(авторизованный пер. с англ. Е. Канищевой)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2006
ПОПЫТКА САМОУБИЙСТВА
МИХАИЛА ЗОЩЕНКО, 2 МАЯ 1913 ГОДА1
Один из самых впечатляющих эпизодов в зощенковском “Перед восходом солнца” — когда герой, получив единицу за сочинение, совершает попытку самоубийства:
Я лежу на операционном столе. Подо мной белая холодная клеенка. Впереди огромное окно. За окном яркое синее небо. Я проглотил кристалл сулемы. Сейчас мне будут делать промывание желудка.
Врач в белом халате неподвижно стоит у стола.
Сестра подает ему длинную резиновую трубку. Затем, взяв стеклянный кувшин, наполняет его водой. Я с отвращением слежу за этой процедурой. Ну что они меня будут мучить. Пусть бы я так умер. По крайней мере, кончатся все мои огорчения и досады.
Я получил единицу по русскому сочинению. Кроме единицы, под сочинением была надпись красными чернилами: “Чепуха”. Правда, сочинение на тургеневскую тему — “Лиза Калитина”. Какое мне до нее дело?.. Но все-таки пережить это невозможно.
Сестра поднимает кувшин с водой. Вода льется в меня. Я задыхаюсь. Извиваюсь в руках врача. Со стоном машу рукой, умоляя прекратить пытку.
— Спокойней, спокойней, молодой человек, — говорит врач. — Ну как вам не совестно… Такое малодушие… по пустякам.
Вода выливается из меня, как из фонтана2.
Как известно, в России 1910-х годов много писали и говорили о юношеских самоубийствах. Такие самоубийства часто интерпретировались как признак социального кризиса, как последний, отчаянный протест против школьной системы, бесчувственной к психике ребенка3. Однако в повести “Перед восходом солнца” этот эпизод лишен социологического налета; он представлен как звено в цепочке психических травм в период 1912— 1915 годов и дает представление о будущем складе личности автора, который на современном психологическом жаргоне назвали бы “депрессивным” (а раньше — “меланхолическим”, “ипохондрическим” или “неврастеническим”). И в качестве такового этот эпизод, конечно же, привлекает внимание “психобиографов” Зощенко4. Безусловно, очень интересна параллель между рвотой и вызвавшим осуждение “потоком слов”, то есть текстом сочинения, между физической болью, душевным смятением и “репрессированным” творчеством. Любопытна и скрытая литературная аллюзия: Лиза Калитина для Зощенко — столь же далекий персонаж, как Гекуба для актера в “Гамлете”. Однако этот художественный опыт может быть зафиксирован на языке фактов. Материалы Центрального государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (здесь и далее — ЦГИА СПб.), связанные со школой, где учился Зощенко, не только подтверждают факт попытки самоубийства5, но и выявляют ее подоплеку, которая (в духе более поздних рассказчиков Зощенко) относится скорее к области черного фарса, чем трагедии.
Alma mater для Михаила Зощенко стала 8-я Санкт-Петербургская гимназия, расположенная на Девятой линии Васильевского острова, в доме №86. В 1882 году эта школа получила статус полной гимназии; прежде, с момента своего основания в 1874 году, она была прогимназией с шестью классами7. Во времена Зощенко в ней учились преимущественно дети тех, кого тогда объединяли термином “среднее состояние”. В 1913 году из 349 учеников только 40 принадлежали к потомственному дворянству; 129 учеников были сыновьями государственных служащих и тех, кому было пожаловано личное дворянство; 37 мальчиков были из “почетных граждан” и купечества, 52 — из мещанства и цеховых, 14 — из духовенства и 64 — из крестьян. Кроме того, было еще 11 мальчиков из “иных сословий” и двое иностранцев8. Принимая во внимание местоположение школы, нет сомнений, что “государственные служащие” в большинстве своем были учеными и врачами, что и подтверждается документами того периода9.
Программа этой школы, как и других гимназий, была очень трудоемкой. В 1913 году в выпускном восьмом классе изучали 12 дисциплин: это были Закон Божий, русский язык и словесность, немецкий и французский языки, философская пропедевтика, латинский язык, право (которое пришло на смену отмененному древнегреческому языку), математика, математическая география, физика, история и география. Эти предметы изучали все двадцать восемь учеников; только один мальчик, еврей, был освобожден от уроков Закона Божьего. Впечатляет, что у четырех учеников средний балл (“средний вывод”) по всем предметам — пятерка, то есть общий балл — 60; было еще восемь хорошистов с общим баллом 50—57, но успехи большей части класса были довольно средними — общий балл от 49 и ниже, до 3410.
