Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2005
(РГГУ, кафедра теоретической и исторической поэтики, журнал «Вестник гуманитарной науки», 8—9 апреля 2005 г., Москва)
Исследователи, работающие в различных областях гуманитарной науки, уже в девятый раз собрались в стенах РГГУ, чтобы обсудить теоретические и практические аспекты проблемы под названием «феномен заглавия». Девять — цифра предъюбилейная, а тот факт, что первая конференция, посвященная указанной теме, состоялась десять лет назад, в 1995 году, дает законный повод для подведения некоторых итогов. Не стоит при этом забывать, что история изучения вопроса на самом деле несколько продолжительнее одного десятилетия. Опуская рассуждения о прямой связи поэтики заглавий с «философией имени» (которой занимались, в частности, А.Ф. Лосев и П. Флоренский), отметим, что первое исследование на данную тему появилось еще в 1931 году. Тогда в издательстве «Никитинские субботники» вышла книга писателя, теоретика, историка литературы и театра Сигизмунда Кржижановского «Поэтика заглавий». В дальнейшем тема была развита автором и в других работах: «Искусство эпиграфа: Пушкин» (1936)1, «Воображаемый Шекспир» (1937) 2, «Пьеса и ее заглавие» (1939)3. Уделяя пристальное внимание проблематике «заголовочно-финального комплекса» (термин молодой, появился лишь несколько лет назад, хотя еще в 1930-е годы Кржижановский говорил о необходимости изучения не только заглавной строки, но и титульного листа книги в целом), автор признавал, что его цель — лишь очертить абрис проблемы, «логически окантовав <. . .>, передать ее исследователям, имеющим большее право на ее разработку»4. Но только в начале 1990-х заинтересованный взгляд филолога-профессионала обратился наконец к теме поэтики заглавия. Проблема постепенно стала превращаться из беллетристической в академическую.
В настоящее время коллективом авторов во главе с Г.В. Иванченко и Ю.Б. Орлицким ведется активная работа по созданию фундаментального «Словаря заглавий русской поэтической книги». В издательстве РГГУ готовится сборник, в который войдут «выбранные места» из истории конференций по теме. И все же возьмем на себя смелость утверждать, что нерешенных вопросов остается до сих пор куда больше, чем решенных.
Прежде всего, это касается терминологии. Как ни странно, продолжает быть крайне размытым сам термин «заголовочно-финальный комплекс». Отдельные доклады последней конференции показали, что вопрос об элементах, входящих в состав этого сложного понятия, на сегодняшний день все еще не закрыт. Так, с нескрываемым интересом было встречено предложение, высказанное О.Г. Лазареску (Москва) в докладе «Литературное предисловие как феномен художественного текста», рассматривать предисловие в качестве части заголовочно-финального комплекса. Не меньшее воодушевление вызвала история метаморфоз, претерпеваемых заглавием и примыкающими к нему элементами драматургического произведения при переносе его на сцену или киноэкран, составившая вводную часть доклада И.Б. Делекторской (Москва) «Жизнь и приключения списка действующих лиц “Гамлета” (русские переводы)». Анализ указанных метаморфоз, по словам докладчицы, наводит на мысль о том, что в случае с драматургией неотъемлемой частью заголовочно-финального комплекса нужно считать, наряду с прочим, и список действующих лиц — элемент, обладающий внушительным информационно-интерпретационным потенциалом, — что, собственно, и было показано на примере шекспировской трагедии.
Тот факт, что не все обстоит гладко с терминологической базой, не лишний раз подчеркнул и провокационный доклад Л.Ф. Кациса (Москва) «К вопросу о появлении и исчезновении заглавия О. Мандельштама “Иудеям” и о форме заголовочно-финального комплекса “Среди священников левитом молодым…” и “Я знаю, может быть, не хватит мне свечи…”». На примере двух мандельштамовских стихотворений автор продемонстрировал целесообразность изучения заголовочно-финального комплекса в ситуации включения первоначальных текстов в новые подборочные, цикловые и книжные сочетания — и предложил ввести в обиход параллельно термину, использованному в названии конференции, термин «беззаголовочно-финальный комплекс», относящийся к тем случаям, когда художественное произведение под влиянием различных факторов теряет со временем свое первоначальное заглавие.
