поэма
Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 5, 2005
Перевод Максим Калинин
Джон Кинселла, один из самых значительных англоязычных поэтов современности, родился в Западной Австралии, жил и преподавал в США и Англии. Автор более двадцати книг стихов и прозы, лауреат многих австралийских, американских и британских премий. Издатель, редактор международных журналов «The Kenyon Review», «Salt » и «Stand». Профессор Кембриджского университета и поэтический критик лондонской газеты «Observer». Его поэзия соединяет в себе черты интеллектуализма и яркой эмоциональности. Сочетание довольно редкое в наше время. Публицистическая поэма «Америка, или Накал» показывает именно эту особенность его творчества. Текст поэмы был специально предоставлен нашему журналу для перевода и публикации. Исходя из объема «Новой Юности», мы вынуждены были немного сократить ее. В основном, за счет нюансов повседневной американской жизни, малопонятной нашему читателю (которых все равно очень много в тексте). Что позволило, с другой стороны, подчеркнуть общий пафос поэмы. Он заключается в яростной критике современных тенденций в жизни американского общества. Перед вами, если угодно, «апокалипсис сегодня», соединяющий в жанре поэмы черты политического памфлета и внутреннего монолога лирического героя. Уникальный, в сущности, опус.
Глеб ШУЛЬПЯКОВ
Америка, или Накал
Посвящается Виктору и Кейт
Погода портится, а я,
за неименьем антистатика,
сощипываю ворсинки с манжет,
я, подсевший на внешнюю политику,
от которой жди всего,
на постельные сцены, оральных оракулов,
«быдло»,
так сказать.
Крепостные бункера —
плечо к плечу,
зовущие
прочь отсюда.
Программа акронимов —
крещение набором букв.
Машины, бегущие
по Айдахо,
чтоб вернуться, когда ОПЕК
перекроет бензопровод.
Запойные поиски
новых технологий:
Винас Уилльямс,
Энди Родерик,
его однокашник Джеймс Блэйк,
Алтея Гибсон, «Мо Метр-С-Кепкой»,
Мартина Навратилова;
большие белые лайнеры
заходят в нью-йоркскую гавань,
Смит-н-Вессон…
Всех объедков-обрезков
от кушаний «Камелота»
не хватит на Луизианскую покупку.
Играя в демократию,
вспомните Афины,
и тех немногих, кто голосует,
и не забудьте о Промысле Божьем.
Холмы: здесь водятся вампиры,
«Ужас Амитивилла», «Салимов удел»,
шеренга
кровососов,
их не внесешь в списки
иммиграционной службы.
Слава Тебе, Грин Карта, Слава Тебе!
Рулетка со ставкой на белое,
демократия и дезинформация.
В школьных столовках пирожковые автоматы
до завтрака не работают;
гамбит в битве за лицензию,
раскрутка
зрелищ незрячими.
И несть этому конца!
Так злорадствуйте в своих бункерах,
передвигайтесь со скоростью
такси в пробках,
следите
за прогнозом погоды —
будут вам скачки в Кентукки
и средний балл — ниже среднего.
Проторчав, как соломенная затычка
в заднице Вьетнама,
он перешел в марксизм
и чуть было не стал отцом семейства.
Но опустошенье —
лучшая пища для арабских умов.
Поэтому теперь он великий конспиратор,
привратник кинокомпаний,
которые вытаптывают джунгли
в период производства
антивоенных фильмов.
Его истинная страсть — вертолеты.
…………………………………….
Паводки, пробежки
кленов по берегам,
рухнувшие секвойи, лесная душа
видит во сне Версаль.
Тревога о могилах предков,
которые закатаны в бетон;
на вопрос — откуда вы?
иностранец мнется: одурев
от собственной беспомощности
под утренний грохот
грузовиков по Главной улице,
во «всеамериканском» городе,
ты, помолись о наших сыновьях
на Ближнем Востоке.
Невадский пророк восстал
из могил Холокоста, нигилист
с повесткой в суд.
Его вероисповедание туманно,
но выправка военная.
Хоть сейчас в бой —
кто бы им ни пророчил,
лишь бы пророчил.
Он поражает гео-теософией тела,
самодостаточной эсхатологией.
Он делает человека воином
в собственном доме.
Для работы
над моей поэмой
я взял в библиотеке:
стихотворения Данбара, Занзотто, Лорки
(Poeta En Nueva York), Синисгалли, Цезари, Дикки,
Берримена, Беддоса; журнал «Распутник» Фехера,
индейских поэтов ХХ века в переводах Кастро,
критическую биографию Антонена Арто,
написанную Наппом,
биографию Джеймса Дикки, написанную Хартом,
«Голоса австралийских
аборигенов». Тома,
тома и тома по американским анархистам, пацифистам,
защитникам окружающей среды…
В симпатичном домике в конце местного Бродвея
никогда не горит свет, хотя
есть проводка и рядом
частенько простаивает старинный экипаж.