Именно к этой последней части класса принадлежал Зощенко. Поступивший в подготовительный класс в августе 1903 года в возрасте 9 лет 11 и получавший стипендию “Дамского художественного кружка”, он со своими 38 баллами был по успеваемости третьим с конца. Лучшие отметки — четверки — были у него по Закону Божьему и по географии. По остальным предметам он едва дотягивал до тройки12. Нет сомнений, что виной тому отчасти было слабое здоровье: в 1912—1913 годах мальчик из-за гриппа пропустил 116 уроков — число внушительное, хотя и не экстраординарное13. В личном деле Зощенко отмечалось также, что следует уделять особое внимание его успеваемости по математике и латыни. При этом, однако, руководство гимназии не видело никаких препятствий к тому, чтобы допустить его к экзаменам на аттестат зрелости14. В списке “Кто куда предполагает поступить по окончании гимназии” (все хотели продолжать образование, но мало кто собирался в университет) отмечено, что Зощенко намерен поступать в “Санкт-Петербургское Военное Владимирское училище”15.
Однако последняя запись перечеркнута карандашом, поскольку в апреле 1913 года Зощенко терпит фиаско на экзаменах. Обстоятельства этой катастрофы практически совпадают с его описанием, хотя есть в нем и определенная “поэтическая вольность”: судя по школьным документам, Зощенко получил по русскому сочинению не позорную единицу, а двойку (снабженную буковкой “п”, то есть “провалился”), и, кроме того, провалился еще и по математике, где у него стоят отметки “п3” и “п1”. В итоге он не был допущен к остальным экзаменам, так что его “послужной список” для аттестата зрелости летом 1913 года состоял только из этих трех отметок16. Хуже того: он оказался единственным в классе, кому так и не вручили аттестат; все остальные ученики экзамены сдали, даже те, чей средний балл был еще ниже, чем у Зощенко17.
Письменный экзамен по русскому языку проходил в понедельник, 22 апреля 1913 года. Если бы Зощенко его сдал, его допустили бы к устному экзамену, который четыре недели спустя (в понедельник, 20 мая) принимала комиссия, состоявшая из директора гимназии Н. Кондратьева (математика по специальности), школьного инспектора и трех преподавателей русского языка — Б.Е. Соколова, Я.С. Почеки и П.В. Красногорского18. Но к этому моменту уже свершилась драма. Документы о том, что именно произошло, не сохранились; однако 3 мая 1913 года Кондратьев шлет срочный рапорт сразу в две инстанции — попечителю Санкт-Петербургского учебного округа С. Прутченко19 и во Врачебно-санитарную часть Министерства образования. (Это был сравнительно новый орган, обязанный своим появлением растущему интересу к проблемам гигиены и здоровья учащихся в начале XX века.) В этих письмах директор сообщает, что Зощенко предпринял попытку самоубийства прямо в здании школы посредством сулемы (хлорида ртути), чрезвычайно ядовитого химического вещества, которое применялось для проявки фотографий. Второе письмо сопровождалось запиской от школьного врача, который практически слово в слово подтверждал директорскую версию событий20.
Без доступа к сочинению Зощенко, которое не сохранилось в архивах, трудно сказать, что именно произошло. Если бы директором гимназии по-прежнему был еще один знаменитый ее выпускник-писатель — Иннокентий Анненский, возглавлявший ее в конце 1890-х годов, — то, возможно, ничего подобного бы не случилось. Из протокола заседания педагогического совета известно, что 17 марта 1914 года Почека выступил с докладом о патриотическом воспитании, а в начале предыдущего месяца директор с гордостью объявил, что, согласно отзывам начальства, преподавание русского языка и литературы в гимназии полностью соответствует директивам министерства21. Это позволяет предположить, что преподавательский коллектив отличался известным консерватизмом22. Так или иначе, реакция школьного начальства — оборонительно-бюрократическая, а отнюдь не филантропическая — не делает ему чести. Хорошо заметно, как директор и учителя стараются показать, что их вины в происшедшем нет, поскольку характер Зощенко не давал оснований для беспокойства: “…вышеозначенный ученик вообще характера довольно спокойного, только иногда у него проскальзывало несколько повышенное самолюбие, и трудно было ожидать с его стороны такого поступка”23.
