стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 4, 2013
Губайловский Владимир Алексеевич родился в 1960 году.
Окончил мехмат МГУ им. М. В. Ломоносова. Поэт, прозаик, критик, эссеист. Живет
в Москве.
«Кожаный мяч»
1972 год. Районные соревнования среди
команд возрастной группы 12-13 лет.
Я вышел на перехват и уронил мяч.
Мы проиграли. Солнце было черным.
Я сказал себе: «Уйди и не маячь.
Не подводи ребят позором повторным».
Всю жизнь я что-то писал. Но разве я это любил?
Я любил футбол. Судьба сложилась инако.
Если бы я этот мяч не уронил…
Он снится мне до сих пор, но я и тогда не плакал.
Улыбка Фортуны
Португалия
— Россия — 7:1. Чемпионат мира 2006.
Отборочный турнир. 13 октября 2004 г. Стадион
ЖозеАлваладе, Лиссабон, Португалия. 27 258 зрителей.
Наверно, команда России была слабее
Блистательных португальцев.
Но это было другое.
После каждого удара португальцев
Мяч летел в мертвую зону,
Недоступную вратарю.
Гол. Гол. Гол.
Казалось Рональду и Деку
Могут бить, не глядя на ворота.
Мяч сам находил единственную дорогу.
На Малафеева было больно смотреть.
Он метался как загнанный зверь,
Он парил над вратарской, подобно ангелу,
Даже ангелы не всесильны.
Можешь уткнуться лицом в газон,
Можешь повеситься на перекладине,
На шнурках от собственных бутс,
Можешь уйти с поля.
Результат будет тот же:
Гол. Гол. Гол. Гол.
Против нашей команды играла Фортуна.
Я никогда не видел ее лицо так близко.
Это страшное лицо,
Если она улыбается не тебе.
Киники
Люблю пересматривать крупные планы,
Когда футболист, переводя дух после атаки,
Зажимает ноздрю
И ударяет соплей
О трехсотлетний английский газон.
Камера стыдливо уходит в сторону,
Но поздно.
Герой уже показал свое безразличие
Ко всему, кроме футбола.
Ода футболу
Футбол — это парад уродов.
Вы видели, как защитники
Прячут за спину руки, играя в штрафной?
Тынянов писал, что звук похоронит кино,
Исказит его пластику и музыку,
Потому что кино не театр, а балет.
Футбол — это немое кино.
Когда мяч как приклеенный подчиняется повороту стопы,
Когда он обтекает бедро и падает на подъем,
Когда голова становится идеальным
Ударным инструментом…
Когда мяч от одного игрока к другому
Летит, подчиняясь единственному касанью,
И вся команда кажется часовым механизмом,
Который на невозможной скорости
Раздвигается, покрывая пространство,
Как это было у команды-мечты Гельмута Шёна в 1972,
Как это было у великих голландцев в 1974,
Как это было у киевского «Динамо» в 1985…
Тогда перехватывает дыхание,
И ты не понимаешь, как такое возможно.
Футбол — великая игра —
Игра безруких.
Красота
Чем сильнее удар —
Тем труднее попасть в цель.
Слабо бить бесполезно,
Если бить, надо бить только —
Мощно и точно.
При столкновении непримиримого,
При сотрудничестве несовместимого
Тогда и только тогда
Рождается красота.
На трибуне
«Спартак» (Москва) — «Аякс»
(Амстердам, Голландия) — 1:0. Кубок УЕФА.
Четвертьфинал. Центральный стадион «Динамо». 17 марта1998 г .
32000 зрителей.
Мяч бьется о перекладину.
Она вибрирует и звенит.
Разочарованный возглас
Вырывается из тридцати тысяч
Луженых холодом глоток.
Тридцать тысяч пар глаз
Неотрывно следят за мячом,
На котором, как на острие иглы,
Сфокусирована надежда тридцати тысяч
Незнакомых друг с другом людей.
Промах.
Громоподобный вздох:
«О-о-ох».
Кубики
Игра в футбол напоминает башню
Из неровных кубиков:
Один стоит нормально, два — хуже,
Три кубика друг на друге
Вообще устоять не могут,
А надо четыре и пять, даже шесть,
А то и вовсе все семь…
Иногда это удается,
И это похоже на чудо.
Репортаж
Австрия — СССР — 2:2. Товарищеский матч. 17 мая 1983 г .
Вена. Стадион «Пратер». 21 000 зрителей.
Кранкль — медный лоб — в упор — бьет.
Дасаев тянет потрясающий мяч
Из левого верхнего угла.
Его реакция — мгновенна,
Его полет — прекрасен.
Владимир Маслаченко говорит:
«Вот такие моменты и создают
Вратарскую славу!»
Но атака не кончилась.
Австрийцы подают угловой.
Мяч мечется в лабиринте человеческих тел.
