стихи
Опубликовано в журнале Новый Мир, номер 8, 2007
Парин Алексей Васильевич родился в 1944 году. Поэт, переводчик, театровед, музыкальный критик, либреттист. Автор более чем 700 статей по проблемам музыкального театра, книг “Хождение в невидимый град. Парадигмы русской оперы” (1999), “О пении, об опере, о славе” (2003), “Фантом русской оперы” (2005), “Европейский оперный дневник” (2007). Поэтические переводы Парина собраны в антологии “Влюбленный путник” (2004).
С 2000 года — главный редактор издательства “Аграф”. Стихи Парина выходили отдельными книгами (М., 1991, 1998; Фрайбург, 1992), переводились на немецкий и французский языки и печатались в отечественной и зарубежной прессе.
1
Я вспомнил вас священные слова
Сегеста Селинунт и Таормина
Отец и мать годами звали сына
туда где плоть ушедшего жива
Известняка рябая стлань мертва
но дышит жизнью как гнилая глина
в которой вместе с червьем мертвечина
дрожит не по законам естества
Сесть у колонны ощутить спиной
ребрящуюся избранность окружья
и зримая вещественность досужая
исчезнет прочь и станет все равно
где жизнь вершит веселый переход
в слепящее зиялище чернот
2
Гондола-ящерка зеленая на спинке
по заводям сухим известняка
торопится на тайные поминки
ей ноша праведная празднично легка
Они здесь все еще при греках жили
цикады ящерицы муравьи
здесь похоронки есть у них свои
и жесткий хруст их твердых сухожилий
несет их жизнь сквозь время и песок
Красавцу граду вдруг приходит срок
низвергнуться в кровавый ров разора
и камни стен как оползни с нагорий
картину казни завершают споро
и превратясь в природный крематорий
песок и камень солнечная ярь
язвительно листают календарь
С песком смешался склизлый прах расстрельных
Шестнадцать тыщ свалили в кучу тел
Мильоны дней цепных и нераздельных
сплелись в сплошной страстной людской удел
3
Опунций ушастых недремлющий слух
и стража агавы в атласных плащах
Напрягшийся болью пружинистый нюх
сочащийся пoтом в испарине пах
Гордыня природы над горсткой людской
ведет хоровод колдовской шутовской
4
Закрой закрой открытый рот умершей
мертвящуюся челюсть подвяжи
Скажи как ленту завязать скажи!
Она с седых волос соскальзывает
деревенеющие пальцы зябнут
мне кажется я не волнуюсь
во мне застыло все от напряженья
и трогая затылок этот теплый
я восприятью запрещаю страх
и чувства спят но руки-то не слушаются
В который раз соскальзывает лента
Попробуй снова Ленту заведи
поглубже за ушами Все равно
соскальзывает и огромным жерлом
вопящим молча о наставшей смерти
открыт сиротский рот новопреставленной
Ах Боже! Я все сделаю сама!
Сиделка наклонилась и легко
в два счета мертвой подвязала челюсть
И иероглиф смерти проступил
в иглой рисующемся профиле лица
5
Она хотела умереть легко
во сне в покое на больничной койке
чтоб не мешали зеркало комод
портреты на стене
и прикроватный коврик
Там где больничный быт бесстыдно прост
от хвори тела отрешиться проще
уйти на берег мягкий и пологий
спуститься желтою тропинкой в заводь
по щиколотку ноги сунуть в воду
и сесть удобно и считать считать
считать роящиеся паруса
покуда не стемнеет и вернуться
туда где отогреют ливнем слез
в гробу широком съеженное тело
6
Кислым соком зеленого лимона
сбрызни комья миндального шербета
сядь на солнце губительно палящем
и пока оплывать слоями станут
изъязвленные прoедами глыбки
в ров кладбищенский в свежий выруб в камне
помести поудобнее сандальи
С горькой сластью обсасывая ложку
наблюдай налегая на детали
сизых ящериц сип и перебежки
и к тебе обещаю вдруг вернется
ощущение жизни бесконечной
как под пестрой рождественскою елкой
7
Я пялюсь всласть на камень прах песок
но свет дневной мой разум вырубает
и взглядом толщь земную разгребает
и содрогания приходит срок
Бескрайние сплетенья тел змеиных
я вижу на чредах могильных плит
тут жизнь шипит свивается пылит
сквозь мерный ход тысячелетий длинных
Отсюда ящерицы нам несут
телесной мощи траурные знаки
а здесь на солнце память нам сосут
сплетенья змей и склизлые призрaки
8
Хлещет кровь ритуального убийства
В тесном дворике собственного дома
днем зарезана вмиг патрицианка
обвинительница властей растленных
сокрушительница протухших правил
Кровь течет из пророчицы Кассандры
и в соседних домах на редкость тихо
даже слышно как каплют капли крови
9
Я ночью ухожу на острова
где временные падают личины
как зубы в старости где спят слова
зачехлены как мебель в старом доме
где каждый миг чудовищно велик
как у больного в долгой тленной коме
Я там на островах глухой старик
я роюсь в скальных осыпях на сломе
я там трехлетка собственный двойник
валяюсь всласть в иссохшейся соломе
мне каждый остров только миг в пути
и каждый мыс все ближе и знакомей
Дорога ждет Дай дух перевести!
Сентябрь 2006 — январь 2007.