Опубликовано в журнале Новая Юность, номер 3, 2002
Уважаемые читатели!
Мы вновь приглашаем вас принять участие в конкурсе “САДЫ ЛИЦЕЯ”, который “Новая Юность” проводит вместе с Институтом журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ) и “Литературной газетой”.
Условия конкурса опубликованы в предыдущем номере журнала.
Там же вы найдете эссе участников конкурса, которые показались нам достойными вашего внимания.
Сегодня мы продолжаем знакомить вас с их творчеством.
Предлагаем вашему вниманию эссе Екатерины Залетовой и Виталия Вдовина, продолжающих тему “Пушкин и Дантес”.
НЮ
Екатерина Залетова
Месть времени
(Попытки взглянуть на историю с другой стороны)
“Милостивые государи! Обращение мое к Вам несколько дерзко и, может показаться, чрезмерно надуманно. Но я прошу Вас оставить в покое имя этого глубоко несчастного человека. Говорю это с тревогой и заботой о его душе и честном имени. Менее всего намерен обидеть Вас, милостивые государи!”
Вопль из истории
Поэт — Прозаик — Драматург.
Друг — Муж — Отец.
Барин.
Гражданин.
Как много Пушкина!
Сколько вам еще нужно?
Часто, восхищаясь, мы ищем в нем утешения. Мы, не зная сами, ждали его. Мы за-ци- ти-ро-ва-ли его. Ему же хотелось покоя.
Мы при-кры-ва-ем-ся им в самом неприличном смысле этого слова. Мы ищем в его творчестве оправдание своих несчастий и пороков. А нам всего лишь семнадцать.
Наши учителя, родители, пушкиноведы умиляются этим чудом, которое зовут Пушкин. Интересно, спокойно бы перенесла вечное умиление своими деяниями наш преподаватель литературы?
Пушкин любил Россию XIX века.
Пушкин возненавидел бы Россию XX века, будь он жив. Мы перечеркнули скромность этого человека. Вероятно, он захотел бы возвратиться на родину деда. Но ему не суждено. Судьбе ли было угодно направить дуло пистолета, чтобы гений (африканского народа) остался навсегда здесь?
И теперь он вне времени.
Верни покой нам, о великий наш поэт!
Он написал все-таки мало. Но вы не читали “межстрочье”. Оно не издано, но многими прочитано. Кто издаст “межстрочье” — холодное, колючее, нагое, постыдное слово, рассказавшее нам о нас же самих. Сиюминутно позвольте мне выступить издателем.
Последняя болдинская осень, последняя сказка Пушкина. 1834 год — начальный рубеж последнего периода жизни, горького и мрачного. В эту осень была написана единственно “Сказка о золотом петушке”, самая мрачная и загадочная из его сказок.
“Сказка о золотом петушке” не случайно является последней сказкой Пушкина; она — крик души, ответная реакция на все события, произошедшие с Пушкиным в 1834 году. Сказка… Сказка — это борьба добра и зла, где заведомо победит добро. “Сказка о золотом петушке” совсем не похожа на ту сказку. Она является реальностью, окутанной и опутанной сказочной таинственностью, реальностью, спрятанной внутри сказки.
Может быть, это не сказка, а … вызов?!. Но кому? Царю? Судьбе? Действительности? А может быть, это вызов эпохе?
Вызов или ответный удар?
В основу сказки Пушкина положена “Легенда об арабском звездочете” В. Ирвинга. Пушкин переосмыслил легенду и переписал ее, осложняя ситуацию и оставляя “неясность” сюжета. Но зачем? Зачем эта “неясность”?
Попробуем отыскать ответы на эти и другие вопросы, проанализировав “межстрочье” сказки.
Интересно отметить, что в сказке не наблюдается противостояния добра и зла. Где добро? Где зло? А существует ли в этой сказке вообще добро? Царь? Шамаханская царица? Звездочет? А может, петушок? Добра нет?! Зато зла предостаточно! Нет добра — но есть борьба.
Петушок загадочен. Да, сначала может показаться, что он относится к “добрым помощникам”, однако его “помощь” оборачивается трагической гибелью самого царя, его сыновей, да и звездочета тоже. Петушок — нечто непредсказуемое: живой, как казалось, в начале сказки, превращается в золотого в прямом смысле этого слова. Чью же волю он выполняет? А может, он неуправляем вообще? Он — судья?!
