодого, но уже именитого поэта из Омска, студентки Литературного института, публиковавшейся в журналах «Волга», «Новое литературное обозрение», «Воздух»; стихи ее были отмечены попаданием в шорт-листы премий «Дебют» и «Литературрентген» — «среди перекрытий / роза на шифере / автобус гармошка / скользит по отделам предсердиям лимфу собирая на окна / боль головная во сне крупнотелых / фонарь инфракрасный блуждает // выходим: / такой же фонарь / хрупкость тел/ пробиваемых окон / пробиваемых даже как было / последнее видно: / информации ультрамарин / никаких информаций не будет…»
Пятая книга стихов поэта из Пинска, с 1997 года — израильтянина, лауреата «Русской премии» (2011) — «так неприятно, так некстати / вдруг вспомнить прожитое зря, / как влажное рукопожатье, / что вытираешь втихаря / о брюки, чтобы не заметил / хороший, в общем, человек, / и дальше с ощущеньем этим / жить целый век»; «Без всяких стараний / парил в небесах, / покуда словарный / запас не иссяк. // Безмолвие, хаос / и холод внизу. / А я, чертыхаясь, по небу ползу».
В. В. Бибихин. История современной философии (единство философской мысли). М., «Владимир Даль», 2014, 398 стр., тираж не указан.
Курс лекций, читавшийся в Институте философии, теологии и истории св. Фомы в весенние семестры 2002-го и 2003-го гг. — «…попытка разобрать ответ ведущей европейской и отечественной мысли на вызов современности. Рассматриваются определения, в каких строгая философия видит мир, его настоящую ситуацию и его задачи. История новой философии, начиная с Гегеля и гегельянских школ, продумывается как единый продолжающийся труд осмысления человеческой ситуации в мире. Проверяется гипотеза, согласно которой проблемы целого мира, тождества, ничто и нигилизма, онтологии как этики, решающие для судьбы современной цивилизации, осознанно или бессознательно ставятся ведущими мыслителями последних двух столетий в центр их интересов» (от издателя).
Дмитрий Быков как педагог — в основу четырех десятков эссе о советских писателях, составивших эту книгу, легли тексты лекций, которые Быков читал московским старшеклассникам и студентам МГИМО. Начинают книгу тексты о Горьком, Луначарском, Ахматовой, Есенине, Бабеле; завершают — об Аксенове, Асадове, Михалкове, Ахмадулиной, Борисе Стругацком; «Эта книга — лишь штрихи к будущим портретам, приглашение к разговору и к переосмыслению нашего литературного багажа.Вопреки устоявшемуся мнению, русская культура не так уж богата — у нас не было европейских двадцати веков и тысяч разножанровых шедевров. Вот почему семьдесят лет советской литературы никак не выбросишь из истории, даже если львиная доля появившихся тогда книг была написана в соответствии с уродливым и угодливым каноном» (от автора).
Об истории русских немцев — повествование, в котором авторы используют прием «капли воды, отражающей океан», то есть подробно описывается история южно-русской деревни Джигинка, входившей в состав немецкой колонии, история жизней представителей ее родов, и за этими описаниями частных историй встает трехсотлетняя история немцев в России. Авторы: Альфред Кох — тот самый, экономист и политик, работавший в правительстве России в 90-е годы, а также один из двух авторов, возможно, лучшей книги о реформах в России 90-х годов (Альфред Кох, Игорь Свинаренко. Ящик водки. Тома 1, 2, 3, 4. М., «Эксмо», 2003-2005); Ольга Лапина — журналист и тележурналист из Анапы.
Книга, имеющая, разумеется, ценность биографического комментария к содержанию первых двух томов трехтомного, выстроенного с ориентацией на «полное академическое» собрание сочинений Мандельштама, однако это еще и книга для чтения «самостоятельного» — отрывки из воспоминаний, документов, библиографических справок, дневников, писем и т. д. составляют цельное, прописанное в деталях и подробностях описание сюжета развития русской поэзии и литературы начала века, атмосфера тогдашней литературной и окололитературной жизни, ее главных персонажей; ну и, разумеется, это текст, выстраивающий образ Мандельштама (запись из дневника Д. Выгодского 10 февраля 1928 года: «Вчера вечером Мандельштам. Непереносимый, неприятный, но один из немногих, может быть единственный (еще Андрей Белый) — настоящий, с подлинным внутренним пафосом, с подлинной глубиной. Дикий, непокойный. В равном ужасе от того, что он знает, и от того, что не дано знать. После него все остальные — такие маленькие, болтливые и низменные»).
