Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2005
Прежде чем обсуждать проблему существования и функционирования еврейских личных архивов, нам представляется полезным обратиться к проблеме еврейского архива как такового, будь то архив личный или общинный.
Дело в том, что в отличие от семейных, общинных или государственных архивов христианских или мусульманских народов, имевших свои государственные образования и/или государственные религии, еврейские архивы на территории Российской империи всегда оставались частным делом каждого еврея или лидеров общины. Чаще всего сохранялись общинные документы, связанные с синагогами. Это Пинкосы (рукописные хроники) жизни общины. Именно с идеи их собирания и изучения и началась еврейская историческая наука в Российской империи 1.
Сама идея собирания еврейских архивов в России не так уж стара. Лишь в самом конце XIX века (1891 г.) выдающийся еврейский историк Семен (Шимон) Дубнов поставил эту задачу перед еврейской научной и меценатской общественностью 2. Соответственно, и древних еврейских архивов на территории Российской империи мы не знаем.
Создание первых еврейских музеев, основанных на итогах собирательской деятельности фольклорных экспедиций С. Анского, пришлось тоже только на начало ХХ века 3.
Поэтому наиболее старыми семейными — в точном смысле — архивами надо считать архивные собрания хасидских династий вроде собрания цадиков хасидского движения Хабад, споры о котором идут и по сей день. Напомним, что еще на рубеже 1990-х последователи Хабада стремились вернуть себе библиотеку цадиков Шнеерсонов, собиравшуюся с XVIII века и содержащую многочисленные рукописные пометки на сохранившихся книгах. Разумеется, пометки лидеров одного из направлений хасидизма наиболее важны для последователей ребе Шнеерсонов, однако, как и любые документы подобного возраста, они уже давно представляют и общеисторический интерес. Однако библиотека эта и по сей день пребывает в РГБ. Еще при правлении Б.Н. Ельцина для сохранения и использования этой коллекции было создано специальное государственное учебное заведение — Академия Маймонида, которое функционирует и по сей день, правда, вне всякой связи с рукописями. Судя по всему, библиотека Шнеерсонов станет доступна для работы в новом зале восточных литератур ГБЛ.
Еще одна часть архива династии Шнеерсонов, захваченного в Риге, — архива, напомним, частного — оказалась в Особом архиве (ныне Центр хранения историко-документальных коллекций). Исследователи не имели доступа к трофейным коллекциям, захваченным во время Второй мировой войны Красной армией. Описание еврейской части собрания, куда и входит архив р. Йосефа Ицхака Шнеерсона, только что появилось в серии, издаваемой Российско-американским центром библеистики и иудаики РГГУ совместно с Нью-Йоркской еврейской теологической семинарией Америки и Институтом ИВО (Идише виссентшафтлише институт) 4. Этот архив вызывает не меньшие споры о правообладании, чем архив, находящийся в РГБ, хотя все коллизии развиваются уже в США. Понятно, что вся эта проблема связана с более масштабным вопросом о реституции реквизированных ценностей.
Частные архивы более чем тесно связаны с личностью собирателя или историей, социальным положением, культурным самоопределением и прочими особенностями его рода и семьи. Кроме того, сама идея собирания домашнего архива должна быть мотивирована определенными культурными традициями, социальной необходимостью, культурными задачами.
Понятно, что по мере повышения образовательного уровня, получения высшего образования за границей и т.п. евреи, лишенные в Российской империи из-за процентной нормы возможности обучения в университетах, поселения в крупнейших городах и т.п., начали формировать свои личные собрания. Наиболее характерно это было для еврейских родов, которые имели титулы (вроде баронских), полученные за какие-то заслуги их предками. Ведь получение или подтверждение своих титулов требовало и соответствующих документальных доказательств.
В этом случае подобные семьи неизбежно начинали обретать свои генеалогии. Эти построения существенно отличались от традиционной еврейской генеалогии, которая легендарно или реально возводила их происхождение к библейским героям или столпам талмудической премудрости (интересно, что своей генеалогией гордились Семен Дубнов, возводивший ее к Махаралу, то есть р. Иегуде Лёву из Праги, 1512—1609, и Л.О. Пастернак, называвший своим предком еврейского религиозного философа Ицхака Абарбанеля, 1437—1508, и многие другие еврейские деятели). Впрочем, часто основатели рода в новой генеалогии возводились к тем же библейским героям 5.