Фраза “несколько повышенное самолюбие” перекладывает ответственность на самого мальчика: если он так болезненно реагировал на отметки, значит, всему виной его собственное тщеславие и обидчивость24. Письма эти настолько поверхностны, что вернее было бы назвать их отписками (а формулировки из письма школьного врача едва ли не буквально совпадают с директорскими, что наводит на мысль о сговоре). Но все это вполне созвучно с общим духом гимназического образования тех времен, когда система классного наставничества имела своей целью не столько адаптировать и опекать учеников, сколько их контролировать25.
В том, как школа и система образования в целом реагируют на попытки самоубийств, ощущается растерянность и стремление предотвратить дальнейшее распространение этого явления. Это явствует, например, из циркуляра № 256, датированного октябрем 1913 года, в котором попечитель Санкт-Петербургского учебного округа велит директорам школ замалчивать похороны самоубийц: “…при погребении самоубийц-учащихся никакой торжественности не должно быть допускаемо”26.
И все же история Зощенко получила своего рода промежуточный happy end. Будущему писателю не пришлось оставаться на второй год в восьмом классе. В исправленном списке учеников “к 1 января 1913 года” указано, что он покинул школу в августе 1913 года, а в официальном школьном отчете за 1913 год — что все 100% учащихся успешно сдали экзамены на аттестат зрелости27. В протоколах из заседаний педагогического совета от 20 августа и 2 сентября отмечено, что в мае 1913 года Зощенко получил разрешение министерства вторично держать экзамен на аттестат зрелости, а в начале осени “выдержал все испытания удовлетворительно”28. До 31 августа 1913 года он подал заявление на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, где и учился, пока в 1915 году не ушел на фронт29. А с годами он, как всем известно, в полной мере поквитался с недальновидными учителями, которые в мае 1913 года так охарактеризовали его сочинение: “[неудовлетворительно] в отношении орфографии, стилистики и содержания”30. И так ли уж невероятно, что те самые термины, посредством которых педагоги заклеймили выпускное сочинение Зощенко, совершенно точно описывают и его дальнейшую литературную карьеру? Ибо Зощенко стал тем, кем он стал, именно благодаря орфографии, стилистике и содержанию, выходящим далеко за пределы традиционной литературной нормы31.
Авторизованный перевод с англ. Евгении Канищевой
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ПЕРЕПИСКА, СВЯЗАННАЯ С ПОПЫТКОЙ САМОУБИЙСТВА ЗОЩЕНКО, 3 МАЯ 1913 г.
1. Письмо Директора С.-Петербургской Восьмой Гимназии Н. Кондратьева Попечителю С.-Петербургского учебного округа С. Прутченко32.
М. Н. П.
С.-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УЧЕБНЫЙ ОКРУГ.
ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ
Господину ПОПЕЧИТЕЛЮ
С.-Петербургского Учебного Округа
ДИРЕКТОРА
ВОСЬМОЙ С.-ПЕТЕБУРГСКОЙ
ГИМНАЗИИ.
_ *_
С.ПЕТЕРБУРГ.
3 Мая 1913 года. № 363.
О покушении на самоубийство ученика VIII класса СПб. 8-й Гимназии Зощенко Михаила.
Имею честь доложить ВАШЕМУ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ о нижеследующем: 2 Мая около 10 часов утра в помещении вверенной мне Гимназии отравился сулемой ученик VIII класса Зощенко Михаил, недопущенный33 к устным испытаниям Педагогическим Советом в виду неудовлетворительности в отношении орфографии, стилистики и содержания его письменной работы по русскому языку. По успехам Зощенко ученик довольно слабый, имеющий в среднем выводе по всем предметам 3 и лишь по Закону Божию 434. Ученик немедленно был отправлен в больницу (Французскую)35, где ему была оказана необходимая помощь. По заключению пользовавшего его врача, имеется полная надежда на его выздоровление. Вышеозначенный ученик вообще характера довольно спокойного, и только иногда у него проскальзывало несколько повышенное самолюбие, и трудно было ожидать с его стороны такого поступка. Сам ученик говорил матери, что не помнит, как это случилось. Вероятно известие о недопущении его к устным испытаниям произвело на него сильное впечатление, и при аффекте, имение под рукой сулемы, данной ему матерью для фотографии — как это объяснила его мать)36 довершило все остальное. Кроме того, по предложению его матери, известное влияние имел и пример двух его товарищей, незадолго до этого покончивших с собой. Одновременно с сим мною отправляется донесение во Врачебно-Санитарную37 часть Министерства Народного Просвещения.
