Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 1, 2007
Существует одно распространенное заблуждение насчет живописи, которая связана с натурой, но ее не копирует. В таких случаях часто говорят «экспрессия» — подразумевая, что художник отступает от иллюзорности ради того, чтобы выразить свои чувства. Допустим, если небо выкрашено красным, значит, автор хотел передать состояние тревоги, а если глаза на портрете больше натуральной величины — это непременно для подчеркивания душевной взволнованности. На самом же деле причины несходства с натурой лежат глубже — разумеется, если говорить о серьезных художниках, а не о салонных имитаторах чужих достижений. У серьезных художников возникает совсем другая логика соотнесения видимого мира с изображенным. Например, Юрий Николаевич Ларин формулирует это так: «Конфликт между изобразительностью и музыкальностью — вечный сюжет живописи».
Почему одно дерево из реального пейзажа попадает на холст, а другое, ничем не хуже, остается за рамками? Почему какой-то колорит вдруг начинает доминировать, хотя изначально вроде бы и не был особенно заметен? И вообще — что считать результатом, итогом, готовой работой, если буквальное отображение мотива не входит в задачу автора? Руководствуясь только порывом или чистой эмоцией, быстро зайдешь в тупик — подобные казусы сплошь и рядом происходят с начинающими. Необходим метод, причем собственный, не перенятый бездумно у кого-нибудь из великих. Сколько бы ни настаивали мэтры на универсальности своих рецептов, практика показывает: стиль — это действительно человек. Пока не выработаешь путем проб и ошибок личный алгоритм, пока не встанешь на «свою колею» — до тех пор пребудешь в эпигонах, дилетантах или халтурщиках.
 Белое дерево. 1991 |
Личный метод Юрия Ларина можно назвать драматическим, хотя в работах этот драматизм почти не ощущается. Чтобы появилась гармония — именно гармония, а не ее внешнее, общепринятое подобие, — нужно позволить разным живописным началам повоевать друг с другом. Пластика должна побороться с сюжетом, цвет — с контуром, предмет — с отвлеченностью. Это безмолвная, но отчаянная схватка постепенно выявит баланс сил, и только тогда художник возьмется за кисть. Будет сделана одна-единственная работа, причем без всякой гарантии, что решение оказалось идеальным. Для производства следующего холста потребуется новое умозрительное ристалище — ничего не поделаешь, каждый замысел требует свежих реляций с поля сражения. Метод затратный, конечно, не рыночный, не конвейерный. Но по-другому у Ларина не получается. Вернее, по-другому он не желает.
 Дорога в горах. 1982 |
Весьма вероятно, что решимость всякий раз, в любой работе проходить полный творческий цикл, не прибегая к имеющимся клише, — эта решимость идет от биографии. Судьба (или то, что принято так называть) не очень-то способствовала, чтобы Ларин стал художником. Хотя про его отца, Николая Ивановича Бухарина, известно, что он был увлеченным и одаренным художником-любителем — то есть генетические предпосылки имелись. Но если ребенок после расстрела отца и ареста матери оказывается в детском доме, трудно ждать, что его творческие наклонности разовьются сами собой. Ларин сначала стал инженером-гидротехником и некоторое время работал по специальности. Уже в зрелом возрасте он поступил в Строгановское училище, и еще годы понадобились на то, чтобы понять, каким именно художником ему необходимо сделаться.
 Ольга. Портрет жены художника. 1994 |
Со временем посветлела палитра, исчезли лишние детали, крепче и одновременно прозрачнее, что ли, стала выглядеть конструкция акварелей и холстов. В работах проглянул космос — не тот, который виднеется из окна звездолета, а космос в философском, едва ли не античном смысле. Иначе говоря, отдельные пейзажи, натюрморты, портреты начали претендовать на всеобщность и вечность. Стоило ли к этому стремиться, если сегодня подобные категории не в моде? Для Ларина тут нет никакого вопроса. «Мне нравится, как я работаю, вне зависимости от коммерческого успеха. Надеюсь, не только мне самому». Слово «нравится», как вы догадываетесь, не связано с самооценкой. Ему по-прежнему интересно, как рождаются его вещи — это все еще загадочный и увлекательный процесс, несмотря на гигантский опыт и сложившуюся манеру. Сохраняя в себе это чувство, художник сохраняет главное в профессии. Так что об экспрессии в случае с Юрием Лариным говорить все-таки возможно. Только выражает он не настроение или социальную позицию, а музыку сфер, как говорили в старину. Постаравшись, ее можно услышать и сегодня.