После Февральской и особенно Октябрьской революций существенное количество евреев получило доступ к образованию и стало жить в больших центральных городах. Это привело к формированию семейных архивов нового типа. Это были по большей части вполне советские домашние архивы, где могли, разумеется, находиться отдельные фотографии предков с большими бородами и семейные фотографии, сделанные провинциальными фотографами, документы об окончании учебных заведений, бумаги, разрешающие покидать черту оседлости, проживать в основных и столичных городах империи и т.п. Среди подобных бумаг могли попадаться и документы исчезнувших в конце 1930-х годов еврейских учебных учреждений. Тотальная советизация советского еврейства, репрессии и идеологические кампании вроде “борьбы с космополитизмом” привели к тому, что домашние архивы старательно вычищались их владельцами, а наиболее компрометирующие документы, такие как членские билеты сионистских организаций, еврейских партий, включая социалистические и коммунистические, были старательно уничтожены еще до Отечественной войны.
Гибель еврейского населения в местах его традиционного проживания в границах бывшей черты оседлости привела к уничтожению традиционной среды обитания людей, что, естественно, также не способствовало сохранению домашних архивов. Поэтому в архивах еврейских семей сохранилось куда большее количество советских почетных грамот, чем собственно еврейских документов. При этом не надо забывать и о том, что такие немаловажные обстоятельства, как переход большинства советских евреев с языка идиш на русский язык, неумение младших прочесть документы старших и т.п., никак не способствовали сохранению исторической памяти в ее материальном выражении. Исторические судьбы евреев в советское время, естественно, нашли отражение в многочисленных документах гулаговского происхождения, справках о реабилитации, лагерных мемуарах, фотографиях и т.д. Уже в самые последние десятилетия ХХ века естественное место в еврейских архивах занимают документы, связанные с эмиграцией в США, Израиль и т.п. (вызовы, отказы, переписка с официальными советскими организациями, семейная переписка с уже уехавшими родственниками).
Появляются и такие специфические формы документов, как еврейский самиздат 6. Документы этого рода уже достаточно трудно отнести к сфере лишь домашних архивов, ибо на протяжении десятилетий они каталогизировались и перепечатывались в специальных израильских (и не только) сборниках и сериях публикаций 7. Одним из наиболее ярких образов этого типа документов являются “Диалоги с сыном” Я.Н. Эйдельмана, отца Н.Я. Эйдельмана, изданные лишь в 1999 году 8. Эти тексты имеют совершенно отчетливый сионистский характер. А вот личный архив И. Эренбурга содержал в себе помимо материалов запрещенной к выходу “Черной книги” о трагедии евреев во Второй мировой войне (книга вышла в полном виде уже в 1990-е годы) и многочисленные письма евреев с просьбами о защите от антисемитизма и т.п. Эти материалы также публикуются в наше время Центром по исследованию и документации восточноевропейского еврейства и Национальным институтом Памяти жертв нацизма и Героев Сопротивления Яд ва-Шем 9.
Приведем цитату из работы, описывающей один крайне специфический вид документов, который отложился в личных еврейских архивах и который в принципе не мог быть нееврейским.
Речь идет о сценариях традиционных постановок на еврейский праздник Пурим (когда отмечается чудесное освобождение еврейского народа от угрозы уничтожения). Основной сюжет постановок хорошо известен и восходит к “Мегилат Эстер”, или Книге Эсфири, но во все времена сюжет актуализировался, наполнялся более или менее явными аллюзиями на современные коллизии жизни местной общины. Поэтому судьба этих текстов представляет особый интерес. Исследователь современных пуримшпилей Р. Гензелева пишет:
В 70—80-е годы ХХ века к создававшимся в еврейской среде устным и письменным жанрам бесцензурной сатиры (комическим текстам еврейского самиздата, анекдотам, “байкам”, бардовским песням) добавился жанр пуримшпиля.
Этот старинный жанр был реанимирован в среде участников еврейского движения за репатриацию в Израиль, большинство из которых пребывали в “отказе”. <…> В Москве тех лет существовали по крайней мере четыре группы пуримшпилеров. Несколько групп функционировали в Ленинграде. Создавались пуримшпили и в других городах — Одессе, Риге, Харькове. После представления тексты пуримских пьес обычно уничтожались, поскольку могли послужить основанием для судебного приговора, как это случилось в 1984 году с организаторами пуримшпиля в Одессе. Неудивительно, что значительная часть пуримских пьес 70— 80-х годов безвозвратно утрачена. Тем не менее, удалось собрать более полутора десятков московских и ленинградских пуримшпилей…10
Систематическая работа по описанию и каталогизации еврейских архивов началась только в конце перестройки. Наиболее существенный из проектов подобного рода — продолжающаяся серия каталогов еврейских документов, сохранившихся на территории СНГ в государственных архивах. Эта серия выходит в свет в издательстве РГГУ.
