(Пер. с англ. Патрика Генри и Марка Шатуновского)
Патрик Генри
Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2001
Патрик Генри
Костер тщеславий
Перевод с английского Патрика Генри и Марка Шатуновского
В июне 1999 г. «Литературная газета» подняла тему писательских союзов. В открывавшей дискуссию статье идеологический конфликт, из-за которого Союз писателей СССР разлетелся в щепки, снимался с повестки дня как теперь уже затухающий:
…те самые люди, которые десять лет назад шарахались друг от друга, как черт от ладана, сейчас гораздо терпимее относятся к соперникам, а бывает, что и сожалеют о расколе или хотя бы о формах, в которых этот раскол произошел 1.
Но в августе 1991 г., после ареста ГКЧП, раскол между «либералами/демократами» и «консерваторами/патриотами» вызвал бурную цепную реакцию. В короткое время на всех иерархических уровнях упраздненного СП СССР 2 возникло множество самопровозглашенных враждующих союзов. Три из шести 3 основных в течение девяти месяцев по очереди и одинаково безрезультатно объявили себя правопреемниками распавшегося «большого союза», т.е. единственными законными наследниками его движимого и недвижимого имущества, банковских счетов и предприятий. Вражда между ними велась агрессивно, а порой попросту грязно. Так, «патриоты» в январе 1992 г. во время конференции, на которую не были допущены «демократами», сожгли чучело Евгения Евтушенко во дворе «дома Ростовых». Спорили исключительно о правопреемственности, т.е. о праве получить завидное писательское имущество целиком и полностью, ничего не оставив конкурентам, вместо того чтобы разобраться в общем для всех политическом, экономическом и юридическом хаосе, в который были ввергнуты с распадом Советского Союза. Борьба за богатство СП СССР, затянувшаяся до 1995 г., в конце концов, так и не закончилась чьей бы то ни было единоличной победой. И к лету 1999 г. энергия лидеров конкурирующих союзов окончательно иссякла. Ветеран «демократического» крыла прозаик Артем Анфиногенов в своем интервью подвел итог следующим образом: «Кто смел, тот и съел» 4. А саму историю раскола СП СССР назвал «костром тщеславий», предоставив метафору, ставшую заглавием данной статьи.
Поднимая тему, «Литературка» обратилась к читателям с призывом откликнуться на нее. Газета выходила тогда тиражом в 53 692 экземпляра, но получила всего два отклика, опубликованных в следующих номерах. Еще в открывавшей дискуссию статье отмечалось, что из двадцати опрошенных «рядовых» писателей, «половина не смогла вразумительно ответить, в каком из союзов числится» 5? В этой связи возникает целый ряд основополагающих вопросов. Как получилось, что за восемь лет писательские союзы настолько запутались, что их собственные члены не могут в них разобраться? Почему союзы так быстро перестали влиять на литературный процесс? Что изменилось в отношениях писателей с властью?
Лидеры писательских союзов, причем «демократы» не меньше «патриотов», по-настоящему не вникли в радикальные изменения, произошедшие в самой природе власти в России после путча 1991 г., и не приспособились к новой обстановке. Борис Ельцин с самого начала ставил перед собой преимущественно одну задачу — закрепиться в Кремле, и потому был всецело поглощен пересаживанием со стула на стул «музыкантов» своего придворного «квартета», противопоставляя их друг другу. Он никогда не концептуализировал идеологии, способной оправдать его режим 6, и, возможно, поэтому не создал собственной партии. В отличие от прежних хозяев Кремля, его не интересовало, что говорил народ — тем более поэты и прозаики. В середине 1990-х философ Игорь Чубайс пришел к выводу, что при Ельцине россияне пользуются не свободой слова, а свободой от слова, потому что в верхах больше не прислушиваются к мнению простых граждан. Равнодушие Ельцина в полной мере распространялось и на писательские союзы.