Образ звездочета — наиболее загадочный образ сказки: он недосказан. Кто он такой, никто не знает и не узнает никогда. Друг он или враг? И, тем не менее, ему доверяется судьба царства. С какой целью звездочет дарит царю петушка, оставив последний ход за собой: царь его должник!
Напрашивается версия, что звездочет знал, чего ждать впереди…
Интересно то, что с появлением звездочета в царстве появляется смерть. Звездочет приносит смерть.
Но главное в образе звездочета — это цвет: белый. Белый цвет имел для Пушкина особое значение. По свидетельствам современников, многие гадалки предсказывали ему, что “он проживет долго, если на 37 году возраста не случится с ним какой-то беды от белой лошади, или белой головы, или белого человека… которых он должен опасаться”… Беда случилась…
Если снова вернуться к звездочету, то можно подчеркнуть, что, как сказала Ахматова, “он — никакой, его речь бесцветна и не заключает в себе ни одного характерного, яркого, личного слова”. Его качества воплощены в петушке и Шамаханской царице. Наблюдается так называемая персонификация качеств звездочета.
Теперь о Шамаханской царице…
Горы… Шатер… Это мир колдовства и коварства. Дадон попал в чужой мир, из которого ему живым уже не выйти…
Шамаханская царица на протяжении всей сказки не произносит ни одного слова. Как такое возможно? Только смех в конце сказки. Смех странный, жестокий, останавливающий кровь в жилах.
Когда Дадон впервые увидел царицу, происходит невероятное: царь зачарован Шамаханской царицей и забывает про трупы своих сыновей.
Она убила или из-за нее убили друг друга? А как же остальная рать? Что с ней случилось? А может быть, ее и нет? Нет никакого войска! Все это миф, мираж. Войско — мираж!Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат
Оба мертвые лежат.
Меч вонзивши друг во друга.
Что же получается? Петушок — “неживой”. Шамаханская царица — мираж, реален только звездочет. Но и он, и царь погибают: первый — от руки царя, второй, получается, от руки звездочета, воплощенного в петушке… Петушок — наказание… Петушок — это кара!..
А что же дальше? Ничего! Дальше ничего не будет! Все… Конец.
Пушкин уничтожает все наши представления о сказке. Так почему же именно последняя сказка Пушкина такая странная, “изуродованная”?
Это уже “межстрочье” — виртуальный текст, который напрямую связан с его жизнью. Вся его жизнь была просто вызовом этой эпохе. Он сочинял стихи. И из-за этих стихов не было покоя никому: ни ему, ни царю, ни цензуре, ни народу… Как что ни напишет — все не так, все не такие, все мимо и ненужно… “Позорной жизни человек. Ничем и никогда не смоет перед потомками с себя сих пятен. Но время отомстит ему за эти стихи…” — говорит булгаковский Николай I. Ведь верно просил “некто” из истории.
Разве за это казнили его? Казнили человека за то, что он родился не там и не в то время.
И ведь как радует то, что Пушкин — “бешеный зверь”?! Он бросается и кидает вызов не только Дантесу, он вызывает на дуэль все общество.
Это великая трагедия одаренного человека. Вероятно, Пушкин был лишним человеком в том обществе, в том веке. Из-за него произошел этот переполох, этот взрыв.
Его гибель чудовищно логична. Он больше не мог жить. Он потерял свет Божий, благодать Миросотворения.
А Дантес? Был ли он виновен в смерти Пушкина? Он свершил суд! А вдруг это было правосудие?
Дадон… Скопец… Петушок… Смерть…
Жизнь… Убийство… Смерть…
Это все сказка! Это все игра! Хорошо продуманная и просчитанная игра, не допускающая промахов и ошибок. Смерть Дадона, как и смерть Пушкина, — это не ошибка, это цель игры.
Почему же так противен этот вопрос? Виновен ли Дантес?
Дантес… Данте…
Ад — Чистилище — Рай.
Кто говорит, что Пушкин грешен, тот завидует ему. Пушкин в Раю; там уже два столетия не прекращается Золотой Век. А у нас только слабый отблеск заката Солнца русской поэзии. Хотя почему поэзии? Наш преподаватель литературы предпочел бы его драмы.
Так виновен ли Дантес?
Уголовно — да. Причинно — нет. Банально задавать вопрос с логически исходящим ответом.
Да и нужно ли его искать?
Не лучше ли сохранить достойное молчание вокруг обыкновенного человека Александра Пушкина? А самим стать классиками уже при жизни. Ведь нам всего семнадцать.