Вообще говоря, надо отметить, что архивы многих видных еврейских деятелей, так или иначе, оказались в государственных хранилищах. Они могли быть переданы туда семьями фондообразователей, а могли оказаться на государственном хранении вследствие ареста или расстрела владельцев. Иногда ценные личные архивы, как, например, архив А. Потоцкой-Михоэлс (вдовы великого еврейского актера Соломона Михоэлса), были сохранены частными лицами. Этот архив лег в основу первых изданий книги М. Гейзера о Михоэлсе. Третье издание его книги, вышедшее в серии “Жизнь замечательных людей” в 2004 году, уже сочетает материалы первых изданий с обширными документальными публикациями по истории еврейского театра, выполненными Вл. В. Ивановым и др. на материалах государственных архивов, также ранее недоступных.
Среди прочих источников своей работы М. Гейзер называет и книгу дочери соратника Михоэлса — Вениамина Зускина — А. Зускиной-Перельман. В этой книге мы находим выразительный документ, который, при всем сходстве с другими источниками подобного рода, наглядно, “из первых рук”, иллюстрирует ситуацию с еврейскими архивами:
АКТ
Город Москва, 1950 года, февраля “25” дня
Я ст. следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР полковник Цветаев, в присутствии ст. следователя по особо важным делам МГБ СССР подполковника Седова уничтожил путем сожжения принадлежащие арестованному Зускину Вениамину Львовичу материалы обыска:
- Почетные грамоты на имя Зускина В.Л., разные, старые — 6 штук.
- Старые документы Зускина (справки, удостоверения, служебные пропуска, характеристики, автобиографии) — 60 штук.
- Черновые записи Зускина В.Л. по театральному искусству на 55 листах. <…>
- Тетради Зускина В.Л. с записями на еврейском языке (роли) — 15 штук.
- Тетради с разными черновыми записями на русском языке — 9 штук.
- Блокноты с записями на еврейском языке (роли) — 8 штук.
<…>
- Письма разные бытового содержания на русском языке 160 штук, на 180 листах.
- Письма разные бытового содержания на еврейском языке — 24 штуки, на 28 листах. <…>
- Материалы на еврейском языке в черновых записях (разные роли) — 470 листов.
- Переписка служебного характера по театральному искусству — 43 листа. <…>
20. Ходатайство… о продлении прописки художника Иоффе 11.
На наш взгляд, этот текст достаточно адекватно описывает то, что должно было происходить и происходило с личными еврейскими архивами в позднесоветские годы.
При всем “своеобразии” происхождения подобных описаний частных архивов они, к сожалению, традиционно оказываются полезными источниками для краткой характеристики того, что сохранялось в домашних архивах (в данном случае еврейских), и того, что не дошло до нас.
Дочь еврейского актера В. Зускина упоминает в своей книге знаменитое панно М. Шагала “Введение в новый еврейский театр” и изображение на нем своего отца в компании других видных деятелей еврейского искусства. Cовременная еврейская наука располагает, к счастью, образцами достаточно сохранных еврейских архивов, по которым мы можем хотя бы представить себе то, что должно было бы быть в немалой их части. Стоит назвать в этой связи огромный сборник биографических документов Марка Шагала, изданный недавно в США и содержащий по большей части документы, связанные уже с эмигрантской жизнью художника 12.
Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что многие трагические коллизии, о которых здесь идет речь, были характерны и для архивов нееврейских. Однако в нашем случае существенно, что задача уничтожения еврейской памяти в условиях утраты национального языка, Холокоста, тотального массового переселения еврейского населения в новые районы, как добровольного, так и насильственного, решалась советской властью системно (порой и не без участия самих евреев). Поэтому сегодня возникла своеобразная ситуация, когда немногие, иногда единичные, домашние документы, редкие порой фотографии, газетные вырезки, письма и т.п. люди приносят в небольшие общинные музеи, выставляют на стендах памяти в помещениях еврейских благотворительных организаций по всей России и СНГ. Достаточно назвать здесь Музей истории и культуры евреев Беларуси в Минске, систематически публикующий собранные здесь архивные материалы по еврейскому сопротивлению, борьбе евреев Минского гетто и т.д.13 Более того, Музей Холокоста в московской синагоге на Поклонной горе, функционирующий в рамках мемориала Победы в Отечественной войне 1941—1945 годов, создан во многом из частных приношений.
