Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2006
Так спросил Ахматову молодой Миша Ардов, глядя на то, как она делает записи в одной из своих записных книжек — листах, сброшюрованных под обложкой «Тысячи и одной ночи». Он имел в виду чисто материальную сторону «сложной работы», которую она задавала будущим исследователям: «У вас тут стихи, телефонные номера, даты, адреса…» Но этот вопрос можно трактовать и шире, хотя Роман Тименчик как раз называет свою книгу всего лишь «подступом к чтению “Записных книжек”». Все-таки я думаю, что разобрался он не только в их материи — на это хватило бы академического комментария. Разбираясь, он еще и разобрал — тяжбу поэта со временем («Отношения между этим поэтом и этим временем можно определить как отношения тяжбы»).
Добавлю, что отношения тяжбы странным образом затянулись и что послеахматовское время по-своему тягается с Ахматовой, предъявляет ей обвинения, «разоблачает мифы», «сводит с пьедестала» и т.п. Кому-то она мешает дышать — видимо, тем смрадным (одно из ее излюбленных слов), чем им дышать приятно. Но и они, выходит, к ней остро неравнодушны — так же остро, как те, кто ею дышит. Книга Романа Тименчика, разумеется, не об этом, однако и в этой тяжбе она может стать весомым аргументом.
Тут, видимо, следовало бы закончить вступительную часть и перейти к собственно рецензии, но я рецензию писать не собираюсь (надеюсь, их уже предостаточно на этих страницах), поэтому от вступления перейду прямо к заключению.
Этой книги я давно дожидалась. Не скажу, что прямо с того дня, как привела 19-летнего рижского студента в комаровскую «Будку», но и не много лет спустя после этого. Тименчик-ахматовед уже вскоре начал формироваться на глазах у знавших его, и первым увенчанием его трудов — за более чем два десятка лет! — стал составленный вместе с несколькими соредакторами черный пятитомник (малый формат, мягкая обложка), первый на тогда еще советской земле, включавший, как известно, не только произведения самой Ахматовой, но и «литературу о».
Дожидалась я, может быть, книги «Анна Ахматова» (вообще), а не только «…в 1960-е годы», но на самом-то деле и здесь речь идет о «вообще», а заглавие — такая же скромная обманка (не обман!), как слова о «подступе к чтению». «1960-е годы» Ахматовой не поддались бы ни описанию, ни объяснению без постоянных перекличек с предшествующими десятилетиями. Вдобавок они были несомненным временем подведения итогов — при поразительной, однако, новизне замыслов, которую книга Тименчика тоже помогает увидеть глубже и острее.
По примеру Романа Тименчика, посвятившего свою монографию памяти нашего общего друга Димы Борисова, я позволю себе посвятить эту короткую заметку памяти Миши Тименчика (1 июня 1952 — 14 июня 2006).