Все перечисленные сообщения отчетливо показали: теоретизировать по поводу поэтики заглавий можно и, вероятно, должно еще не один год, не рискуя остаться на безтемье, ибо неразработанных тем пока, мягко говоря, немало.
В этом контексте особенно ценным оказался доклад Ю.Б. Орлицкого (Москва) «Опыт семантической типологии названий русских поэтических книг», посвященный исторической типологии заглавий поэтических сборников. В до-кладе было предложено деление книжных заглавий, начиная с XX века и до наших дней, на следующие виды: сингулярные (состоящие из названий одного произведения или названные по одному из произведений), нейтральные (обозначающие природу текстов и/или факт и характер их объединения), жанровые, креативно-рецептивные (представляющие собой авторское метафорическое указание на творчество и его результаты), тематические и концептуальные (выражающие главную мысль текста). Вторая часть доклада была посвящена статистическому анализу предпочтений, отдававшихся авторами разных эпох тому или иному типу заглавия.
Проблему типологизации заглавий в изобразительном искусстве затронула А.Е. Завьялова (Москва) в сообщении «“Мир искусства”: типология названий в творческой практике художников объединения». Поделив все заглавия, встречаемые в творческой практике мастеров знаменитого петербургского художественного объединения, на авторские и идентификационные, докладчица предложила ввести дополнительное деление второй группы на следующие подгруппы: историко-идентификационные, источниковедческие, ретроспективные и сюжетно-символические заглавия. В конце выступления А.Е. Завьялова, посетовав на то, что не только названия, но также и изобразительный строй произведений «мир искусников» рассматриваются до сих пор лишь с формальной стороны, предложила большее внимание уделять контекстуальному подходу к анализу названий их произведений и, шире, к анализу произведений в целом. Подобная работа, предполагающая ознакомление исследователя с максимально возможным кругом интересов художника на основе данных мемуаристики и эпистолярного наследия, по словам докладчицы, позволяет установить или реконструировать точные художественные и интеллектуальные контакты мастера, что, безусловно, крайне важно для адекватного постижения значения и сути его наследия.
По понятным причинам междисциплинарные изыскания, подобные исследованиям А.Е. Завьяловой, традиционно встречают большой интерес у слушателей. Не стал исключением и другой доклад, посвященный проблеме заглавия в изобразительном искусстве. Автор доклада «Названия произведений изобразительного искусства: легенды и реальность» А.В. Гамлицкий (Москва) рассказал о том, что в России восприятие достижений европейского Возрождения в условиях культуры позднего Средневековья породило своеобразные формы переработки изобразительных и текстовых материалов западноевропейской печатной графики русскими художниками и книжниками. На примере бытования «на отечественной почве» так называемой «Библии Пискатора» — изданного в Амстердаме альбома из 500 гравюр с пояснительными комментариями (своего рода заглавиями) на латинском языке — автор рассмотрел проблему взаимоотношения изображения и слова в изобразительном искусстве России второй половины XVII в. в контексте влияния западноевропейской культуры.
По степени занимательности интриги почти к детективу можно было бы приравнять доклад Е.В. Куранды (г. Остров) «Ксанф или Биант? (Ре)семантизация заголовочного комплекса в процессе внетекстового функционирования произведения». Обратив внимание на «мерцание» элементов заглавия в стихотворении В.К. Шилейко «Смущенно думаю о нем…», докладчица расследовала причины этого загадочного явления, воссоздав по крупицам историко-бытовую и литературную ситуацию, контекст данного стихотворения.