Скорее всего, именно такое собирание частных документов в посткатастрофическую для традиционной еврейской жизни эпоху и является наиболее адекватной формой сохранения народной памяти, наряду с программой по фиксации свидетельств жертв Холокоста, проводимой С. Спилбергом, и инициированными им работами по устной истории. После всемирного успеха фильма “Список Шиндлера” во многих странах были созданы специальные группы, состоящие из историков, психологов и кинооператоров, которые вели записи рассказов евреев, переживших Катастрофу. На базе этих записей создаются отдельные документальные фильмы, однако наибольшую ценность представляет сам видеоархив во всей его целостности. Работа Фонда Спилберга активно ведется и на территории СНГ. Вообще говоря, надо отметить, что музеи Холокоста подобного типа, сочетающие в себе как документальные в общем смысле, так и зафиксированные современными техническими средствами свидетельства, существуют во многих странах мира.
Наиболее конкретным выражением идеи сохранения личной и семейной памяти является музей “История народа через историю семьи” в московской еврейской школе № 1311 на Ленинском проспекте14. Этот музей составляется из материалов, сохранившихся в семьях школьников. На базе собрания создается нечто вроде архива московской еврейской общины. Ряд материалов экспонируется на соответствующих стендах в сопровождении родословных, составленных ребятами под руководством сотрудников музея.
Существенное количество еврейских документов личного характера было вывезено и до сих пор вывозится евреями, репатриирующимися в Израиль или эмигрирующими в США и другие страны. Научные центры в Израиле проводят массовое документирование и копирование еврейских материалов в архивах всего мира, и, естественно, Восточной Европы.
Между тем, в последние десятилетия мы стали свидетелями появления целого ряда изданий, основанных на домашних еврейских архивах. Причем качество и значение выявившихся материалов оказались настолько высокими, что эти издания сразу же вошли в серьезный научный оборот.
Первым изданием такого рода был двухтомник “Сочинений” юриста и философа Иосифа Давыдовича Левина (1901—1984), подготовленный к печати его сыном Ю.И. Левиным. Разумеется, это издание не было публикацией всего его семейного архива, включающего в себя целый ряд личных документов. Перед читателем предстала книга философских работ И.Д. Левина, дополненная его воспоминаниями о детстве в еврейской Варшаве, сотрудничестве в ГАХН и жизни вплоть до 1960-х годов15. В двухтомнике представлены лишь отрывки из дневника автора, который он вел многие десятилетия и специально перевел для сына с иврита. Это уникальный документ духовной жизни человека, прошедшего сквозь почти весь ХХ век и сохранившего в себе интерес к осмыслению еврейства и его места в современной духовной жизни.
Другим существенным событием такого же рода является издание тома философских работ философа круга М.М. Бахтина — М.И. Кагана, озаглавленного “О ходе истории”16 и подготовленного к печати исследователем творчества М. Бахтина В.Л. Махлиным. И, хотя издание включает в себя такие принципиально важные для понимания М.И. Кагана работы, как “Еврейство в кризисе культуры”, важнейший конспект книги Г. Когена “Религия разума из источников иудейства”, замечательные автобиографические документы о еврейской жизни в Невеле, Марбурге, Москве и т.д., эта книга может рассматриваться как почти аутентичная публикация материалов именно архивных, почти не претерпевших комментирования и обработки. Достаточно упомянуть хотя бы тот факт, что, выражая благодарность специалистам, которые перевели для этой публикации тексты философа с иврита и идиш, составитель называет их “гибраистами”, путая английское “Нebrew” — “древнееврейский” и название науки по-русски — гебраистика…
Первая публикация из архива М.И. Кагана, касающаяся нашей темы, называлась “Еврейство в кризисе культуры” и печаталась не один раз в парижских сборниках “Минувшее” и в русском переиздании 17. Однако ни малейшего интереса бахтиноведов она не вызвала. Лишь много лет обрабатывавший архивы М.И. Кагана канадско-немецкий славист Б. Пул попытался осмыслить роль М.И. Кагана в становлении философии М. Бахтина и место этого философа в невельско-витебском содружестве.
