Исправленная рецензия
Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2009
Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
“Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою…”
А. Галич
…Мой грязный отец, мой гнилой отец, мой поганый отец. “Гнилой” уже было, стало быть, все слова исчерпаны. Не было только слова “сука”. Пускай будет. Сука.
Петер Эстерхази, пер. Вяч. Середы
Признаться, я совершенно не уверен в том, что эффект от публикации на русском “Исправленного издания” Петера Эстерхази, переведенного тонким стилистом Вячеславом Середой, хотя бы приблизится к тому, который описан в одном из сардонических рассказов Славомира Мрожека. Там, у Мрожека, польский писатель приезжает в глухую деревню и читает некий нравоучительный текст, после которого крестьяне начинают кататься по полу, рыдать и каяться в собственных грехах. “Вяжите, вяжите меня! — орет какой-то мужик. — Это я пропил колхозную паровую молотилку!”
Отец Петера, граф Матьяш Эстерхази, оказался сексотом, имевшим кличку Чанади.
Граф Матьяш Эстерхази стучал с 1957-го аж по 1979 год. Закладывал и знакомых, и родных. По заданию тогдашних “хозяев жизни” легко входил в доверие к кому угодно, пользуясь своей знаменитой фамилией. Ну и что? “Свободная вещь” — как выразился бы в подобном случае мудрый Андрей Платонов. Это я был непростительно наивен, когда писал в рецензии на роман “Небесная гармония”:
“Поскольку у венгров социализм существовал, условно говоря, сорок лет, а у нас примерно в два раза больше — с 1917 до самого начала конца перестройки — наших графьев и князей, не сумевших вовремя покинуть Россию, за это время вывели начисто или преобразовали в писателя Алексея Толстого, а то и в советского графа Игнатьева, автора правоверной книги “50 лет в строю”. В Венгрии — или не успели, или климат, говорю, другой”.
В маленькой Венгрии, как сообщает в своем послесловии Вячеслав Середа, было “всего-навсего” десять тысяч стукачей, в Гэдээрии — в тридцать раз больше. А сколько их было при коммунистах в нашей стране с ее необъятными пространствами и обильным человеконаселением, никто не считал и сосчитать уже никогда не сможет. Это лишь настырный Владимир Войнович все-таки сумел добыть на Лубянке свое дело, а вот моего друга, поэта Юрия К., лет теперь уже, наверное, десять с лишним назад любезно угостили там же “полицейским чаем”, отметили его заслуги в становлении “неокрепшей демократии” и огорчили нежданным известием, что все связанные с ним “бумаги” уничтожены. “Да, вот так, видите, в какое время мы жили”, — вздохнул, надеясь на взаимопонимание, принимавший его высший чин этого ведомства. “И нужно ли ВОРОШИТЬ ПРОШЛОЕ, травмировать ДЕТЕЙ, которые ведь за отцов не отвечают, да?” — вслух размышлял он.
Петер Эстерхази травмирован, пожалуй, навсегда. Но какова все же сила ПРАВДЫ, если написанное сквозь слезы, застилающие глаза автору, сопровождаемое матом, хулой, истерикой, скрежетом зубовным РАЗОБЛАЧЕНИЕ самого дорогого Петеру человека превращается в реквием, мессу по загубленной красными чертями душе “бедного папочки”, которого сладострастно изжевал и выплюнул гребаный XX век с его большевиками, фашистами, мировыми и локальными войнами, “противостоянием двух систем” и прочими мерзостями, за которые в конечном итоге расплатились и продолжают расплачиваться не Государства, не Системы, а люди. ПРОСТЫЕ люди, даже если они носят графский титул.
Петер Эстерхази нашел могилу падшей души своего отца. Не сочтите за цинизм, но ему повезло: могилы многих других душ многих других ОТЦОВ и МАТЕРЕЙ неизвестны. У каждой страны, у каждой семьи есть свой скелет в шкафу, о существовании которого страна или семья иногда даже и не подозревают. Или ПЫТАЮТСЯ НЕ ПОДОЗРЕВАТЬ. Ну, что делать, если одна из самых светлых личностей нашей родины изобрела под руководством Берии водородную бомбу, а добрый дедушка какого-нибудь продвинутого либерального интеллектуала вдруг оказывается, если копнуть, кровавым палачом? Как отнестись к тому, что ростки свободы в Чехословакии 1968 года топтал не только Советский Союз, но и другие “братские страны социалистического лагеря”? Как забыть о том, что благополучные западные государства выдали в конце Второй мировой войны на съедение Сталину десятки тысяч безвинных русских?1 Нужно ли рыдать и каяться? Нужно ли об этом ВООБЩЕ ЗНАТЬ?
Да вот, получается, исходя из личного опыта Петера Эстерхази, что без этого знания жизнь вообще и литература в частности теряют всякий смысл, превращаясь в дешевый балаган. А фраза левака Теодора Адорно о том, что после Освенцима искусству вообще-то пришла хана, после прочтения “ИСПРАВЛЕННОГО ИЗДАНИЯ” воспринимается как трусливое нежелание нарядных и эстетически продвинутых элоев (из сочинения Герберта Уэллса) заглянуть в темный бездонный колодец, где обитают питающиеся ими морлоки2.
“Когда человек не желает видеть действительность, он ее игнорирует”.
Мир “…не изменился, а просто отныне нельзя больше делать вид, что мы не видим действительного мира. Конечно, это значительная перемена. В открывшийся нам сейчас брутальный облик мироздания без труда вписывается мой отец (точнее, его история)”.
“…Страну невозможно разделить на чинивших несправедливость и несчастных страдальцев. Это большой и живучий национальный самообман”.
“И я не могу считать себя невиновным, думать, что виноваты “другие”, что это отдельные игры гнусных коммунистов и гнусных стукачей; нет, это касается всех, хотя не все из нас были, являются (гнусными) коммунистами или стукачами”.
Эти признания одного из самых заметных писателей нашего времени Петера Эстерхази, которого даже после этой книги по какому-то недоразумению, традиционно и безапелляционно причисляют к постмодернистам, дорогого стоят.
Равно как и весь его новый роман, доведший до логического конца потаенные мысли о том, о чем пел Владимир Высоцкий: “Нет, ребята, все не так! / Все не так, ребята!” Мысли, которыми полна, если заново вчитаться, “Небесная гармония”.
Я, признаться, во время чтения надеялся и ждал, что всё вдруг обернется в “ИСПРАВЛЕННОМ РОМАНЕ” по-иному, по-хорошему.
Что агент Чанади — это курьез, вроде “подпоручика Киже”.
Что Петер нас разыграл и мы все вместе посмеемся над этой забавной шуткой. Увы, оглянитесь вокруг. Шутки кончились. Жизнь продолжается.
7 января 2007 Москва
__________________________________________________________
1) См. об этом, например: Толстой-Милославский Н.А. Жертвы Ялты / Пер. с англ. Е.С. Гессен. М.: Русский путь, 1996. Текст книги в Интернете: http://www.wolkov. narod. ru/doc/nt/.
2) Говорят, что эта фраза Адорно вырвана из контекста. Но ведь и Маркс тоже был “совсем не так прост”, однако его выдающееся учение имело всем известные последствия. А споры об Адорно пускай ведут люди ученые. Для меня его роль или, скорее, последствия его, хотя бы и усеченной, фразы — очевидны.