Парк расчищен
и сложен в аккуратные штабеля
вдоль дороги.
Картинка: гули, зомби,
психи, вампиры, которые
уже не боятся солнца, нейрофаги,
химические Лазари, Крюгеры, тыквоголовые,
палачи с бензопилами,
прирожденные убийцы
и военные преступники —
они возвращаются.
И вот картинка: у нас
на глазах,
крушит заборы,
затворы и зеркала
весь этот хтонический шлак,
этот первобытный ужас.
Огненные боги и звездные флаги
только разжигают
желание убить ближнего,
убить бога в кошке или птице,
загнав по ветхому,
в язвах сухотравья, снегу.
Так помолись о зайце,
которого преследует тяжкообутый
призрак; цвет кожи
не влияет на цвет крови; так блистающая
чернота Кубы ослепляет Флориду.
………………………………..
В ту ночь я видел
бесформенное море —
воду, которая разметалась во сне,
я видел огни Милуоки, мерцающие,
как надгробья; блестящие крупы машин,
что пасутся у волнореза;
сны чаек, несущих воздушную стражу;
и в каждом окошке — гипнотический отсвет
недреманного ока ТВ.
Конфедерация —
это как старозаветный уклад:
части свиной туши
продаются в школах красоты;
подвешенные на крюк,
теперь они — последняя жертва.
Паяц завершил гастроли по ярмаркам
и бросил кости на западном кладбище.
После себя он не оставил
даже отпечатков пальцев.
Африканские джунгли сражаются
за каждый дюйм Конго, но проекты
пухнут, поскольку там
наши корни, наш Ренессанс, наши «ниггеры».
Ортодоксальное школярство, пророки-практики,
внутренняя дрожь, гроссмейстер Флэш.
Не толкайте, ради Бога, меня, ведь я
в одном-единственном шаге
от края.
Дружелюбный? — под зад.
Обкуренный в доску? — под зад.
Неверующий? — под зад.
Не патриот? — под зад.
Интеллигента строишь? — под зад.
В обрядовых сараях веры краснокожих
гнездятся совиные тени,
их чердаки подрагивают от подземки,
зато орехи и дубы горды и несгибаемы,
как матросы,
вот студенты, они призывают
правительство к ответу, а пограничники и
контрабандисты травят байки, на границах —
суд Линча, оффшорные фабрики
платят налоги с пустующих наделов —
и море, изборожденное башмаками и ПК.
Кстати, иногда здесь предпочитают
живопись, поэзию и острые блюда.
Проектируя Всемирный Торговый Центр
в традициях развитого капитализма, они
не учли тяжести пепла;
опустевшая Таймс Сквер
тревожно мерцала.
Толпа слушала Эминема,
глядя на пульсацию бегущей строки;
а где-то Марианна Мур
восседала на троне; и в Бруклине
солнечные зайчики скакали по стеклам,
проскальзывая сквозь пальцы,
и прятались в трещинах тротуара.
Кому-то подавай казино.
Да, по ночам здесь восхитительно прохладно.
Как будто теплый воздух просачивается в линию выхлопа,
и тем самым вращает землю.
Но у всех один и тот же синдром.
Все законы по боку, по фигу, по барабану.
Дуры и дурь наводняют дешевые кварталы,
ублажая драконов Западного побережья.
Зато в Китайском квартале — мультики
и тепло человеческих отношений,
все это благоприятствует росту эвкалиптов,
но также: байкеры, дальнобойщики, уличные музыканты,
нет, здесь не ступала нога Уолта,
по мелочи здесь не бьются,
байкеры, дальнобойщики, уличные музыканты,
по щиколотки в секвойе,
первобытные танцы…
…После голодного года
мое семейство ирландских лесорубов
спускалось с гор,
в южные области страны
на лесоповал.
Сто шестьдесят лет назад
мой пра-пра-пра-прадед,
чужак, что обидно, в этих местах,
решил — это дешевле,
чем пытать счастье за морем.
Вот что сделало меня анархистом
с американским гражданством.
Но даже лишенный его,
я считал бы эту страну родиной,
где отцовская винтовка
изрешетила не один дорожный знак,
предупреждавший о камнепаде
или оползне, и Джонни Кэш
годами поет на огороде,
о том, что он
«не проживет и года».
Мой отец никогда не был в Штатах,
но, думая об Америке, я думаю о нем —
он жил по грузовикам в Кенворте,
показывая судебным исполнителям,
как это делается у нас в Австралии.
Мой отец поддерживает правительство,
потому что не любит перемен;
хотя он считает мясо на решетке
забавой для придурков, а пиво «Будвайзер» мочой,
в остальном он американец до мозга костей.
