Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 2, 2009
ГОЛОСА ЗА ХОЛМАМИ
Иностранные поэты
О зарубежной литературной звукоархивистике можно было бы написать большое исследование, причем новоявленный историк этой «пралитературы» непременно внес бы в него и личную ноту. Вот спросите меня — когда и где я впервые услышал, как иностранный поэт читает свои стихи. Увы, это не был просочившийся сквозь железный занавес миньон легендарной фирмы «Кэдмон рекордс» с голосом Уистана Одена или Дилана Томаса. Это был пробивающийся сквозь вой «глушилок» голос Роберта Фроста: у великого «фермера» был, кажется, юбилей — что-то вроде 110 лет. Зарубежное русское радио просветило меня его биографией, рассказало о приезде старца в Союз в середине 1960-х, встрече с Анной Ахматовой и воспользовалось в качестве иллюстрации аудиозаписью авторского чтения. Из динамика выплыл густой, шаманский напев, я кинулся к громоздкому кассетнику «Электроника-302», но пока штекер выносного микрофона искал свое гнездо (помнится, точно так же я записывал и нобелевскую лекцию Бродского — прямо с динамика) — песня закончилась, и диктор перешел к другим искусствам.
А миньон с голосом Дилана Томаса существовал, судя по свидетельству Андрея Сергеева, в доотъездной судьбе Иосифа Бродского: Андрей Яковлевич рассказывал, что присланная из-за границы пластинка была основательно «запилена», слушали ее часто[6].
Что до «исследования», то, поглядывая на серийные стопки иностранных компакт-дисков (как правило, c непременными книжными приложениями), пробегая подробнейшие аннотации и долгие, последовательные списки с распределениями авторских прав по каждой записи или фотографии, я с грустью думаю, что пока мы — по части систематизации и «серийности» (уж точно) — позади планеты всей. Хотя дело Льва Шилова и Сергея Филиппова активно продолжается отдельными замечательными аудиопроектами — о некоторых мы расскажем в следующем, прощальном обзоре, — до аудиоантологий типа «Poetry Speaks» (Sourcebooks MediaFuzion), изданий кэдмоновской поэтической коллекции или серии «The Voice of the Poet» (Random House, Inc.) нам пока далеко.
К сегодняшнему дню буржуины издали много, почти все и почти всех. Правда, справедливости ради надо сказать, что на CD аудиозаписи последовательно выходят в течение последних десяти лет, не более. У меня нет возможности представить здесь полно даже верхнюю часть айсберга, хотя бы потому, что, имея более или менее внятное представление о работе американских и английских издателей записей, я пока еще весьма смутно понимаю, как издают своих поэтов итальянцы, французы, немцы и прочие европейцы. На случайных находках далеко не уедешь.
Так что этот поиск — дело будущего, тут я очень надеюсь на Интернет, без которого если бы и удалось что-то узнать, так только — из общения с переводчиками (у них в домашних библиотеках сохраняются и старые пластинки, и компакт-диски, нередко подаренные теми, кого они переводят сегодня).
Конечно, когда я думаю о прикладной ценности зарубежных аудиозаписей, то, кроме «коллекционерской» темы, меня остро волнует именно упомянутое выше: а пригождалось ли, имело ли какое-то значение для переводчика иностранных стихов знакомство с голосом перекладываемого поэта, с его авторским чтением? Насколько важен для толмача уловимый в таком прослушивании «просодический вкус», несмотря на «этнографическую манеру чтения»? Кстати, в интервью Грегорзу Музиалю (журнал «NaGlos», 1990) Бродский, отвечая на реплику, что его манера чтения напоминает рыдание, пустился в рассуждение о просодической природе русского языка, древней литургической практике и тут же заметил: «Что до разницы между английской манерой чтения стихов и русской — это всего лишь разница культур: в английской традиции чрезмерная настойчивость считается моветоном». Тем не менее чтение многих — от Паунда до Гинзберга — вполне можно характеризовать как «настойчивое»…
Недавно я обратился с вопросом к Олегу Чухонцеву, много переводившему Роберта Фроста и, кстати, продолжающему работать над совершенствованием своей прошлой работы. И — узнал об опыте его «общения» с записями великого американца; ему их демонстрировали во второй половине 1980-х в Библиотеке конгресса США. Олег Григорьевич вообще очень интересно говорил об авторском чтении, о магии голоса, которая, по его ощущению, содержит в себе (вероятно, это применимо для очень немногих поэтов!) некий «вербальный», трудно выражаемый словами «шифр», облегчающий внимательному переводчику дорогу к адекватному переложению. У Фроста, безусловно, есть то, что Чухонцев назвал «поэтикой внутреннего голоса». И — «второй талант», гениальное авторское чтение. Это же О. Г. отнес и к Арсению Тарковскому. Итак, если я верно понял, глубина и «глухота» фростовского произнесения неумолимо приближает нас к пониманию его синкопированного стиха. Но все это, повторимся, верно только для тех поэтов и тех стихов, где главное — не в словах.