Директор
2. Письмо Директора С.-Петербургской Восьмой Гимназии Н. Кондратьева в Врачебно-Санитарную Часть Министерства Народного Просвещения38
М. Н. П.
ПЕТЕРБУРГСКИЙ УЧЕБНЫЙ ОКРУГ.
Во Врачебно-Санитарную часть
Министерства Народного Просвещения
ДИРЕКТОРА
ВОСЬМОЙ С.-ПЕТЕБУРГСКОЙ
ГИМНАЗИИ.
_*_
С.-ПЕТЕРБУРГ.
3 Мая 1913 года.
№ 364.
Имею честь представить во Врачебно-Санитарную часть Министерства Народного Просвещения сведения по форме о покушении на самоубийство ученика VIII класса вверенной мне Гимназии Зощенко Михаила: 2 Мая около 10 часов утра в помещении вверенной мне Гимназии отравился сулемою ученик VIII класса Зощенко Михаил, причем считаю долгом присовокупить, что вышеозначенный ученик вообще характера довольно спокойного, только иногда у него проскальзывало несколько повышенное самолюбие и трудно было ожидать с его стороны такого поступка. Сам ученик говорил матери, что не помнит, как это случилось. Вероятно, известие о недопущении его к устным испытаниям произвело на него сильное впечатление, и при аффекте, имение под рукой сулемы (данной ему матерью для фотографии — как это объяснила его мать) довершило все остальное. Кроме того, по предложению его матери, известное влияние имел и пример двух его товарищей, незадолго до этого покончивших с собой. По успехам Зощенко ученик довольно слабый, имеющий в среднем выводе за год по всем предметам 3 и лишь по Закону Божию 4. Ученик немедленно был отправлен в больницу (Французскую), где ему была оказана необходимая помощь. По заключению пользовавшего его врача, имеется полная надежда на его выздоровление. Протоколов полицейских дознаний не имеется на лицо, т.к. таковые не производилось. Писем Зощенко никаких не написал. Заключение школьного врача будет представлено дополнительно.
Директор НКондратьев 39
3. [Письмо от Директора СПетербургской Восьмой Гимназии]40
Во Врачебно-Санитарную Часть М. Нар. Пр.
В дополнение к предст41 донесению моему
от 3 мая с.г. за N 364 имею честь
предоставить копию с42 заключения Школьного
врача по поводу самоотравления уч. 8 класса
Зощенко Михаила.
4. Заключение школьного врача по поводу самоотравления ученика 8 класса Зощенко43 Михаила44.
Ученик 8 класса Зощенко, во все время его пребывания в 8-й Гимназии отличался спокойным, уровновешанным (так! — К.К.) характером, причем в его поступках и действиях не было никаких таких проявлений, которые указывали бы на возможность такого случая. Замечалось в нем лишь несколько повышенное чувство самолюбия. Судя по всем данным, Зощенко принял сравнительно небольшую дозу яда (сулема)45, и благодаря тотчас принятым мерам, как в самой Гимназии (в мое отсутствие)46,
так и во Французской больнице, состояние его здоровья
в настоящее время не внушает никаких опасений для
жизни.
Врач 8-й Гимназии Доктор Медицины (подписал)47 Г. Шлатер. СПБ. 4 Мая
1913 года.
С подлинным верно:
Директор НКондратьев48
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
ШКОЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ МИХАИЛА ЗОЩЕНКО, 1912—1913 гг.
1. Общий список лиц, желающих подвергнуться испытанию зрелости при С.-Петербургской 8-й Гимназии в апреле—мае 1913 года49
<…>
6.
Имена и фамилии Зощенко Михаил Михаилович
Время рождения 1894 г. 28го июля
Место рождения СПб.
Вероисповедование Правосл.
Звание Сын пот. дворян.
Когда поступил вСПетербургскую 8-ю гимназию50 В августе 1903 г. в пригот. класс.
Успехи в предметах гимназического года
Поведение 5
Закон Божий 4
Русский язык
и словесность 3
Немецкий язык 3
Французский язык 3
Философская
пропедевтика 3
Латинский язык 3
Законоведение51 3
Математика 3
Физика 3
История 3
География 4
Средний вывод из обязательных предметов без чистописания 52
Определение педагогического совета и особые замечания
допускается
обратить внимание на нем. и матем.