Дасаев бросается за ним, ловит и роняет…
Мяч с какой-то ленцой и неохотой
Закатывается в ворота.
Заканчивается последняя минута.
Владимир Маслаченко говорит:
«Обидно, но гол не играет роли,
Главное — это полет вратаря и отраженный мяч».
А если он прав?
Искусство и действительность
Виртуоз жонглирует мячом,
Ловит его стопой, удерживает на лбу,
Подбрасывает плечом, и бедром, и коленом.
Мяч обтекает тело,
Улетает и возвращается, снова и снова.
На это интересно смотреть,
Наверное, минут пять.
Футбольный матч продолжается полтора часа.
Иногда ты на полтора часа забываешь дышать.
Но пересматривать матч
Ты вряд ли станешь,
Может быть, только особо
Памятные эпизоды.
А на виртуоза-жонглера интересно смотреть
Снова и снова.
Искусство жонглера — это искусство.
Настоящий матч — это бой.
А он случается только однажды
Здесь и сейчас. Он неповторим.
Истина
Нильс [Бор] любил говорить: «Противоположность верного
утверждения — ложное утверждение.
Но противоположностью глубокой истины
может оказаться другая глубокая истина».
Вернер Гейзенберг[1]
Мяч — главный герой игры,
Сшитый из черных и белых
Правильных многоугольников
Усеченный икосаэдр,
Подобный универсуму Платона.
Мяч — это весть.
Как трудно ее донести,
Когда умелый и сильный соперник
Стремится ее прервать,
Когда свободны и независимы
Сталкиваются две глубоких истины.
Последний шанс
«Динамо» (Москва) — ЦСКА (Москва) — 3:4. Второй дополнительный
матч за звание чемпиона СССР. Ташкент. Стадион «Пахтакор».
6 декабря 1970г. 40 000 зрителей.
Мяч катился Пильгую прямо в руки,
Но внезапно ударился о кочку
И перелетел через лежащего на траве вратаря.
Мяч летит над тобой,
По близкой низкой дуге,
Но его не достать рукой,
Нечего делать пустой руке.
Ни времени, ни сил отыграться
у «Динамо» уже не остается.
После игры Шестернев сказал Пильгую:
— Не переживай, это мне нужна золотая медаль,
А ты еще очень молод, у тебя все будет.
Пильгуй еще долго играл,
Но чемпионом так и не стал —
Это был его единственный шанс.
Лобановский
Полтора часа подряд
Вперед и назад, вперед и назад
Он раскачивается,
Сидя на тренерской скамейке.
Он не выскакивает к бровке,
Не покрывает пространство матом,
Не бросается на судей,
Он всего лишь раскачивается.
Но игра киевского «Динамо»
Безупречно точна,
Как швейцарский часовой механизм,
Потому что работает маятник,
Строго отмеряющий такт за тактом,
Вперед и назад, вперед и назад.
Полтора часа подряд.
Мяч
Когда один играет головой,
А другой бьет ногой,
Когда защитник скользит в подкате
И срезает противника, как нож траву,
Когда вратарь идет на мяч руками
И получает бутсой в челюсть,
Осколки коленных чашечек
И лицевых костей,
Сломанные ноги и разбитые головы —
Все это в порядке вещей.
Футболист беззащитен,
Потому что он о себе не думает вообще,
Все его силы и помыслы сосредоточены на мяче.
А он ускользает. Он один
Насмешлив. Неисповедим.
Невредим.
Смерть вратаря
«Анжи» (Махачкала) —
ЦСКА (Москва) — 0:0. Чемпионат России.
18 августа2001 г . Махачкала. Стадион
«Динамо». 18000 зрителей.
Если бы Перхун выставил колено,
Наверно, Будунов получил бы травму —
Он шел на мяч отчаянно и безоглядно,
Но тогда бы они не столкнулись головами.
Вратаря унесли с поля. Нападающий ушел сам.
Отек мозга у Перхуна начался сразу,
В самолете он впал в кому,
Из которой уже не вышел.
Ему было 23. Он был талантлив.
У него была беременная жена.
Но он не выставил колено.
Будунов вернулся на поле —
Только в следующем сезоне.
Пересматривая видео этого столкновения,
Я думаю о рыцарском турнире,
Когда обломком копья
Был смертельно ранен французский король
Генрих II.
Перхун был тоже
Как король неосторожен.
Доверие спорту
Ты включил телевизор
И скривился.
Ты твердо уверен: все, что тебе покажут, — ложь,
И нет ни единого шанса ее распознать.
Разве немного подправить
Другой, не столь очевидной ложью.
Хвост виляет собакой.
Победа и поражение —
Игры с изображением.
Только в спорте
Пот, слезы, кровь и даже смерть
Подлинные.
Ты видишь, как защитнику сборной Голландии ЯпуСтаму
Прямо у края поля зашивают рассеченную бровь.