Моя мать бывала в Америке,
но любит говорить на других языках,
не считая английский вторым эсперанто.
Она боится полиции
и всегда голосует за «левых»,
думая, что тем самым
не противится злу насилием.
Она любит учтивость, а не подотчетность.
Мои родители развелись
когда мне было семь — мать
фанатела от Элвиса, а отец
терпеть его не мог.
………………………………….
Больница по высшему разряду,
заболеете — рекомендую,
если, конечно, хватит денег. Рак —
это диктатор, умеющий быть любезным,
он может позволить тебе вернуться с того света.
Он истинный француз.
Свобода — это полное медицинское обследование
для детей и взрослых. Меж тем продукты отравлены
пищевыми добавками и остатками
милитаристских опытов, а психотерапевты те готовы драться
за конфиденциальность отношений «врач-пациент».
В дурных городах
видели вампиров,
подозрительные ангелы
пристреливали там оружие,
палили по мутантам, трезвенникам, фантазерам,
всем, кто платит по таксе.
Здесь негде поиграть детям,
повсюду — частная собственность:
бесконечные изгороди
подстрекают публику
к нарушениям.
На свадьбу они устроили веселую иллюминацию.
Америка никогда не была семи пядей во лбу.
Ничего не имея, она ничего не потеряла.
Разрешите представить: враг моего врага,
моя продуктовая карточка в Вашингтоне.
И не более того…
Ядовитой горечью
сушеной медвежьей желчи
травят тоску
школьников.
Как они трогательны в своей преданности!
Сырые леса, лицензии на отстрел,
прогресс в медицине.
По дороге автостопом с Западного побережья
на Кейп Код упырь собирал
души подростков-девственников. Он
вселился в девушку, похожую
на Брук Шилдс, она
пользовалась косметикой матери.
Он выбирал 7-11-летних,
на вид — потупее, с рыбьим взглядом.
Внутри — сплошной вакуум,
где в тигле выбора
плавятся мысли и образы.
Отливка выйдет наружу: в наш мир,
навстречу любому
из нас.
Город приподнят прибоем, скалы раскалывают все единое,
конвейер волн уносит вдаль серфингистов,
загорелые парни клеят беленьких куколок.
Упакованные салаги с упаковками пива
со злости забираются в вертолет
и рассекают прямо над водой, чтобы
спортсмены посыпались с досок в прибой,
где их подберут спасатели или акулы.
Вспученный мир, где неловкие люди ловят волну!
Кладбище американских ветеранов близ Кембриджа, Англия.
Американский госпиталь в Париже.
Спрессованный жар под истончившимся полярным льдом.
Поделки и подделки из Вавилона,
завезенные контрабандой в Нантакет.
Спецназ на болотах. Лучники
в лесу. Взлом авто на бензоколонках,
одержимость Ахава не замкнулась бы
на сводящей с ума белизне,
не заболей двадцатый век символизмом.
Трупы и трофеи Гражданской Войны ворочаются,
разбуженные металлоискателями-мародерами.
Морок из моря, текущий по улице,
бряцая костями врагов твоих.
Обутые мертвяки в Техасе.
……………………………………..
Бог — повсюду, Бог — на Сионе,
рукой подать, Бог не дает
вашим чадам водиться с детьми
«атеистов» и «сомневающихся»; Бог —
воин в анклаве, Бог — свободный
рынок, Бог — продленная гарантия
на автомобиль, который умчит вас
куда угодно; Бог — маскхалат;
Бог — это свет, газ, еда, одежда и развлечения
по божеской цене,
Бог, если пока еще не умеет возрождаться,
то работает в этом направлении,
Бог растяжим и сжимаем,
оцифрован и стереофоничен,
он — рукотворен, как твердое тело, Бог —
про-жизнь, про-сила, про-семья,
про-космос и про-война.
Бог — повсюду.
Отсрочки не будет, воробьи
на оградах, старики на скамейках,
безголовые всадники, трупное
прикосновение конституции,
патриоты орут:
«Ин-дей-цы!»;
серебряный доллар загоняет в Аллею торнадо,
город взмывает в небо и распадается
на чудеса и сказки; пойдем на ранчо,
посмотришь мой бункер: до последней капли крови
я буду сражаться за себя и свою семью,
пускай приходят…
Мой дядюшка со стороны жены живет в Чикаго.
Или это моя тетушка со стороны жены живет в Чикаго?
Для сюжета — это важно, по крови — нисколько.
Хотя вряд ли они задумывались над этим.
Она — могла бы или может. Он же — умер.
Они встретились в Перте: американский — теперь
припоминаю — моряк,
он, это важно, провел Вторую Мировую
в Университете Западной Австралии.