2. [Статистика уроков, пропущенных учениками VIII класса]53
Зощенко пропустил 116 уроков главным образом вследствие инфлюэнцы
3. Кто куда предполагает поступить по окончании СПб. 8-ой гимн.? 54
Зощенко — СПб. Военное Владимирское училище [перечеркнуто карандашом]
4. Протокол заседания педагогического совета С.-Петербургской VIII гимназии, бывшего 20 августа 1913 г.55
<…>
III. Г. Директор сообщил совету, что г. Министр Н. Пр. отношением от 24 мая 1913 г. за № 22214 разрешил допустить к повторному испытанию осенью не допущенного весною к устным испытаниям ученика VIII кл. Зощенка56 Михаила, если к такому допущению не встретится препятствий со стороны педагогического совета VIII гимназии. — В виду этого разрешения совет постановил допустить к повторному испытанию зрелости ученика VIII кл. Михаила Зощенка и назначить для этого испытания экзаменационные комиссии. —
<…>
[за подписями директора, инспектора, секретаря и членов Педагогического Совета]
5. Протокол заседания педагогического совета С.-Петербургской VIII гимназии, бывшего 2 сентября 1913 г.57
<…>
II
Г. Директор сообщил совету, что ученик VIII кл. Зощенко Михаил, получивший 24 мая 1913 за № 22214 — разрешение вторично держать осенью экзамен на аттестат зрелости, — выдержал все испытания удовлетворительно. — Ввиду этого, совет решил удостоить ученика VIII кл. Зощенка Михаила — аттестата зрелости.
III
Освободившуюся после окончившего курс гимназии ученика VIII кл. Зощенка Михаила стипендию “Дамского художественного кружка” — совет назначил ученику III кл. Пирогову.
[за подписями директора, инспектора, секретаря и членов Педагогического Совета]
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Исследование, в результате которого появилась эта публикация, осуществлено в рамках крупномасштабного проекта “Детство в России: социальная и культурная история, 1890—1991 годы”. Спонсором проекта выступил британский фонд Leverhulme Trust (грант F/08736/A). Благодарю за поддержку этот фонд, а также Британскую академию и Оксфордский университет. Я хотела бы также выразить личную благодарность Дж.С. Смиту (G.S. Smith), А.Л. Зорину, Р.Д. Тименчику и особенно — А.К. Жолковскому и Майклу Николсону (Michael Nicholson) за оказанную мне помощь и особую признательность — сотрудникам ЦГИА СПб.
2) Цит. по изд.: Зощенко М.М. Собр. соч.: В 3 т. Л.: Художественная литература, 1987. Т. 3. С. 467.
3) Исследование этого феномена см.: Прозоров Л. Самоубийства учащихся в России // Семейное воспитание. 1914. № 9. С. 1086—1096. Прозоров отмечал рост подростковых самоубийств по официальной статистике Министерства народного просвещения: если в 1901—1905 годах среднегодовое количество самоубийств среди мальчиков составляло 18—28, среди девочек — 0—10, то в 1906—1912 годах эти числа возросли до 49—106 и 13—49 соответственно. Выросло также и число покушений на самоубийства: в 1901—1905 годы совершалось 4—20 покушений в год среди мальчиков и 1—8 — среди девочек; в 1906—1912 годах — 22—64 и 3— 44 соответственно. Прозоров объяснял это детской впечатлительностью, нестабильностью психики, а также тем, что экзаменационная система (пик самоубийств и покушений на самоубийства приходился на май — время экзаменов) и “люди в футляре”, ответственные за обучение детей, на самом деле оказывают губительное воздействие на их душевное здоровье. Кроме того, он утверждал, что необходимы перемены в укладе семейной жизни: “…самодурство старших, кулачная расправа, унижающие наказания и гнет” — всему этому следует положить конец (с. 1094). Тема школьных самоубийств порождает соответствующую литературу: см., например: Лярский А.Б. Детский суицид и русское общество начала ХХ в. // Вестник всеобщей истории. Межвузовский сборник. Вып. III. СПб., 2000. С. 5—11; см. также: Morrissey Susan. Suicide in Imperial Russia: The Self and the Body Politic from the Seventeenth to the Twentieth Century. Ср. 9, 11 (книга вскоре выйдет в серии “Cambridge Social and Cultural Histories” в издательстве “Cambridge University Press”).
4) См., например: Жолковский А. Михаил Зощенко: поэтика недоверия. М.: Языки русской культуры, 1999.