А здесь голос поэта — нужен, он помогает.
Однако по части помощи встречаются и менее таинственные, почти «прикладные», немедленные, так сказать, сюжеты.
Когда в ушедшем году появилось наконец издание стихов Томаса Венцловы («Негатив белизны», 2008, с параллельным литовским текстом) с переводами Виктора Куллэ, я вспомнил, что переводчик вступал со своим героем в те самые «фонетические» отношения. Далее — с разрешения адресанта.
«Лично для меня, — написал в частном письме Виктор Куллэ, — наличие голоса (при переводе с неведомых языков по подстрочнику) весьма желательно, если не сказать — необходимо. На переводы Венцловы ушло много сил, и работать было замечательно интересно, так как Томас делает гениальные, подробно и обстоятельно комментированные подстрочники. Но чего-то недоставало. И вот однажды я вооружился диктофоном и просто затребовал от Томаса озвучить только что переданные подстрочники.
В Москве его, как правило, рвали на куски, и он от этого дела увиливал. А тут мы выехали в Польшу, в замечательный городок Сейны — Томасу там давали премию └Пограничье”, — где был фестиваль, устроенный поляками для нашего героя и его друзей. По завершении официальной части ему деваться стало совсем некуда — мы жили уединенно, на берегу озера, в замечательном монастыре, настоятелем которого был некогда будущий Иоанн Павел II. Тут-то я и записал вожделенную фонетиче-скую тарабарщину, которая впоследствии немало при переводах мне помогла».
Однако это был не первый подобный опыт у моего корреспондента.
«С потребностью в авторском голосе при переводе я столкнулся впервые, когда в Англии переводил стихи Роя Фишера, — написал в том же письме Куллэ. — Год был эдак 1991-й. Дело в том, что Рой пишет фонетически сложно организованные верлибры. Для меня верлибр переводить — мука смертная. Непонятно, как организовывать, чем крепить пространство текста. Когда переводишь что-то традиционное, тебя метрическая сетка выручает, а тут — поди пойми. И тогда Рой сделал две вещи: он начитал для меня кассету и в придачу наимпровозировал некий бэкграунд на фоно. Он ведь еще замечательный джазовый пианист, едва ли не со всеми великими джемы играл. И вот, получив фонетический камертон, представление об авторском драйве, я дальше довольно легко с переводами справился».
Когда-нибудь мне бы очень хотелось поговорить со многими переводчиками на эту тему — голос переводимого поэта. И сейчас я приведу еще одно свидетельство, особенно интересное после появления на популярном портале YouTube проекта Джима Кларка «оживленная поэзия» <http://www.youtube.com/user/poetryanimations>.
«Я, по большей части, переводил старинных поэтов, чьих голосов в аудиоархиве нет, — сообщил поэт и переводчик Григорий Кружков. — В чтении артистов мне доводилось их слышать, но помощи от этого никакой не было. В том-то и суть, что у настоящего поэта в стихах уже запечатлена правильная мелодия, — подсказки излишни. Другое дело, что хорошее исполнение приятно слышать: так я с удовольствием слушал снова и снова, как Эдгар По └сам” читает └Ворона” на смешном сайте, где анимация оживляет портреты поэтов. Это было здорово! Современные поэты читают скучнее, суше. Но я люблю слушать голос Шеймаса Хини — и вживую, когда представлялся случай в Ирландии и в России, и в записи; наверное, это мне что-то дает как переводчику, но на подсознательном уровне…»
Стоит добавить, что в последнее время в рамках американского проекта «The Voice of the Poet» (CD + книга) вышли тщательно подготовленные аудиоиздания авторского чтения и Уильяма Батлера Йейтса, и Уоллеса Стивенса, которым Кружков отдал много сил. Фонозаписи некоторых других его героев тоже сохранились (Теннисон, Браунинг, Киплинг), но это уже эхо голосов, доверять этим фонограммам в том качестве, о котором идет речь, — сложно.