Говоря о важных еврейских архивах, которые стали доступны в последнее время, мы назвали несколько имен людей, которые вынуждены были скрывать свое философское “я” за другими занятиями. Так, И.Д. Левин был специалистом по международному праву. Последнее десятилетие жизни М.И. Кагана, “счастливо” ушедшего из жизни до вполне вероятного ареста, прошло в изучении энергетических ресурсов СССР. Такая ситуация не является уникальной.
В заключение краткого очерка жизни и творчества еврейских интеллектуалов приведем случай Израиля (Сергея) Цинберга, создавшего многотомную историю еврейской литературы, а в обыденной жизни бывшего заведующим лабораторией Путиловского завода 18. В отличие от двух предыдущих наших героев, Цинберг погиб в сталинском ГУЛАГе. Однако его архив, сохранившийся в том числе и “благодаря” невнимательности НКВД, представляет собой “синтетический” вариант тех типов архивов, которые описывались выше. Так, текст “Истории еврейской литературы на идиш” был опубликован в Вильно, затем, уже в 1970-е годы он был переведен на английский язык и вышел в свет в Америке. Многие материалы сохранились, к счастью, в семье ученого и были переданы на государственное хранение.
Семья Цинберга приложила немало усилий для сохранения его архива. Исследователь жизни и творчества этого ученого Г. Элиасберг пишет:
Сохранение рукописи первой части IX тома (“Истории еврейской литературы”, первые 8 томов которой вышли на идиш в Вильно в 1929—1937 гг.), и богатейшего архива ученого стали делом жизни Розы Владимировны (Цинберг. — Л.К.) в 1940-е —1960-е годы. <…> Ленинградскую блокаду Роза Вульфовна, Тамара Сергеевна и Эрнст Цинберги пережили в самом городе, возможности эвакуироваться у них не было. Эрнст Витальевич Цинберг помнит, как, собираясь в бомбоубежище во время воздушной тревоги, единственное, что брали с собой из ценного, — зашитый в холстину том рукописи “Истории”, который он, тогда ребенок, нес в своем рюкзаке. В тяжелые дни блокады две хрупкие женщины не были уверены в том, что им удастся выжить, поэтому они решили передать часть документов и рукописи отца в Пушкинский Дом. После войны, в 1947 г., часть архива была передана в Архив востоковедов Ленинградского отделения Института Востоковедения РАН. Тамара Сергеевна передавала туда оставшиеся материалы из архива своего отца еще дважды: в 1963— 1964 и 1974—1977 гг. В обработке архива принимала участие сотрудница этого института известный ленинградский гебраист Клавдия Борисовна Старкова 19. Книги были переданы в дар Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина 20.
Такова еще одна судьба еврейского архива, сложившаяся относительно благополучно.
Мы не ставили перед собой цели подробного описания того, что сохранилось, пропало или еще может выплыть на свет Божий, а стремились лишь показать судьбы некоторых еврейских архивов и их влияние на наше сегодняшнее восприятие той истории, которая отразилась в них и дошла до нас столь разными и не всегда веселыми путями. Несмотря ни на что, оказывается, что находились люди, которые с риском для себя хранили архивы своих родственников, коллег или знакомых, осознавая ценность соответствующих материалов. А сами материалы, вроде цинберговских, в которых так причудливо переплетается судьба инженера и историка еврейской культуры, являются моделью будущих биографий нынешних специалистов по истории российского и восточноевропейского еврейства, первое образование и профессиональная деятельность которых не имели ничего общего с историей или литературоведением. Сегодня, когда существует возможность профессионального занятия этими материями, когда появились соответствующие кафедры в университетах и даже специальные учебные заведения по иудаике, подобный тип исследования может уйти в прошлое. Однако история еврейской науки знает и благостные, и трагические периоды. Поэтому может когда-то вновь пригодиться и оказаться востребованным и описанный здесь опыт.
Изрядный оптимизм внушает начало выхода в свет нового издания — “Архива еврейской истории” — в Международном исследовательском центре истории русского и восточноевропейского еврейства (Москва); первый том этого собрания документов появился в конце 2004 года 21. Этот проект наследует традиции знаменитой “Еврейской старины”, прекратившей свое существование в самом конце 1920-х годов. Будем надеяться, что сегодняшние архивисты и собиратели еврейской истории все же будут более счастливы в своей работе, чем те, о которых шла речь в этой статье.