Но кто ищет, тот всегда найдет…
Она нашла его, они поженились,
и «ноги ее больше не было» в итальянском квартале Чикаго.
Моя жена помнит, как он присылал им, племянникам,
модели космических кораблей и картины посадки на Луну —
свидетельство американского гения и силы
под кровавым крестом Апокалипсиса.
сохранилось фото: собирают ракету,
он — стоит на лесах, пятый слева, ковыряется в обшивке,
которая сгорит, когда отвалится вторая ступень…
Его жена дома никому не дает житья, и раздается вширь,
она стала толще Библии, которая для нее — убежище.
Ее любящий сын — фотограф солнечной стороны луны,
она, загруженная Господом, все-таки заботится
о нем, видевшем Землю с немыслимой высоты
и катапультированном обратно, она
забрала его в Калифорнию, где климат ее детства.
Главарь точка com.
По праву собственности на магарыч
прожженные пустозвоны и толстопузы рассекают
по проспектам, вызолоченным огнями брэндов.
Дарвинисты, без Дарвина в голове,
они выезжают на предрассудках и проклятой
политкорректности,
играют на наших страхах и жрут рыбу; жрут все живое.
Мозгогрызы, вампиры и зомби — хор перевертышей,
хор копирайтеров, сиречь олимпийцев, мужей Еврипида —
все они играют на струнах соперничества, Супер-Пупер Кубок!
А вот еще средство от геморроя, а вот Бен Ладен с Бушем,
они дружат семьями, их частные самолеты
летают над Америкой даже после 9/11,
поскольку нефть все зеленеет.
Банки снюхались с нацистами,
делая президентские династии
достоянием нации подобно
Национальному Художественному Фонду
или газетной поэзии,
или тому, кто сидит в компьютере: все ясно,
но станет яснее ясного,
когда мы вернемся на страницу главарь.com,
когда интересы других членов семьи
будут нашими, а мы станем уитменовскими
антиаболиционистами и эмансипаторами —
в своей фанатичной вере.
Мы откажемся преломить хлеб с певцом демократии;
и Дарвин, которому нет дела до дарвинистов,
пройдет по улицам, вызолоченным огнями брэндов,
один в толпе прожженных пустозвонов и толстопузов
по праву собственности на магарыч.
«… Нет, это — не боевики Аль-Каиды. Они называют себя защитниками окружающей среды, но более точным термином будет — зеленые фанатики. Что делает человека фанатиком? Отрицание за другими людьми прав, принадлежащих ему. Это — характерная черта инвайронменталистов. Деятельность их интернациональна, как у всех известных фанатиков. Они пытаются остановить строительство гидроэлектростанции в Уганде, и они уже преуспели в создании «естественных заповедников» в различных частях Африки — иными словами, обширных территорий, где африканцам запрещено добывать себе пропитание охотой, потому что зеленым фанатикам взбрело в голову сохранить эти земли в «естественном» состоянии. … Кенийский экономист Джеймс Скиквати ясно высказался против Западных экологических экстремистов: «развитые страны хотят, чтобы Земля радовала взгляд, развивающиеся — чтобы она их кормила… Кто дал богатым народам право выбирать за бедных?»
Из статьи Томаса Сауелла «Зеленые фанатики по всему миру». «Capitalism Magazine» от 16.12.2004.
…………………………………………………..
…Захватчики с чашечкой кофе в руках,
они разделяют и властвуют
над развивающимися расами в естественных заповедниках,
капиталистических капищах, где разводят коммунистов
и получают прибыль из ничего, из барабанной переклички
между деревнями, которая идет в Америке
как свобода наречий, замаскированная под либерализм…
… со зловонным рвением миссионера развивать страны,
побеждать без крови и без оружия,
прочищать мозги, отбрасывая всякую
самобытность, они позволяют
туристическим компаниям возить сюда американцев.
Они дают черным и желтым возможность
набивать карман белым, прислуживать им за обедом,
говорить им то, что они хотят услышать, забыв
о совести и национальной гордости.
Вот так и наживаются на торговцах апельсинами,
вот так Квебек сопротивляется языковому засилью,
получая прибыль
от асбеста, проданного Таиланду, вот так делят
на ваших и наших по всей Канаде. Но как
замять преступленья империи?
Лжецы, вы рубите под корень все,
что не укладывается в систему вашей собственности.
Вы говорите с оглядкой, потому что мы
еще не высвободили свое право на свободу.
Но пока вы
занимаетесь подлой распродажей свободных стран
во имя «борьбы за идею»,
нейтронная бомба,
минуя систему защиты,
уже падает к вам в огород…
Перевод с английского Максима КАЛИНИНА
под редакцией Глеба Шульпякова
под редакцией Глеба Шульпякова