Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 5, 2011
КНИЖНАЯ ПОЛКА МАРИИ ГАЛИНОЙ
Особенности нынешней книжной продукции, по крайней мере заметной ее части, во многом обусловлены взаимопроникновением блогосферы и литературы. Во многом, но не во всем: все последние десятилетия с чем-то подобным экспериментировали самые разные авторы, в том числе и старшего поколения. Так, в биологии существует теория номогенеза, предполагающая появление новых признаков по некоему предварительному плану, вследствие чего они иногда реализуются раньше, чем появляется необходимость в их реализации.
Книги, составившие эту полку, в большинстве своем принадлежат к тому, что Лидия Гинзбург называла «промежуточной литературой», — нечто среднее между фикшн и нонфикшн, мемуарами и вымыслом, дневником и эссеистикой, научным эссе и беллетристикой и т. п.
+10
Г е о р г и й Б а л л. Круги и треугольники. М., «Русский Гулливер», 2010, 304 стр.
Последняя книжка недавно ушедшего от нас и (как почти всегда говорят в таких ситуациях) недооцененного прозаика, признанного мастера малой формы.
Очень немолодой человек, Георгий Балл, как ни удивительно, принадлежал к тому кругу авторов, которые органично и естественно освоились с новыми информационными технологиями. Он не только участвовал в первых интернет-конкурсах, но и активно вводил в свои тексты современные реалии, создавая вокруг голой технологии, как отмечает автор предисловия Дмитрий Кузьмин, миф о ней. Здесь то одинокий человек посылает в Интернет «на деревню девушке» «немой свой крик „Люба Челенцева, отзовись! Я тебя еще не знаю, но я тебя уже люблю. Кресло-кровать на двоих покупаю. Ответ присылай по электронной почте”», то старая ель просит героя «зафренди меня, парень», а он — ничего, френдит: «Интернет на всех один». Здесь умершая может ответить на телефонный звонок мужа.
Проза Георгия Балла, «неожиданная, негладкая, то сбивающая с толку мнимым простодушием, то открывающаяся безднами» (Дм. Кузьмин), прерывается сюрреалистическими «рекламными паузами» (как в грустно-веселой повести «Дыра»), сообщениями о стоимости минимального набора продуктов питания в среднем по России, говорит потусторонними голосами Игоря Холина и Генриха Сапгира («Баня»). Коллаж не коллаж, мозаика не мозаика… Любой элемент работает на упругий, крепко сбитый текст.
Книгу Балла можно понимать как элегическое прощание с жизнью и с близкими, в том числе умершими близкими — столько здесь расставаний и посмертных возвращений.
Это очень грустная книга.
Ангелов, прилетающих по душу умирающей от рассеянного склероза девочки, у Балла зовут Ашот и Гурген.
А н д р е й Б а л д и н. Московские праздные дни. Метафизический путеводитель по столице и ее календарю. М., «Астрель», «Олимп», 2010, 574 стр.
Шорт-лист «Большой книги» прошлого года, органичный синтез тончайшей книжной графики, метафизического краеведения, светского и церковного календаря, литературного путеводителя… Московский календарный год от Покрова до Покрова, от Казанского спуска до Боровицкого холма, от Пушкина до Толстого, путешествие по кругу, ибо «Москва есть шар».
«Некоторое время я наблюдал эту фигуру.
Самое интересное в ней то, что она никогда не остается неподвижна. Она как будто дышит, пульсирует: растет и затем опадает, как снежный ком. Год, согласно общему ходу праздников, растет из одной точки, округляется, превращается в шар, достигает максимума и затем опять постепенно сжимается в точку.
Представить это нетрудно, если понять, что исходная точка — это точка света».
Заодно — о «Войне и мире» как о календарном романе, о световых узлах года, о страшном сиянии над городом «великолепно обнаженных» итальянских статуй на Страстную седмицу, когда «трещина между мертвым и живым в это мгновение не видна», о Масленице как «рисовании едой», о том, что седьмого июля нельзя бояться…
Книга, как бы сказали в старину, «неуловимой прелести», располагающая к неторопливому чтению, ее можно открывать с любой страницы, закрывать на любой странице, возвращаться к ней, едва лишь захлопнув ее.
«Эта книга — о перемещениях календарного смысла».
В л а д и м и р Б е р е з и н. Путь и шествие. М., «АСТ», «Астрель», 2010, 314 стр.
В л а д и м и р Б е р е з и н. Птица Карлсон. М., «АСТ», «Астрель», 2010, 317 стр.