Собрание эссе Мелихова, тематика его в авторском вступлении формулируется так: «Роман России с Европой — многовековой, страстный и мучительный, мечущийся от пылкой любви до сильнейшей досады, граничащей с ненавистью, особенно если понимать под Европой всю европейскую цивилизацию, включая Америку. И те в России, кого можно назвать русскими европейцами, становятся то необыкновенно престижной группой, то, наоборот, чем-то вроде пятой колонны — русскими европейцами, то восхищаются, то, наоборот, ненавидят. И солидная толика этой ненависти частенько достается евреям, которых ошибочно принимают едва ли не за лидеров европейской модернизации». Однако содержание этих, эмоционально насыщенных, колючих эссе шире темы взаимоотношений «русского», «европейского» и «еврейского», по сути, перед нами сегодняшняя рефлексия литератора, формировавшегося в шестидесятых-семидесятых годах в среде «продвинутой» по тем временам интеллигенции («русских европейцев»), — рефлексия по поводу той картины мира и картины мировой культуры, на которую ориентировался в юности. Среди объектов этой рефлексии Хемингуэй, Дали, Филонов, Солженицын, Сикейрос, Диего Ривера, Зощенко и другие.
Также вышла книга: Александр Мелихов. Бессмертная Валька. Повести. СПб., «Союз писателей Санкт-Петербурга», 2013, 432 стр., 3000 экз. (повести «Бессмертная Валька», «Подручный Орфея», «Весы для добра»).
Новая книга Павловского, оформленная как дополнение к главам «Государя» Макиавелли; подзаголовок переводится как: «О слабом княжестве», — речь о нынешней России («Что за Россию мы видим? Состоявшуюся страну или утопию неудачников?»), которая никак не может обрести форму государства, остановившись на стадии перманентного установления «государственности». РФ не может, по мнению автора, рассматриваться полноценным государством со своей внутренней логикой развития, со своими нормально, то есть независимо от смены властей, работающими государственными институтами, с нормальным системой взаимоотношений властей и народа — вместо органов власти государства мы имеем Команду (Элиты), а взамен народа — «насельников», материал для работы политтехнологов, массовку, которая по необходимости способна исполнять/имитировать «волеизъявления народа». При этом очевидная «слабость княжества» по Павловскому заключается не в слабости некоего органа (государства), а в отсутствии этого органа, то есть слово «слабость» автор употребляет как обозначение принципа, по которому строится экономическая, внутренне-и внешнеполитическая жизнь страны. И как раз вот эта «слабость» дает нынешней конфигурации власти в России необыкновенную пластичность и динамизм, что, в свою очередь, парадоксальным образом обеспечивает Системе устойчивость, а может быть, и обещает некое будущее. Цитата: «Все государства являются республиками, теократиями или диктатурами, но Россия не государство, а государственность. Система РФ приобретена доблестью Команды, а сохраняется подкупом и милостью Судьбы».
Статьи разных лет; темы: соотношение биографии и «жизни», мотивы биографа, смысловые структуры биографического нарратива, социальные функции современного литературоведческого комментария и дарственного инскрипта на книгах; политические взгляды Ф. В. Булгарина и А. С. Пушкина; биографии критика Ю. И. Айхенвальда, публициста С. А. Нилуса, создателя русского детектива А. А. Шкляревского и другие работы.
Научная монография о русском обществе и о том, как и во что преобразовал общественный и культурный климат этого общества сам факт возникновения в стране революционного террора.
Книга одного из ведущих отечественных медиевистов об истории скандинавов в эпоху викингов, в которой «читатель найдет историю сложения скандинавских государств, подробные описания не только устройства жилых помещений и усадеб викингов, их повседневных домашних и прочих занятий, но и особенностей социальной структуры северных обществ: короли и рабы, семья, право, судебные распорядки и так далее. Все эти и другие темы автор рассматривает на судьбах многих конкретных семей и отдельных примечательных персонажей. В исследовании широко используются литературные произведения той эпохи, которые и сами по себе представляют большой интерес» (от издателя).
Книга британского историка о традиционалистских учениях, присутствующих в различных исторических процессах и политических событиях, интеллектуальных движениях и культурных контекстах XX века, в частности, речь идет об идеологах современного традиционализма (Рене Геноне, Мирче Элиаде, Юлиусе Эвола и других), включая и московский кружок Евгения Головина в позднее советское время, в который входили, скажем, Александр Дугин и Гейдар Джемаль.