Удовольствие от прослушивания голоса Шеймаса Хини довелось разделить и мне: Кружков познакомил меня с компактом «Поэт и Волынщик», изданным в Ирландии компанией Claddagh Records. На этой пластинке Хини читает свое вместе с музыкой, «организованной» Лаймом О’Флинном (Liam O’Flynn). Поистине волшебное действо!
О том, что переводчики посещают «смешной сайт» Кларка, я уже знал. Поражает размах предприятия — полторы сотни персоналий, причем изрядная часть озвучена авторским чтением. Там начали появляться и наши поэты — Зинаида Гиппиус, к примеру. Мультипликаторы довольно бережны: минимум мимики, двигающиеся на фотопортрете губы. Смешно и трогательно.
А чтобы рассказать о более чем полувековой работе аудиопроекта
Caedmon, нужны поистине кантаты и оды. С изумлением разглядывая изданную
в 2000-м трехдисковую The Caedmon Poetry Collection или выпущенное двумя
годами позднее (на 11 CD!) звучащее Собрание сочинений Дилана Томаса, я думаю о
двух героических дамах — Барбаре Коэн и Марианне Рони, которые в конце января
1952 года, сидя вместе с Томасом в баре легендарного отеля «Челси», уговорили
поэта начать записываться. В истории англоязычной литературной звукоархивистики
эти имена останутся как классические. Название проекта восходит, вероятно, к имени
первого английского поэта, пастуха Кэдмона (ум. около
The Caedmon Poetry Collection — это не просто кассеты и диски; это научно подготовленные издания, визуально оформленные как произведения искусства.
Я начал «охотиться за голосами» зарубежных поэтов совсем недавно, и если не считать простых заказов по Сети (сначала я и не догадывался, как искать эти издания, — в заграничных книжных магазинах их, как правило, не выкладывают на продажу), первоначально каждое обретение было приключением. Вспомнить разве, как мы с Юрием Кублановским прочесывали Париж, дабы найти голос Рене Шара (в магазинах попадались исключительно диски с актерским чтением, но — нашли)? Или — моя уже давняя поездка в фонд «Мемориал», куда заместитель главного редактора журнала «Новая Польша» Петр Мицнер прислал мне голоса поляков с трогательно переснятыми на ксероксе обложками компактов и винилов?
И с чем сравнить чувства архивиста, услышавшего наконец изданную на CD музыку… Федерико Гарсиа Лорки? Это его живая игра на фортепьяно. Го2лоса не осталось — а игра есть.
Не желая перегружать читателя именами и аннотациями, но, увидев изданными и послушав всех — от Уитмена и Уолкотта до Пауля Целана и Жана Кокто, — поделюсь одной своей мечтой.
…Мне видится аудиоальманах с избранными звукозаписями зарубежных поэтов, соединенными с комментариями и чтением тех, кто их переводил и о них писал. Верю, что когда-нибудь такое издание в России осуществится. И рядом с записью Одена будет Бродский, с Робертом Фростом — Олег Чухонцев и — если отыщется — Андрей Сергеев. Записи чтения Эудженио Монтале и Сальваторе Квазимодо мне слышатся «аранжированными» Евгением Солоновичем, Октавио Паса — Гелескулом и Грушко. Записи Шеймаса Хини и Йейтса непредставимы для меня без голоса Григория Кружкова, Жана Кокто и Рене Шара — без Михаила Яснова. Имен должно быть гораздо больше, но главное, что подобный проект соединит многое со многим: стихи наших любимых иностранцев приобретут большую стереоскопичность, еще более приблизят этих людей к нам, воистину оживят их.
В следующем, финальном обзоре мы расскажем об аудиопроектах самого последнего времени и обратимся к аудионаследию, накапливаемому Всемирной сетью.
P. S. Мое публичное обращение к этой теме — голоса зарубежных поэтов — было бы невозможно без помощи работающего в США профессора Леонида Борисовича Марголиса и инженера звукозаписи Государственного литературного музея — Александра Юрьевича Рассанова. Сердечное им спасибо.
[6] Сообщил Виктор Куллэ.