«Путь и шествие» в выходных данных обозначено как роман, на самом деле это сборник сюрреалистических путевых новелл, перемежаемых не менее сюрреалистическими диалогами (любимый авторский персонаж — симпатичный резонер Иван Синдерюшкин, альтер эго автора). Более всего, конечно, здесь вспоминается «Самая легкая лодка в мире» Юрия Коваля, но времена постмодерна нагрузили эту лодку стилистическими экспериментами и культурными аллюзиями. «Путь и шествие» — книга культуроцентричная, здесь полным-полно отсылок (часто иронических) к самым разным знаковым текстам и культурным штампам (например, коль скоро есть «Летучий Голландец», то почему бы не быть «Ползучему Нидерландцу»?).
Владимир Березин вообще прекрасно себя чувствует в питательном культурном бульоне, и чем больше осведомлен читатель, тем интересней ему будет читать «Путь и шествие». Это, кстати, тот случай, когда проявляемое на страницах авторское «я» оказывает прямое влияние на восприятие текста: личность Березина-рассказчика здесь, пожалуй, и есть тот цемент, что скрепляет разнородные и порою излишне умозрительные приключения героев.
Владимир Березин — известный блогер, тысячник, и, насколько я знаю, фрагменты «Пути и шествия» читатели его блога увидели раньше, чем вышла эта книга. Тем не менее даже для бумажной версии срабатывает «эффект присутствия» — приятно встречать в «отстраненном» бумажном формате то, что ты когда-то читал в «живом» блоге и мог при желании обсудить с автором.
«Птица Карлсон» представляет собой как бы дополнение к первой книге (или наоборот). В выходных данных обозначено «роман-пародия, эссе».
Значительная часть книги — веселые стилизации-пародии на материале культовой сказки Астрид Лидгрен, забавные литературные гибриды: Карлсон — основатель Киева, Карлсон и майор Пронин, Карлсон — герой «Последнего дюйма» Олдриджа (ну ладно, «Крайнего дециметра» Вл. Березина) и так далее. Тут самое приятное — радость узнавания, не в последнюю очередь некоторое читательское самодовольство «опознавшего аллюзию», хотя лукавый автор играет с читателем в поддавки — чтобы опознать прототип «Малыша и смертельных реликвий» или «Черного бархатного плаща с кровавым подбоем», не надо быть семи пядей во лбу. Березин, впрочем, иногда выводит уж совсем странные химеры, как готически-фрейдистская «Жизнь мертвых деревьев», в сущности, тот же «Золотой ключик», только, хм… скажем так, — вид сверху и во мраке.
Вторая часть, «Конвент», посвящена фэндому — яркому, смешному и симпатичному сообществу отечественных писателей-фантастов и так называемых «фэнов», раз в году собирающихся на литературную встречу-конвент. Пьянки, мужские разговоры, драки и интриги в литературной среде принимают порой какой-то экзистенциальный размах, а уж в среде писателей-фантастов и вовсе нечеловеческий. Несмотря на то что на всем протяжении «Конвента» автор последовательно укокошивает его участников, вещь эта веселая и добрая, потому что Березин человек симпатичный и дружелюбный, а поименованные авторы, сохранившие несколько искаженные, но все же узнаваемые фамилии, на деле нисколько не пострадали и вернулись к своим письменным столам разве что с легкой головной болью. Тут опять срабатывает эффект узнавания, но другого рода: мы узнаем не стили и литературные произведения, а персонажей, причем тот, кто знает поименованных персонажей лично, наверняка получит от чтения гораздо больше удовольствия, чем человек посторонний.
Подобно «Хазарскому словарю» Павича, «Птица Карлсон» существует в мужской и женской версиях. В чем разница, кроме обложки, не знаю, у меня женская, с толстенькой музой на обложке. Муза, помимо крыльев, оснащена пропеллером.
Л ю б о в ь Г и т е р м а н. Разговоры запросто. Волгоград, «ПринТерра-Дизайн», 2010, 272 стр.