По лицу течет кровь.
Ее подбирают ватным тампоном.
Ему наложат повязку, и он выйдет на поле,
Потому игра больше боли.
Спорт являет достоинство человека
На пределе духа и тела.
Посреди цифрового века
Вопреки монтажным подделкам
Последняя точка опоры —
Доверие спорту.
«Кожаный мяч»
команд возрастной группы 12-13 лет.
Я вышел на перехват и уронил мяч.
Мы проиграли. Солнце было черным.
Я сказал себе: «Уйди и не маячь.
Не подводи ребят позором повторным».
Всю жизнь я что-то писал. Но разве я это любил?
Я любил футбол. Судьба сложилась инако.
Если бы я этот мяч не уронил…
Он снится мне до сих пор, но я и тогда не плакал.
Улыбка Фортуны
Отборочный турнир. 13 октября 2004 г. Стадион
ЖозеАлваладе, Лиссабон, Португалия. 27 258 зрителей.
Наверно, команда России была слабее
Блистательных португальцев.
Но это было другое.
После каждого удара португальцев
Мяч летел в мертвую зону,
Недоступную вратарю.
Гол. Гол. Гол.
Казалось Рональду и Деку
Могут бить, не глядя на ворота.
Мяч сам находил единственную дорогу.
На Малафеева было больно смотреть.
Он метался как загнанный зверь,
Он парил над вратарской, подобно ангелу,
Даже ангелы не всесильны.
Можешь уткнуться лицом в газон,
Можешь повеситься на перекладине,
На шнурках от собственных бутс,
Можешь уйти с поля.
Результат будет тот же:
Гол. Гол. Гол. Гол.
Против нашей команды играла Фортуна.
Я никогда не видел ее лицо так близко.
Это страшное лицо,
Если она улыбается не тебе.
Киники
Люблю пересматривать крупные планы,
Когда футболист, переводя дух после атаки,
Зажимает ноздрю
И ударяет соплей
О трехсотлетний английский газон.
Камера стыдливо уходит в сторону,
Но поздно.
Герой уже показал свое безразличие
Ко всему, кроме футбола.
Ода футболу
Футбол — это парад уродов.
Вы видели, как защитники
Прячут за спину руки, играя в штрафной?
Тынянов писал, что звук похоронит кино,
Исказит его пластику и музыку,
Потому что кино не театр, а балет.
Футбол — это немое кино.
Когда мяч как приклеенный подчиняется повороту стопы,
Когда он обтекает бедро и падает на подъем,
Когда голова становится идеальным
Ударным инструментом…
Когда мяч от одного игрока к другому
Летит, подчиняясь единственному касанью,
И вся команда кажется часовым механизмом,
Который на невозможной скорости
Раздвигается, покрывая пространство,
Как это было у команды-мечты Гельмута Шёна в 1972,
Как это было у великих голландцев в 1974,
Как это было у киевского «Динамо» в 1985…
Тогда перехватывает дыхание,
И ты не понимаешь, как такое возможно.
Футбол — великая игра —
Игра безруких.
Красота
Чем сильнее удар —
Тем труднее попасть в цель.
Слабо бить бесполезно,
Если бить, надо бить только —
Мощно и точно.
При столкновении непримиримого,
При сотрудничестве несовместимого
Тогда и только тогда
Рождается красота.
На трибуне
Четвертьфинал. Центральный стадион «Динамо». 17 марта
Мяч бьется о перекладину.
Она вибрирует и звенит.
Разочарованный возглас
Вырывается из тридцати тысяч
Луженых холодом глоток.
Тридцать тысяч пар глаз
Неотрывно следят за мячом,
На котором, как на острие иглы,
Сфокусирована надежда тридцати тысяч
Незнакомых друг с другом людей.
Промах.
Громоподобный вздох:
«О-о-ох».
Кубики
Игра в футбол напоминает башню
Из неровных кубиков:
Один стоит нормально, два — хуже,
Три кубика друг на друге
Вообще устоять не могут,
А надо четыре и пять, даже шесть,
А то и вовсе все семь…
Иногда это удается,
И это похоже на чудо.
Репортаж
Вена. Стадион «Пратер». 21 000 зрителей.
Кранкль — медный лоб — в упор — бьет.
Дасаев тянет потрясающий мяч
Из левого верхнего угла.
Его реакция — мгновенна,
Его полет — прекрасен.
Владимир Маслаченко говорит:
«Вот такие моменты и создают
Вратарскую славу!»
Но атака не кончилась.
Австрийцы подают угловой.
Мяч мечется в лабиринте человеческих тел.
Дасаев бросается за ним, ловит и роняет…
Мяч с какой-то ленцой и неохотой
Закатывается в ворота.
Заканчивается последняя минута.