_____________________________________________________________________________
1) Локшин А. Иудаика в России: русско-еврейская история и ее исследователи // Евреи в Российской империи XVIII—XIX вв.: Сб. трудов еврейских историков. Учебное пособие для учителей еврейских школ и студентов еврейских университетов / Под ред. А. Локшина. М.; Иерусалим, 1995. С. 5—25.
2) Дубнов Ш. О совокупной работе по собиранию материалов для истории русских евреев (СПб., 1891) // Там же. С. 29—33.
3) An-sky Semyon. The Jewish Artistic Heritage. An Album / Text and commemtary by A. Kantsedikas. M., 1994.
4) Документы по истории и культуре евреев в трофейных коллекциях Российского государственного военного архива. Путеводитель. М., 2005. С. 157—159.
5) Пример, связанный с различием между еврейским традиционным и общенаучным подходом к родословной О. Мандельштама, см. в: Кацис Л. Из комментариев к биографии и творчеству О. Мандельштама // Еврейский книгоноша. М., 2003. № 4. С. 61—68. В настоящее время в издательском центре РГГУ Мандельштамовское общество готовит к печати материалы семейного архива Мандельштамов “Осип Мандельштам и его семья. По материалам семейных архивов”. Архив Мандельштама — пример достаточно типичного еврейского архива.
6) Самиздат // Краткая еврейская энциклопедия: В 11 т. Т. 7. Иерусалим, 1996. Стлб. 627—642.
7) Еврейский самиздат. Т. 1—27. Еврейский университет в Иерусалиме. Центр по исследованию и документации восточноевропейского еврейства. Иерусалим, 1974— 1992. Петиции, письма и обращения евреев СССР: 1968—1978. Т. 1—10. Иерусалим, 1973—1980.
8) Эйдельман Я. Незаконченные диалоги. М.; Иерусалим. 1999. О судьбе дневников Н.Я. Эйдельмана и качестве их подготовки к печати, в частности в связи с записями о Я. Эйдельмане и полемике с В. Астафьевым, см. в: Кацис Л. Эйдельманы: отец и сын // Лехаим. 2004. № 4 (147). С. 67—69.
9) Советские евреи пишут Илье Эренбургу. 1943—1966. Иерусалим, 1993.
10) Гензелева Р. Возрождение жанра: пуримшпили 70—80-х годов // Материалы Одиннадцатой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. Ч. 2. М., 2004. С. 249 (Сефер. Академическая серия. Вып. 16).
11) Зускина-Перельман А. Путешествие Вениамина. Размышления о жизни, творчестве и судьбе еврейского актера Вениамина Зускина. М.; Иерусалим, 2002. С. 12.
12) Harshav Benjamin. Marc Chagall and His Times. A Docu-mentary Narrative. Stanford, Calif., 2004.
13) См., например, одно из последних изданий: Когда слова кричат и плачут. Дневники Ляли и Берты Брук. Минск, 2004, и мн. др.
14) Отметим, что современная российская иудаика нашла своего летописца, который на основании архивов еврейских общественных организаций, не находящихся пока на государственном хранении, частных архивов исследователей и одновременно с использованием методов устной истории пытается воссоздать историю развития иудаики в СССР и в первые постсоветские годы. Это автометаописание науки само представляет интерес: Чарный С. Позднесоветская и постсоветская иудаика // Материалы Одиннадцатой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. Ч. 2. М., 2004. С. 249 (Сефер. Академическая серия. Вып. 16).
15) Левин И. Соч.: В 2 т. М., 1994.
16) Каган М.И. О ходе истории. М., 2004.
17) Каган М. Еврейство в кризисе культуры // Минувшее.Исторический альманах. 6. Paris: Atheneum, 1988. С. 229— 236.
18) Ср., например, его труд: Нессельштраус Г.З., Цинберг С.Л. Экспресс-лаборатории в предприятиях тяжелой промышленности. Л., 1936.
19) В настоящее время ее интереснейший корпус мемуаров о развитии гебраистики в 1920–1930-е годы готовится к печати в Санкт-Петербурге по гранту Международного исследовательского центра истории русского и восточноевропейского еврейства (Москва).
20) Элиасберг Г. Книга и судьба: из истории семьи Цинбергов // Judaica Rossica 3. М., 2003. С. 138—139. Монография Г. Элиасберг об Израиле Цинберге в 2005 г. выхо-дит в свет в издательстве РГГУ.
21) Архив еврейской истории. Т. 1. М., 2004.