Когда границы темы не определены, а методология возможных исследований туманна, возникает непреодолимый соблазн, назвав доклад «по касательной» к проблематике конференции, впасть в учительство, в публицистический пафос или (пожалуй, самая благородная из перечисленных миссия) заняться популяризацией предмета собственного научного интереса. Именно этот путь популяризатора избрала для себя Ю.И. Насонова (Москва), в докладе «Особенности заголовочно-финального комплекса в поэзии Н.К. Рериха» представившая собравшимся развернутый экскурс в историю литературного творчества художника. Но, повторимся, задача у докладчицы была по-своему благородная, просветительская. И даже простой пересказ рериховских текстов в силу их не слишком широкой известности хотя и утомлял местами, хотя и не был жестко связан с темой ученого собрания, но в познавательном плане, судя по всему, оказался небесполезен для слушателей. Чего нельзя, к сожалению, сказать о пространных пересказах сути религиозной доктрины Ф.М. Достоевского, составивших основу сообщений Д.М. Шевцовой (Нижний Новгород) «Трансформация евангельского эпиграфа к роману Ф.М. Достоевского “Братья Карамазовы”» и В.Х. Сибгатуллиной (Москва) «“Подросток” Достоевского: поэтика заглавия», — или сюжетно-образных коллизий чеховских «Трех сестер» (Л.М. Ельницкая (Москва), доклад «“Три сестры” Чехова: смысл заглавия»), ибо подразумевается, что филолог-профессионал (а большинство участников форума относились именно к этой породе ученых), даже занимающийся, к примеру, изучением наследия кубофутуристов или обэриутов, на уровне общей эрудиции в обязательном порядке знаком и с сюжетом чеховской драмы, и с религиозными воззрениями Достоевского.
Весьма показательным с точки зрения поэтики заглавий представляется тот факт, что за два дня конференции ее участниками на удивление регулярно применялись такие самоопределения жанра докладов, как «опыты», «размышления», «фрагменты», свидетельствующие не только о незавершенности локальных исследований, равно как и вообще исследований в рамках обозначенного тематического поля (о чем уже говорилось выше), но и о своеобразной «рубежности» исследовательского сознания. Кстати сказать, словосочетание «порубежное сознание» звучало на конференции не раз, причем применительно как к началу XX века, так и к современной исторической и культурной ситуации. Видимо, и филологам наравне с поэтами свойственно говорить и писать то, что они «слышат». Ярким примером тому стало сообщение И.А Едошиной (Кострома) «Заглавие “Бог умер” как апофатический текст рубежного сознания», прямо свидетельствовавшее, что автор «слышит» в современности очередной исторический перелом, который пробует осмыслить, используя в качестве вспомогательного материала, согласно профессии, литературу предшествующих эпох, и, в частности, ее «говорящие» заглавия.
Не разделяя означенных апокалиптических настроений, отметим все же, что определенный компонент «рубежности» на очередной конференции по поэтике заглавия действительно присутствовал. Некое ожидание, некая неопределенность: ожидание первого за десять лет «бумажного» сборника (прежде материалы ученых собраний помещались только на сайт журнала «Вестник гуманитарной науки»), неопределенность в вопросе — какими новыми неожиданными сюжетными поворотами обогатится история изучения феномена заглавия на грядущей юбилейной конференции? Время покажет. Однако медленный, но неизменный, из года в год, выход конференций на междисциплинарный уровень свидетельствует, несмотря ни на что, об острой актуальности проблемы поэтики заглавий для отечественной гуманитарной науки.
Иоанна Делекторская
_____________________________________________________________________
1) Впервые опубликовано: Литературная учеба. 1989. № 3.
2) Советское искусство. 1937, 23 августа.
3) Доклад, прочитанный на собрании драматической секции Союза советских писателей (РГАЛИ. Ф. 2280. Оп. 1. Ед. хр. 54).
4) Кржижановский С. «Страны, которых нет»: Статьи о литературе и театре. Записные тетради. М., 1994. С. 39.