Владимир Маслаченко говорит:
«Обидно, но гол не играет роли,
Главное — это полет вратаря и отраженный мяч».
А если он прав?
Искусство и действительность
Виртуоз жонглирует мячом,
Ловит его стопой, удерживает на лбу,
Подбрасывает плечом, и бедром, и коленом.
Мяч обтекает тело,
Улетает и возвращается, снова и снова.
На это интересно смотреть,
Наверное, минут пять.
Футбольный матч продолжается полтора часа.
Иногда ты на полтора часа забываешь дышать.
Но пересматривать матч
Ты вряд ли станешь,
Может быть, только особо
Памятные эпизоды.
А на виртуоза-жонглера интересно смотреть
Снова и снова.
Искусство жонглера — это искусство.
Настоящий матч — это бой.
А он случается только однажды
Здесь и сейчас. Он неповторим.
Истина
утверждения — ложное утверждение.
Но противоположностью глубокой истины
может оказаться другая глубокая истина».
Вернер Гейзенберг[1]
Мяч — главный герой игры,
Сшитый из черных и белых
Правильных многоугольников
Усеченный икосаэдр,
Подобный универсуму Платона.
Мяч — это весть.
Как трудно ее донести,
Когда умелый и сильный соперник
Стремится ее прервать,
Когда свободны и независимы
Сталкиваются две глубоких истины.
Последний шанс
матч за звание чемпиона СССР. Ташкент. Стадион «Пахтакор».
6 декабря 1970г. 40 000 зрителей.
Мяч катился Пильгую прямо в руки,
Но внезапно ударился о кочку
И перелетел через лежащего на траве вратаря.
Мяч летит над тобой,
По близкой низкой дуге,
Но его не достать рукой,
Нечего делать пустой руке.
Ни времени, ни сил отыграться
у «Динамо» уже не остается.
После игры Шестернев сказал Пильгую:
— Не переживай, это мне нужна золотая медаль,
А ты еще очень молод, у тебя все будет.
Пильгуй еще долго играл,
Но чемпионом так и не стал —
Это был его единственный шанс.
Лобановский
Полтора часа подряд
Вперед и назад, вперед и назад
Он раскачивается,
Сидя на тренерской скамейке.
Он не выскакивает к бровке,
Не покрывает пространство матом,
Не бросается на судей,
Он всего лишь раскачивается.
Но игра киевского «Динамо»
Безупречно точна,
Как швейцарский часовой механизм,
Потому что работает маятник,
Строго отмеряющий такт за тактом,
Вперед и назад, вперед и назад.
Полтора часа подряд.
Мяч
Когда один играет головой,
А другой бьет ногой,
Когда защитник скользит в подкате
И срезает противника, как нож траву,
Когда вратарь идет на мяч руками
И получает бутсой в челюсть,
Осколки коленных чашечек
И лицевых костей,
Сломанные ноги и разбитые головы —
Все это в порядке вещей.
Футболист беззащитен,
Потому что он о себе не думает вообще,
Все его силы и помыслы сосредоточены на мяче.
А он ускользает. Он один
Насмешлив. Неисповедим.
Невредим.
Смерть вратаря
18 августа
Если бы Перхун выставил колено,
Наверно, Будунов получил бы травму —
Он шел на мяч отчаянно и безоглядно,
Но тогда бы они не столкнулись головами.
Вратаря унесли с поля. Нападающий ушел сам.
Отек мозга у Перхуна начался сразу,
В самолете он впал в кому,
Из которой уже не вышел.
Ему было 23. Он был талантлив.
У него была беременная жена.
Но он не выставил колено.
Будунов вернулся на поле —
Только в следующем сезоне.
Пересматривая видео этого столкновения,
Я думаю о рыцарском турнире,
Когда обломком копья
Был смертельно ранен французский король
Генрих II.
Перхун был тоже
Как король неосторожен.
Доверие спорту
Ты включил телевизор
И скривился.
Ты твердо уверен: все, что тебе покажут, — ложь,
И нет ни единого шанса ее распознать.
Разве немного подправить
Другой, не столь очевидной ложью.
Хвост виляет собакой.
Победа и поражение —
Игры с изображением.
Только в спорте
Пот, слезы, кровь и даже смерть
Подлинные.
Ты видишь, как защитнику сборной Голландии ЯпуСтаму
Прямо у края поля зашивают рассеченную бровь.
По лицу течет кровь.
Ее подбирают ватным тампоном.
Ему наложат повязку, и он выйдет на поле,
Потому игра больше боли.
Спорт являет достоинство человека
На пределе духа и тела.
Посреди цифрового века
Вопреки монтажным подделкам
Последняя точка опоры —
Доверие спорту.
[1] Г е йз е н
б е р г В е рн е р. Физика и философия. Часть и целое. Перевод В. Би-би-хина М.,
«Наука», 1989, стр. 226.