Ни «патриотические», ни «демократические» союзы так и не сумели приспособиться к ельцинскому деидеологизированному режиму. Они и сейчас еще не хотят отказываться от устаревших представлений о взаимоотношениях с властью. Хотя сами по себе многие писатели, как и общество в целом, не менее цинично, чем Ельцин, сбросили с себя идеологический камуфляж. Несколько лет назад Е. Евтушенко провел пресс-конференцию в Москве, на которой, между прочим, обрушился на бюрократов из комиссии по утверждению текста государственного гимна. Евтушенко особенно рассердило, что вместе с остальными был отвергнут его текст. В контексте унаследованных от коммунистического режима идеологических категорий возмущение Евтушенко вполне объяснимо. Писатель, на чьи слова пелась бы «Патриотическая песня» Глинки, хотел заменить собой Сергея Михалкова в номенклатурной роли «автора гимна», которую тот играет уже полвека.
Из шести основных союзов «патриотический» Союз писателей России, состоящий, по им же самим предоставленным данным, из 6000 членов в 86 региональных организациях, — самый жизнеспособный. Только в его московской организации числится 2500 человек. Эти цифры можно оспаривать, но, безусловно, Союз писателей России и его московская организация сохранили еще с советских времен подавляющее большинство своих членов вместе с известными штаб-квартирами на Комсомольском проспекте, 13 и на Большой Никитской, 50. Они являются законными правопреемниками бывших Союза писателей РСФСР и московской организации во всем, что не касается взаимоотношений с властью. Тут произошли необратимые изменения. Главное — окончательная потеря власти Компартией в августе 1991 г. Тот идеологический пресс, с помощью которого она управляла писателями, стал теперь недейственным. Не стало и материальной поддержки. Впрочем, как утверждает в своем интервью Игорь Ляпин, первый секретарь Союза писателей России, идеология не столь уж важна. Важны творческая свобода и финансовая обеспеченность. Тем более, что идеология «патриотов» очевидна. Они поддерживают идею сильного государства и традиционные ценности: духовность, мораль, справедливость, национальное достоинство и прочее. Т.е. все то, чего, по мнению Ляпина, стране не хватало при Ельцине. Кому-то может показаться, что Ляпин — сторонник независимости союзов от власти, что, подчеркивая довольно распространенное представление о писателе как о носителе культуры и народной совести, он противопоставляет его Кремлю. Но, в действительности, Ляпин имеет в виду совсем другое:
Лучшей системы, чем была, не придумать. Она идеально подходила для прежнего государства. Пока нет ответа на вопрос, какое у нас будет государство, нельзя сказать, каким должен быть союз писателей. Все зависит от того, в структуру какого государства должна будет вписаться организация Союз писателей России в качестве творческого союза 7.
Ясно, что крупнейший писательский союз России предпочел бы по-прежнему оставаться идеологическим органом власти. Во многом этим же объясняется сохраняющаяся «патриотическими» союзами доперестроечная практика награждения политических вождей литературными премиями. Так, лидер КПРФ Геннадий Зюганов в 1996 г. был удостоен премии имени Шолохова, вручаемой Международным сообществом писательских союзов.
Неспособность отказаться от надежд на воссоздание отношений с властью привела к бессилию писательских союзов на нынешнем литературном рынке. Пока, замерев, они ждут субсидий от равнодушного к ним правительства, вряд ли отыщутся альтернативные источники финансирования. Правда, Ляпин обнадеживает, что, несмотря на практически отсутствующие поступления из федерального центра, нашлись губернаторы, готовые оказать помощь. Но это вовсе не освобождает союзы от верноподданнической, а значит, зависимой позиции. Как и большинство постсоветских учреждений, владеющих недвижимостью, они сдают помещения частным фирмам и живут главным образом благодаря аренде. Тимур Пулатов, председатель исполкома «патриотического» Международного сообщества писательских союзов (МСПС), довел эту практику до крайности. МСПС занимает бывшую штаб-квартиру СП СССР на Поварской улице, 52 8. Во что вылилась санкционированная Тимуром Пулатовым аренда левого флигеля «дома Ростовых», живописует на страницах той же «Литературки» глава «демократического» Союза российских писателей Светлана Василенко:
Это кафе под издевательским названием «Литератор» окружило столиками уже и сам памятник Льву Толстому, день и ночь там жарят шашлыки, и из трубы, похожей на трубу крематория, клубами вырывается жирный вонючий дым, помои выливаются тут же, у ворот, которые теперь наполовину наглухо закрыты кирпичной стеной 9.
