Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2010
ПЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ
* * *
Помнишь, как
смеялся Фантомас в кинотеатре “Юность”?
В том же доме аптека, где мне покупали
все более и более сильные очки несколько раз в год.
Там в светящихся желтых витринах
лежали коричневые в разводах оправы —
полчища ороговевших стрекоз.
В полях цветущего валидола
в районе улицы Бирюзова
есть прозрачные ворота, и плывут ступени
в этот райский ад. Вот ряд
открытых шлагбаумов березовой аллеи
у тихой хрущобы
и бетонная ограда больницы —
заданный горизонт.
Я пойду по шпалам по шпалам
окружной железной дороги,
огородами огородами, пустырями
туда, где никто не ждет.
И вышел —
к базальтовому косогору в Галилее. Шмели и колосья,
как под Звенигородом в детском саду на даче,
и выход там же, где вход.
* * *
Над горою Арбель небеса высоки.
В тихом Доме Собраний ни стен, ни дверей.
Наши души легки, наши реки пусты,
но все это — до срока,
до зимних дождей.
Если б силы хватило, то бросить бы жизнь
и застыть, как варан, над базальтом полей.
А Спаситель придет и найдет и спасет
на колючей горе
над долиной Арбель.
Как занозы от трав запустенья — в глазах
жженье сладкой надежды, но перст на устах.
Приходи же, мы ждем, мы готовы терпеть
жизнь на свете
и темную-темную смерть.
Из цикла “Источник отшельника”
Хорошо мне в пещере моей
Словно тело она Выходить из нее —
что душе отлетать из костей
Вот вода из расщелины Тихо идет
прорастает и каплет Поставишь кувшин —
и к закату он полон прозрачным плодом
Есть на склоне над светлой долиной еда:
фига старая в облаке липких даров зерна сытные
распирают их изнутри Вот лоза
обнимает ограду из камня Вокруг
нестерпимое солнце: весь мир как слеза
бесконечен и мал
* * *
Шелушенье мозаик
под колючей пылью.
Сандалии больше не идут.
Сесть бы, но нет тени.
Море за спиной — рынок
с орущей толпою.
Солнце устроило жертвенник
на валуне темени.
Слава богу, скоро я стану
пятном в полосе прибоя,
среди развалин базальтовой колоннады,
в прозрачной зеленой пене.
Вот на скале Акрополь,
хоть его и не видно.
Свет сквозь него проходит,
но это ничего не значит.
Плато над морем наполнено
жизнью как ветром.
Прошлое с будущим условней,
чем чет и нечет.
И прозрачно присутствие
всех, кто здесь жил.
В этой воронке без стен
оно стоит по спирали.
Смысл ходит по кругу,
будто он сторожит
то, что узнали те,
которые здесь умирали.
* * *
Образ смерти:
тело — мельком и сбоку,
как тень на взлетной полосе.
Образ Бога:
взгляд в темя
в полдень на вершине холма.
Образ жизни:
превращаться в то,
что больше тебя.