Книга-расследование шведского журналиста, толчком к написанию которой стало чтении им восторженного описания коммунистической революции красных кхмеров, которое издали шведские интеллектуалы из Общества шведско-кампучийской дружбы, съездившие в Кампучию в 1987 году.
О местах, связанных с самыми громкими легендами, и, соответственно, исследование этих утопий: Атлантида, Шамбала, крепость Аламут (место обитания легендарных ассасинов), аббатство Гластонбери (легенда о чаше Грааля) и т. д.).
Арианна Стасинопулос-Хаффтингтон. Пикассо: творец и разрушитель [романизированная биография]. Перевод с английского Светланы Кузнецовой. М., «РоузбадИнтерэктив», 2014, 560 стр., 2000 экз.
Жизнь Пабло Пикассо в биографической литературе сменила свой жанр — из комментария к творческому наследию великого художника она стала отдельным, самостоятельным сюжетом, Пикассо встал в ряд литературных образов, в котором Дон Жуан, Манон Леско, Вечный Жид и другие. Тема оказалась почти неисчерпаемой: самый знаменитый, самый любимый и самый проклинаемый художник; открывший, по мнению одних, новые горизонты изобразительного искусства ХХ века, а по мнению других, — как раз эти горизонты закрывший, «плодожорка», обладающая яростным, гипертрофированным («ядерным») талантом поглощать и переваривать все, открытое его современниками. При этом уровень того, что делал Пикассо в искусстве, и, соответственно, уровень его почитателей долгое время охраняли сползание этого сюжета на китч, как это уже произошло с фигурами культовых творческих деятелей — Дали, Хемингуэя, Берроуза и т. д.
Подзаголовок, которым снабдила свое документальное повествование Арианна Стасинопулос-Хаффтингтон, «романтизированная биография» в данном случае не означает снижения жанра. Автор пишет текст, ориентированный на предложенный самим Пикассо уровень разговора, это во-первых; и во-вторых, автор стремится к максимальной документальной проработанности своего повествования, то есть это не «романизация» в привычном понимании, когда вы читаете про то, как «ранним утром шестого марта Пабло вышел из своей мастерской, поправил непослушный чуб, вдохнул свежий парижский воздух и подумал…». Автор этой книги, имеющий дело, прежде всего, с документом, предпринимает попытку художественного исследования тех сложных и глубинных процессов, которые определяли личность и, соответственно, творчество одного из самых ярких и противоречивых людей эпохи — фигуры, по-человечески и притягательной (мужественностью, истовостью, благородством, умом и, разумеется, талантом), и отталкивающей (эгоцентризмом, черствостью, иногда переходившей в жестокость, неожиданными провалами в позорную трусость с предательством самых близких друзей и т. д.).
Выстраивая отработанный десятками биографов сюжет, автор «ставит свет» таким образом, чтобы читатель получил возможность приблизиться к так называемому «демонизму» личности Пикассо, а возможно, и — к «демонизму» самой природы художественного творчества, подчинившей себе не только одного Пикассо. При этом автору удается удерживать определенную дистанцию по отношению к романтическому штампу: «подлинное творчество сжигает жизнь художника и его близких» и т. д. Хотя, казалось бы, материал и сюжет провоцируют — особое внимание в книге отведено истории взаимоотношений Пикассо с женщинами, взаимоотношений, развивавшихся, как правило, драматично, а в иных ситуациях и — с трагичным исходом. Но автор удерживает свое повествование от сползания в литературно-биографический китч. Тут нет копания в личной жизни — романы Пикассо с женщинами действительно во многом определяли творческое движение Пикассо; драматизм и напряженность того, что он делал в искусстве, напрямую были связаны с неразрешимыми вопросами противостояния мужчины и женщины в любви; сама природа этого чувства была для Пикассо именно «природой», не одомашненной цивилизацией; то есть любовь как самое «нечеловеческое» чувство, не считающаяся с общепринятыми правилами общежития, как «дикое» проявление жизни. Природа этого чувства напрямую связана для автора с природой тех сил, которые питали и двигали Пикассо-художника. Разумеется, все это напрямую может относиться к жанру биографического и искусствоведческого исследования, но и одновременно — это уже романная проблематика. Именно в этом смысле и следует воспринимать авторское определение жанра книги.
Составитель Сергей Костырко
Составитель благодарит книжный магазин «Фаланстер» (Малый Гнездниковский переулок, дом 12/27) за предоставленные книги.
В магазине «Фаланстер» можно приобрести свежие номера журнала «Новый мир».
|
|