Судя по всему, если союзы не трансформируются в новый, пока еще не известный в России тип писательской организации, они вынуждены будут смириться с постепенным неизбежным исчезновением. Лидеры всех союзов единодушны в том, что так больше продолжаться не может. Нельзя навсегда окопаться в нескольких ветхих зданиях и без конца сдавать помещения организациям, далеким от литературы. Очевидно, что большинство писателей признает необходимость профессиональной писательской организации. Вопрос в том, смогут ли нынешние союзы реанимировать себя в жизнеспособном в новых условиях виде. После распада Советского Союза писатели очутились в неопределенной ситуации. Как членам творческих союзов им больше не засчитывается рабочий стаж, и редкий писатель зарабатывает на жизнь только пером. Многие оплачивают публикацию своих книг из собственного кармана. Спрос на художественную литературу хоть и начал недавно понемногу расти, но книжный рынок остается крайне ограниченным. Все без исключения издатели страдают из-за отсутствия всероссийской сети распространения печатной продукции. Материальную помощь, которую прежде оказывал СП СССР, теперь оказывают союзы и литфонды, но суммы, которые они выплачивают, несооразмеримо ниже прожиточного минимума. Законы, защищающие писательский труд, не действуют. Правительству совсем не до литературы. Эффективная, продвинутая, современная писательская организация, возможно, улучшила бы положение российских писателей. И, скорее всего, с нынешними проблемами справилась бы совершенно новая, возглавляемая молодыми людьми, организация. Но если детища СП СССР все же надеются восстановить свои прежние силы, они должны, наконец, разрешить спор о наследстве бывшего «министерства литературы», начатый десять лет назад и не завершившийся до сих пор.
Я хотел бы предложить вашему вниманию краткий курс истории писательских союзов в 1991-1995 гг. Многие считают, что история эта общеизвестна. Но сегодня, когда писатели берутся ее излагать, выясняется, что существует не одна, а несколько разных историй. Это не удивительно. В своих интервью «демократы» и «патриоты» неоднократно обвиняли друг друга в фальсификации документов и передаче их правительству, в краже подлинных документов из архива СП СССР, во лжи в прессе и в лжесвидетельстве на суде. Все это требовало проверки, и тут возникли неожиданные трудности. Судя по всему, архив Союза писателей СССР хранится в «доме Ростовых». После своего интервью автору данной статьи Тимур Пулатов гарантировал беспрепятственный доступ к архиву. Но потом почему-то передумал. Владимир Огнев, глава Международного литературного фонда, тоже отказался выдавать какие бы то ни было документы, даже устав МЛФ. Но довольно большое количество ключевых документов обнаружилось в архивах Министерства юстиции РФ и правительства г. Москвы. На базе этих документов и газетных статей с большей долей уверенности можно судить о том, что было и чего не было, и исправить многие сознательные искажения. И прежде всего необходимо пролить свет на вопрос о правопреемственности, захвативший все писательские союзы в период первого ельцинского срока.
Игорь Ляпин убежден, что Союз писателей России является единственным законным правопреемником СП СССР. «От этой мысли мы не отказываемся по сей день, — заявлял Ляпин летом 1999 г. — Просто, как вы видите, сегодня правительство одно, завтра другое. Не перед кем серьезно поставить этот вопрос» 10. Союз писателей РСФСР первым — всего через три дня после путча в августе 1991 г. — предъявил претензии на имущество СП СССР, находящееся где бы то ни было на российской территории 11. «Патриоты» продемонстрировали сплоченность, когда СП РСФСР 31 августа всем составом вышел из «большого союза» 12. В октябре российский союз предложил ликвидировать СП СССР и создать новый союз-правопреемник, так называемую Конфедерацию союзов писателей 13. На каком основании российский союз, уже вышедший из СП СССР, имел право участвовать в предполагаемом «ликвидационном» съезде, остается загадкой. Заявления СП РСФСР служили скорее боевым кличем, чем руководством к действию. Поэтому совершенно закономерно, что претензии Союза писателей РСФСР на правопреемственность ни к чему не привели. В конце концов, «патриоты» фактически сами отреклись от своего исключительного права на наследство «большого союза» в январе 1992 г., когда согласились участвовать в конференции, организованной «демократами».