На первой странице — логотип Живого Журнала и юзерпичка «Старой вредины» — под таким ником знают автора в ЖЖ. Нас, соответственно, ожидает все та же «пограничная литература»: воспоминания, эссе, заметки — жанр, в котором Любовь Гитерман известна со времен выхода книжки «Серфинг по жизни» (Волгоград, «ПринТерра», 2008). Любовь Гитерман, бывший сотрудник Ялтинской киностудии, когда Ялта еще была городом на территории УССР, по роду своей работы (ассистент режиссера) встречалась с самыми разными людьми и попадала в самые разные, порой фантасмагорические ситуации. Кино — вообще мир, где реальность несколько искажена и возможно почти все что угодно, — вот на грани этого «почти» и балансировали байки автора. Новая книга — что-то вроде собрания мемуаров и эссе, где героем может быть приехавший в Москву на съемки фильма «Тегеран-43» Ален Делон, а может — гримерша Ирка. Опыт жизни в СССР, опыт эмиграции, опыт работы на киностудии, опыт работы в «русском» продуктовом магазине… Литературные опусы такого рода могут читаться с интересом, а могут — и нет, это зависит, как всегда в случаях «блог-литературы», не столько от стилистических изысков, сколько от харизмы автора. С харизмой у Гитерман все в порядке.
Раздел «Сны с четверга на пятницу» (те, которые сбываются) — фантастические рассказы-«короткометражки».
М а р и а н н а Г о н ч а р о в а. Моя веселая Англия. М., «Эксмо», 2011, 320 стр.
Марианна Гончарова (ЖЖ-ник Maroosya) живет в Черновцах, сотрудничает с юмористическим одесским журналом «Фонтан» и дружила с замечательной поэтессой Натальей Хаткиной. Еще она очень любит животных и вообще веселый и хороший человек (это все я поняла, читая ее блог, лично мы не знакомы, а жаль). Когда в Черновцах было наводнение, я переживала за нее вместе с полутора тысячами френдов. Но она, ее дети, ее близкие, ее кошки и собаки показали чудеса взаимоподдержки и мужества. В общем, Гончарова — личность яркая и позитивная.
Из ее новой книжки мы узнаем о том, как она, еще в советскую «невыездную» пору, стала гидом и возила туристов в Великобританию (профессия гида предоставляет массу возможностей для описания комичных ситуаций), узнаем что-то о британцах, что-то о соотечественниках, о культурном шоке, непонимании, понимании — в общем, понемногу обо всем.
Сейчас, когда каждый второй россиянин побывал если не в Англии, то в Турции или Египте и опыт путешествий за рубеж перестал быть уникальным, удивить такого рода сведениями трудно. Англия Гончаровой прелестна, наблюдения касательно англичан и соотечественников точны (а временами и ядовиты), но, по-моему, автор чувствует себя уверенней, работая с родным колоритом и близким окружением. Гончарова — автор камерный, она про собаку или кошку может написать так, что зачитаешься. Тем не менее англоманам и англофилам читать книгу стоит, поклонникам Гончаровой — тоже. Если не ради описания гвардейцев Букингемского дворца, то просто ради интонации и совершенно не относящихся к делу подробностей, которые обычно и придают книгам такого рода своеобразный шарм.
А л е к с е й А л е х и н. Голыми глазами. Не только проза. М., «АСТ», «Астрель», 2010, 399 стр.
Тоже путевая проза, но другого рода, сублимированная до стихов. Первая часть книги — «Записки бумажного змея»[3] — принадлежит частично ХХ веку — открывающий раздел цикл «Бегство на океан», где путевые эссе то выстраиваются в верлибрические строки, то притворяются журналистскими заметками, датирован 1979 годом. Зоркость глаза сохраняет реалии (уже ушедшие), отчего картина напоминает моментальный стереоснимок, который можно ностальгически рассматривать, поворачивая то так, то эдак (при этом открываются какие-то не замеченные раньше подробности). В детстве у меня была стереооткрытка, изображающая коралловый риф, если ее поворачивать, пестрые рыбы чуть отплывали в сторону, открывая новые крохотные фрагменты панорамы. Именно о ней я вспомнила, читая миниатюру «Коралловый риф»: «В кораллах и губках утопает полусгнивший киль разбившегося на рифе судна. С ржавым винтом, с развалившимися на обе стороны деревянными ребрами — похоже на хребет объеденной скумбрии, оставленный на тарелке».
Напомню, что прямой перевод слова «фотография» — светопись, тексты Алехина кажутся залитыми белым неподвижным светом.
Чтобы описывать окружающий мир только потому, что он достоин описания, надо обладать не только зорким глазом-фотоаппаратом, но неизношенным чувством восторга и удивления перед обыденными чудесами мира. В детстве оно есть у всех, потом, как правило, пропадает. Алехину повезло.
Голыми глазами хотели видеть мир обэриуты.
Л е в Г у р с к и й. Союз писателей Атлантиды. Литературные фельетоны. Волгоград, «ПринТерра-Дизайн», 2010, 120 стр.
