Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2003
В работах по сравнительному литературоведению или по истории культурных и литературных связей иногда описываются примеры парадоксальной рецепции одной культурой текстов, авторов или реалий другой культуры. Как правило, эти случаи редко становятся предметом специальной рефлексии и получают статус курьеза, маргинальной или нелепой трактовки. Однако существует возможность рассмотреть их иначе: не столько с точки зрения адекватности/неадекватности понимания, сколько как способ исследовать механизмы культурной трансляции. В таком исследовании парадоксальная рецепция может быть интерпретирована как межкультурный проективный тест.
Проективные тесты часто используются в психологии и психотерапии. Процедура теста заключается в том, что человеку показывают неясное изображение, требующее объяснений: например, беспредметное, состоящее из ярких цветных пятен (тест Роршаха), или с несколько загадочным сюжетом (тест ТАТ). Объясняя по просьбе психолога это изображение, человек — особенно если задавать ему правильные вопросы — почти неизбежно будет говорить о своих подавленных страхах и постоянных тревогах.
В статьях этого блока анализируется, как в разных исторических ситуациях таким “проективным тестом” для людей иных культур оказывается Россия как объект неясный и непредсказуемый. По методу такое исследование может перекликаться, например, с известной работой Эдварда Саида “Ориентализм”, в которой описано, как азиатские культуры тоже становятся своего рода “проективным тестом” для культуры европейской. Своеобразным приложением методологии Саида в контексте последних дискуссий о возможности использования аппарата “postcolonial studies” на материале российской истории и истории культуры является статья Максима Вальдштейна, который исследует “сбой” описанных Саидом культурных сценариев в текстах польского публициста Рышарда Капусцинского. Анализируя мифологемы восприятия России, которые некритически транслирует или заново создает Капусцинский, Вальдштейн указывает на проблемы “пограничного” самосознания новой постимперской или постколониальной Восточной Европы (еще одна, более традиционная аллюзия предъявлена в названии самой статьи — “Новый маркиз де Кюстин”).
В статье Сергея Фокина проанализировано странное “выпадение” России и Советского Союза из геополитических построений Поля Валери (хотя для российского читателя, вероятно, будет интересно и удивительно уже то, что Валери, известный как “чистый” эстет, всю сознательную жизнь возвращался к размышлениям на геополитические темы). Это “выпадение” позволяет понять специфику представлений Валери о политике в целом. В статье Аллы Койтен описан любопытный эпизод из истории немецкой журналистики начала XIX века: в цикле рецензий одного из ведущих немецких журналов “Письма русского путешественника” Карамзина были квалифицированы как мистифицирующая стилизация, выполненная молодым немецким писателем. Полномасштабное включение сочинения Карамзина в немецкоязычный литературный процесс дает возможность поразмышлять о том, что действительно было в Карамзине от немецкого писателя и каковы были критерии различения “своего” и “чужого” в немецкой критической мысли начала позапрошлого века.
Мария Майофис,
Илья Кукулин