5) Эти документы, в отличие от активно публикуемых и комментируемых материалов ИРЛИ (см.: Грознова Н.А. Михаил Зощенко: материалы к творческой биографии: В 3 т. СПб.: Наука, 1997—2002) и от обширных материалов о столкновениях писателя с цензурой в советский период (см. специальный выпуск журнала “Звезда”: 1994. № 8. С. 1—90), по всей видимости, еще не привлекли внимания биографов Зощенко. Хронологическая роспись, которую начал готовить для биографии Зощенко безвременно умерший в 1995 году Юрий Томашевский (опубликована в посмертно вышедшем сборнике: Томашевский Ю.В. Литература — производство опасное: М. Зощенко: жизнь, творчество, судьба. М.: Индрик, 2004. С. 231), неточна: “1913, май. Сдача выпускных экзаменов и окончание гимназии. — Попытка покончить с собой (отравление сулемой) из-за единицы на выпускных экзаменах по сочинению”. На самом деле Зощенко не был допущен к большей части выпускных экзаменов и школу окончил не в мае, а только в августе 1913 года (см. ниже).
6) Согласно веб-сайту, созданному Ю.В. Владимировым и посвященному истории Восьмой и Девятой линий, отец писателя, М.И. Зощенко, в 1890-е годы жил в доме № 35 по Малому проспекту, а в первые годы XX века — в доме № 70 по Девятой линии, в пятнадцати минутах ходьбы от гимназии: http://www.voinf.ru/ vasostr/str/53/index.htm, данные от 20 сентября 2005 г. и 11 ноября 2005 г.
7) См. запись карандашом, сделанную неизвестным автором и датированную 12 июня 1914 года, в: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 407. Л. 75: “Преобразована в 1882 г. из 6-ти кл. прогимназии, основанной в 1874 г. Помещается в доме наследников пот. поч. гражд. С.Ф. Стракача. Содерж.: из Госуд. Казнач. 57230 р. 404 к., спец. средств 22400 руб., % с пожертвованных капиталов 216 р. 40 к., а всего 79 846 р. 80 к. Учащихся 344. Окончило курс 30. Плата за учение 80 р. в год. Кл. основ. 8 и приготовительный”. См. также: Начальное и среднее образование в Санкт-Петербурге. XIX — начало XX века / Под ред. Н.Ф. Никольцевой. СПб.: Центральный государственный исторический архив, 2000. С. 336.
8 ) Отчет по гимназии за 1913 г. // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 431. Л. 1, 1 об. В классе, где учился Михаил Зощенко, было только двое потомственных дворян (одним из них был он сам — благодаря усилиям отца по закреплению и сохранению собственного дворянского статуса: соответствующее официальное решение см. в: [Копия свидетельства о внесении Михаила Ивановича Зощенко (1857—1908) в Дворянскую книгу] // Михаил Зощенко: материалы к творческой биографии: В 3 т. Т. 1. С. 8—9); 11 сыновей государственных служащих, двое сыновей священников, двое сыновей почетных граждан, один сын офицера, четверо мещан и шестеро крестьян: “Общий список лиц, желающих подвергнуться испытанию зрелости при С.-Петербургской 8-й Гимназии в апреле—мае 1913 года” (ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 9—15).
9) См., например, письмо академика А.А. Маркова с запросом о возможности приема в гимназию его сына Андрея: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 415. Л. 13.
10) Общий список лиц, желающих подвергнуться испытанию зрелости… // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 9—15. Общие баллы рассчитаны автором по данным, приведенным в этом документе. Из досье, не содержащих отчетов школьных инспекторов, трудно понять, насколько хорошо велось преподавание; однако штат сотрудников гимназии был довольно велик: директор, школьный инспектор, учитель Закона Божьего, четыре классных наставника, тринадцать штатных преподавателей, “другие должностные лица” и “должностные лица по вольному наему”: Отчет по Гимназии за 1913 г. // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 431. Л. 9—10 об.
11) См.: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 10 об.; см. также: Приложение 2. 15 одноклассников Зощенко прошли подготовительный класс; еще 8 поступили сразу в первый класс: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 9—15.
12) Подробности об учебе Зощенко в школе см. там же, л. 10 об. — 11, а также в Приложении 2. О его стипендии см.: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 401. Л. 3 об.; Д. 421. Л. 4 об. (цит. также в Приложении 2). Согласно документам второй половины 1914 г., 60 учеников обучались в гимназии бесплатно: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Л. 13 об. — 14.
13) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 35. Здесь перечислены еще 8 учеников, пропустивших много уроков — от 103 до ошеломляющего числа — 334 (столько пропустил мальчик, болевший туберкулезом). В среднем по школе число пропущенных уроков составляло 51—74 (Ведомость о манкировках учащихся в СПб. 8-й гимназии в 1913 году // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 431. Л. 18).
14) Дело 431. Л. 11. См. также: Приложение 2.
15) Кто куда предполагает поступить по окончании СПб. 8-й гимназии? // ЦГИА СПб. Д. 431. Л. 33. Таким образом производился отбор лучших учеников, собиравшихся поступать в университет — таковых было семеро. В двух случаях название заведения зачеркнуто и карандашом вписано другое. Согласно “Отчету об испытаниях зрелости в Спб. Восьмой Гимназии в мае 1913 г.” (Там же. Л. 28), только двое из девяти золотых и серебряных медалистов собирались поступать в университеты: Юрьевский и Санкт-Петербургский.
16) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 31 об. — 32.
17) Сведения о не выдержавших испытания зрелости // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 29 об. (указано, что провалился всего один ученик из 28, не сдавший “русский язык — письменное [испытание]”).
18) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 7 об. содержит фрагмент расписания экзаменов и имена членов экзаменационной комиссии. О том, какой предмет преподавал Кондратьев, см. “Отчет по гимназии за 1913 г.” (Д. 431. Л. 9). Он был назначен на должность 10 февраля 1906 г. (там же). Самый пожилой из учителей, Платон Васильевич Красногорский, начал преподавательскую карьеру 15 августа 1874 г., а в Восьмой гимназии преподавал с 1886 г.; его коллеги, Борис Ефимович Соколов (учительствовал с 1903 г., в гимназии с 28 января 1911 г.) и Яков Сергеевич Почека (учительствовал с 1907 г., в гимназии с 1 июля 1912 г.), работали в гимназии совсем недолго: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 407. Л. 75 об.
19) Это имя см. в письме к директору 8-й гимназии от 27 декабря 1913 г. из канцелярии попечителя; ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 407. Л. 1; ср.: Начальное и среднее образование в Санкт-Петербурге… С. 335.
20) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 406. Л. 31; Д. 297. Л. 92. См. также Приложение 1.
21) “Выступал с докладом Я.С. Почека: “По вопросу о патриотическом воспитании”” (Протокол заседания Педагогического Совета СПетербургской VIII Гим-назии, бывшего 17 марта 1914 г. // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Л. 35); “Г. Директор доложил совету присланные Окружным Начальством отзывы об исполнении экзаменационных письменных работ выпускными учениками VIII гимназии — по русскому языку в 1911 г. и по математике в 1912 г. Оба отзыва очень благоприятны для нашей гимназии. По русскому [подчеркнуто в оригинале] языку: “Сочинения абитуриентов в общем обнаруживают в их авторах знание указанных в теме романов Тургенева и навык выражаться правильным литературным языком”” (Протокол заседания Педагогического Совета СПетербургской VIII Гимназии, бывшего 3 февраля 1914 // Там же. Л. 10 об.).
22) В 1910-е годы наиболее “продвинутые” учителя словесности относились к министерским директивам достаточно сдержанно или даже отчужденно. См., например, любопытный дневник барнаульского учителя гимназии Н.Ф. Шубкина: Повседневная жизнь русской гимназии. Из дневника словесника Н.Ф. Шубкина за 1911—1915 годы / Публ., предисл. и послесл. В.Н. Шубкина. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного института, 1998.
23) См.: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 406. Л. 31; Д. 297. Л. 92, а также Приложение 1.
24) Тем не менее эти черты впоследствии подмечали и многие другие знакомые Зощенко; см., например, запись из дневника Корнея Чуковского за 5 августа 1927 г.: “Из дальнейшего выясняется, что люди ему по-прежнему противны, что весь окружающий быт вызывает у него по-прежнему гадливость, что он ограничил весь круг своих близких тремя людьми” (Чуковский К.И. Дневник 1901— 1929. 2-е изд. М.: Современный писатель, 1997. С. 405).
25) Об этом свидетельствуют огромные усилия классных наставников по надзору за учащимися во внеучебное время. См., например: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 142 — “Дело Санкт-Петербургской Восьмой Гимназии. О наблюдениях за учащимися вне стен гимназии” [1897—1901], в частности л. 68 (расписание дежурств классных наставников в различных местах отдыха и на железнодорожных вокзалах Санкт-Петербурга), л. 98—98 об. (где и когда должен осуществляться надзор).
26) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 406. Л. 70. См. также подробные записи классных наставников Восьмой гимназии об успеваемости и поведении учеников в 1914 году: Отчеты классных наставников // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Л. 16—33, Л. 53—90; в большинстве случаев вина за плохие оценки возлагается на самих учащихся (говорится об их “лености”, “неспособности” и т. д.); замечания о поведении тоже носят сугубо обвинительный характер: (“развязность”, “манкировка уроков без уважительных причин”, “грубое обращение с товарищами” и т. д.).
27) См.: Список учеников СПб. 8-й гимназии к 1 января 1913 года // ЦГИА. Ф. 17. Оп. 2. Д. 401. Л. 3 об. № 105. Неразборчивая запись, относящаяся к Зощенко, по всей видимости, расшифровывается как “выбыл в авг[усте]”. Список учеников класса в 1913—1914 гг. (без Зощенко) см. в: Список учеников Восьмой С.-Петербургской Гимназии 1913—1914 гг. // ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 423 или 424 (Зощенко в список не входит); записи в аттестате зрелости см. в: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 431. Л. 37.
28) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Л. 1 об., 4 об. (см. также Приложение 2).
29) См. автобиографию Зощенко в: Зощенко М.М. Избранное. Л.: Лениздат, 1981; точную дату заявления см. в: Томашевский Ю.В. Литература — производство опасное… С. 231.
30) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 406. Л. 31 (см. также Приложение 1).
31) Тут отчасти можно провести аналогию с Пушкиным, чьи школьные характеристики включали в себя такие упреки, как “резвый” и “ветреный”, то есть те самые слова, которые в его поэзии знаменуют исключительность творца; но здесь, конечно же, речь идет о сознательном дистанцировании от моральных ценностей через самовыражение, а не о бунте против эстетических ценностей как таковых.
32) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 406. Л. 31—31 об. На бланке. Машинопись. Копия. На л. 95 черновик письма, без существенных разночтений.
33) Так в оригинале.
34) Здесь допущена неточность: у М. Зощенко была также четверка по географии (см.: ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Л. 10 об. — 11: Об испытаниях зрелости и др. экзаменах, с приложением списка учеников — а также Приложение 2).
35) “Французская больница св. Марии Магдалины В. О. 14 линия, 59. 60 кров., хи-рург., внутр. и родильный приют (12 кроват.) Плата от 80 р. до 180 р. При больнице амбулатория, рентгеновск. кабинет и гидротерапевтическ. комната. внутр. врач Антов Влад. Дав.” (Весь Петербург—1913. С. 670).
36) Первая скобка отсутствует в тексте.
37) Так в оригинале.
38) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 297. Л. 92 — 92 об. На бланке. Машинопись. Копия. На л. 93: черновик письма (рукопись, без даты). Существенных разночтений нет.
39) Подпись от руки.
40) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 297. Л. 97. Рукопись. Без подписи, без даты.
41) Зачеркнуто.
42) Слова “копию с” зачеркнуты карандашом.
43) В оригинале разрядка.
44) ЦГИА СПб. Ф. 17. Oп. 2. Д. 297. Л. 99. Машинопись. Копия.
45) Так в оригинале.
46) Так в оригинале.
47) Так в оригинале.
48) Подпись от руки.
49) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Об испытаниях зрелости и др. экзаменах, с приложением списка учеников. Л. 10 об. — 11. Рукопись. На бланке. В оригинальном документе графы анкеты расположены по горизонтали.
50) Зачеркнуто: “В каких учебных заведениях обучался”.
51) Зачеркнуто: “Греческий язык”.
52) Эта графа для всех учеников не заполнена.
53) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Об испытаниях зрелости и др. экзаменах, с приложением списка учеников. Л. 33. Рукопись.
54) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 403. Об испытаниях зрелости и др. экзаменах, с приложением списка учеников. Л. 35. Рукопись.
55) ЦГИА СПб. Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Протоколы заседаний Педагогического Совета за 1913/14 уч. год. Л. 1 об., 4 об. Рукопись.
56) Так в тексте.
57) ЦГИА Ф. 17. Оп. 2. Д. 421. Протоколы засед. Педагогического Совета за 1913/14 уч. год. Л. 1 об., 4 об. Рукопись.