Роман Арбитман пишет литературные обзоры под своим собственным именем, литературоведческие мистификации под именем Рустама Святославовича Каца и под именем Льва Гурского — все остальное.
«Союз писателей Атлантиды» — странная книжка (почти все, что пишет Арбитман, выбивается из формата): сборник фельетонов, посвященных формам жизни культурной общественности города Саратова. Официозная культурная жизнь города Саратова выглядит в его изложении, как бы это помягче сказать, любопытной.
Вот сборник «Венок Пушкину», изданный к пушкинской годовщине и профинансированный Министерством культуры Саратовской области:
«Пусть не за Родину он пал на поле брани, / А на дуэли встретил свой последний час, / Пусть обладал он не российскими корнями…» (Светлана Барбье, г. Энгельс).
«В кудрявой голове одно и то же — / Что день грядущий уготовил мне?» (Иван Попков, Новые Бурасы).
Вот трехсотстраничная «Литературная карта Саратовского края», в которой Алексей Слаповский представлен «тремя строчками в примечаниях», зато присутствуют «некто Евгений Запяткин, литературный псевдоним Зевс. <…> Или некто Анатолий Комиссаренко („достаточно известен на литературных сайтах Интернета”, автор „рассказов о животных, о СПИДе и наркомании, деревенских и фантастических рассказов”)», а также исследование «саратовских» страниц романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
Ну, казалось бы, есть — и ладно. Что за стрельба из пушек по воробьям?
Но от человека, живущего в Саратове (Перми, Вологде, Самаре, Твери и т. п.) и пишущего про культурную деятельность местных официальных лиц, требуется изрядная доля отваги. До центра пока докричишься, а местные бонзы — вот они, тут. Это первое.
И второе. Сейчас, через 20 лет после кончины советской власти, многие уже и не представляют себе, что такое была чиновная литература, особенно «на местах», сколько она отъедала ресурсов, сил, издательских планов и т. п. Как наваливалась на все более-менее яркое, непохожее. «Союз писателей Атлантиды» в этом смысле — хроника жизни реликтовой формации, кажущейся нам забавной и нестрашной как тираннозавр, вроде бы гуляющий где-то по джунглям Венеры, а на деле наблюдаемый наивными нами в перевернутый бинокль.
Последняя глава книги — «Позорище» — посвящена «Алексеевским чтениям». Автор напоминает, что Михаил Алексеев, чье имя таким замечательным образом чествовали благодарные земляки, с 1968 года — главный редактор журнала «Москва», в 1969 году подписал среди прочих знаменитое «огоньковское» письмо одиннадцати писателей «Против чего выступает „Новый мир”», после которого Твардовский вынужден был покинуть пост главреда. Что особенно забавно, чтения проходили не только в год столетнего юбилея А. Твардовского, но и в стенах Государственного музея К. Федина, который тогда, в 1969-м, будучи членом редколлегии «Нового мира», не побоялся поднять голос против сановных обвинителей.
Добавлю, что за одну из статей, опубликованных в книге, автор в 2010 году получил независимую символическую премию им. В. В. Розанова «Летающие собаки»[4].
Г и л а Л о р а н. Фрикипедия, или Похождения Осколка. М., «Додо», 2010, 248 стр.
Поэт и литературный обозреватель Гила Лоран выпустила книгу, которая хорошо вписывается в это обозрение, хотя с трудом вписывается в какие бы то ни было рамки. «Фрикипедия» представляет собой синтетический текст, составленный из переписанных автором библейских сюжетов, масскультурных мифов (например, истории Джека Потрошителя) и образцов русской классики («Сплетались горячие руки, / уста прилипали к устам, / Но утром неверного мужа / никто не увидел бы там. // Из окон смотрела царица, / в глазах затаив торжество, / Как воды реки уносили / безгласное тело его»).
Главные эпизоды Ветхого и Нового заветов, а также новой истории объясняются здесь (частично через переписанные заново автором литературные тексты) воздействием некоего загадочного камня, представляющего собой обломок Каменной Скрижали, разбитой Моисеем при виде Золотого Тельца. Человек (человек ли?), подобравший этот камешек, скорее всего, подбрасывает его в нужный момент ключевым персонажам, а там уж они, попадая под его действие, становятся героями или пассионарными фигурами. И они, конечно, все евреи — в том числе лермонтовская злодейская царица Тамара и Гришка Отрепьев, самозванец.
Сам автор серьезность своего отношения к данной гипотезе постулирует уже в первой главе («Моисей плюнул в сердцах, закурил и отправился к своим, ругаться»). Не будем излишне серьезны и мы. В сущности, у березинской «Птицы Карлсона» и «Фрикипедии» Гилы Лоран больше общего, чем это поначалу может показаться.
К е т и Ч у х р о в. Просто люди. М., «Kraft» (книжная серия Альманаха «Транслит» и Свободного Марскистского Издательства), 2010, 67 стр.
Выходные данные проставлены мной достаточно произвольно — кроме указания серии и издательств никаких сведений о книге на обложке нет (как нет и собственно обложки в том смысле, в котором мы это обычно понимаем). Просто так получилось, что я знаю, когда эта книга вышла и где она выпущена. На самом деле перед нами очень примечательный и вполне концептуальный продукт «эры информационных технологий», отменяющих понятие книги как завершенного кластера информации: стихи в блогах появляются по мере их выкладки и как бы «размазаны» по информационному пространству. Книга поэтому рассматривается издателями в первую очередь как объект[5], датировка производства которого перестает быть значимой (сами тексты датированы), зато оформление значит очень много: «крафт» — в полиграфическом производстве название рыхлой коричневатой бумаги, на которой напечатана эта книга (такой, как сказано в манифесте серии, пользуются работники почты).
Помимо всего хорошего, что можно сказать об оформлении и о вполне новаторском подходе публикаторов (а быть может, напротив, в первую очередь), следует сказать о текстах Кети Чухров. Полубытовые-полусюрреалистические кое-где подрифмованные диалоги героев на самом деле аутичны и монологичны, но в конце концов именно это странное столкновение двух аутичностей ведет к пониманию и катарсису, как в «Сцене попытки приступить к сексу» («„Афган” — Кузьминки»), — печальном и в то же время оптимистичном тексте о тотальном непонимании между мужчиной и женщиной, человеком и человеком. Печальном — потому что каждый говорит о своем, и это свое очень разное. Оптимистичном — потому что понимание все же возможно («Мне приснился мир, в котором не было стен. / Тебя видел близко, кожей к коже, до самых вен. / Ветер, ветер вокруг, а не в ванной фен»).
Кети — сильный, интересный, ни на кого не похожий поэт, спасибо Елене Фанайловой, благодаря которой я услышала «„Афган” — Кузьминки» в исполнении автора.
В и т а л и й В о л о в и ч. Полярные дневники участника секретных полярных экспедиций 1949 — 1955. М., «Паулсен», 2010, 524 стр.
Издательство «Паулсен», выпустившее в прошлом году интересную «Полярную антологию» (русские поэты и писатели об Арктике и Антарктике), уже отмеченную критикой, специализируется на литературе, посвященной полярникам. Эта книга — мемуары и дневники врача воздушно-десантных войск В. Г. Воловича, совершившего первый в мире прыжок с парашютом на Северный полюс и принявшего участие в экспедициях «Север-3» и «Север-5» и позже — в 1954 году — в работе дрейфующей полярной станции СП-3. Вопрос о «секретности» полярных экспедиций конца 40-х — начала 50-х в эпоху «холодной войны», как мне кажется, не столь однозначен — мемуары участников экспедиций были опубликованы широким тиражом во второй половине 50-х, да и сам Волович в 1957 году выпустил книгу «Год на полюсе». Речь идет скорее о некоторых, не афишировавшихся тогда аспектах деятельности полярников, которая не ограничивалась метеорологическими и гляциологическими изысканиями.
Опубликованные без купюр дневники Воловича вполне укладываются в традицию полярных дневников: опасности, скудные праздники, мужское братство, розыгрыши, суровая природа, работа медика в нелегких полярных условиях, полярная стенгазета, симптомы отравления медвежьей печенью и т. п.
Любому романтически настроенному мальчишке эта книжка, без сомнения, придется по душе. Мне все-таки интересно не только то, о чем писал Волович в своих дневниках, но и то, о чем он умолчал: ведение дневников не поощрялось, и Волович, как сказано в предисловии, вел свой с разрешения начальства, а значит, не без вынужденной цензуры или самоцензуры.
Книга тем не менее замечательная, а личность автора еще более замечательна — Волович, один из основателей дисциплины «методика выживания» и разработчик основ космической медицины, лично проводивший после приземления первые медицинские обследования Юрия Гагарина, Германа Титова, Валерия Быковского, в 2010 году продолжал читать лекции на факультете фундаментальной медицины МГУ.