Причиной несостоявшегося захвата Союзом писателей РСФСР имущества СП СССР послужили «военные» действия «демократов», начатые ими 23 августа 1991 г. В этот день «демократы» во главе с Евтушенко волевым решением распустили секретариат СП СССР, обвинив его сотрудников (Сергея Колова, Николая Горбачева и др.) в поддержке ГКЧП. Они назначили «демократический» рабочий секретариат (в состав которого, среди прочих, вошел Тимур Пулатов) и прекратили финансирование оппозиционных изданий. Через четыре дня за подписями Евтушенко и Юрия Черниченко было направлено письмо тогдашнему московскому мэру Гавриилу Попову с требованием «немедленного прекращения» деятельности секретариата правления Союза писателей РСФСР и безотлагательной перерегистрации журнала «Наш современник» и газет «Литературная Россия» и «День». «Демократы» мотивировали свое решение тем, что Юрий Бондарев (председатель правления СП РСФСР) и Александр Проханов и Валентин Распутин (секретари) подписали «Слово к народу», напечатанное в газете «День» в июле 1991 г., а также тем, что начальство СП РСФСР, как и начальство СП СССР, замешано в подготовке путча. Права на аренду здания на Комсомольском проспекте, 13 «демократы» предлагали передать «большому союзу» 14. Идя навстречу «демократическому» крылу писателей, администрация Попова 30 августа приняла решение опечатать здание СП РСФСР 15.
Но когда приехали опечатывать, на Комсомольском проспекте, 13 шел пленум СП РСФСР, и все усилия правительства Москвы и «демократических» писателей выселить «патриотов» из законно арендуемого здания 16 кончились не только полным провалом, но и потерей той внешней оправданности, которая возникла на короткое время сразу после путча. Осажденные в здании «патриоты» неожиданно воспользовались прогрессивными лозунгами перестройки, провозглашающими свободу слова и личности, демократию и конституционность, и обвинили в репрессивных намерениях тех, кто пришел их выселять. Юрий Бондарев, в частности, зявил:
Я думаю, что мы сейчас защищаем не только свободу слова. Мы защищаем СВОБОДУ, мы защищаем достоинство ЛИЧНОСТИ, мы защищаем одно из самых главнейших качеств человека — это ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ и НРАВСТВЕННОСТЬ. Наконец, мы защищаем ЗАКОН, мы защищаем ПРАВО, мы защищаем самое святое, что может быть у человека, — право высказывать свое мнение, свое отношение к жизни 17.
Даже твердокаменный «демократ» Валентин Оскоцкий, глава Содружества союзов писателей, выразил свое отношение к провалившейся попытке опечатать штаб-кваритру «патриотов» в то время, как в ней проходил пленум, вся организация была в сборе и потому сумела оказать организованное сопротивление, короткой фразой: «Была одна глупость» 18. Выселение не увенчалось успехом в основном потому, что «патриоты» просто-напросто не сдались. СП РСФСР даже нанял частную охрану. По мнению Черниченко, «демократы» «струсили» и поэтому «не смогли опечатать здание СП РСФСР».
За первой капитуляцией последовала вторая. Не овладев штаб-квартирой Союза писателей РСФСР, «демократы» изменили направление удара и постарались закрепиться в здании московского отделения СП СССР. 31 августа «демократы» пришли на Большую Никитскую, 50. Черниченко вспоминает:
<Председателя союза Владимира> Гусева мы не нашли. Там был <его заместитель> Кобенко. Он буквально дрожал. Мы заболели таким особым благородством, стали его успокаивать. Он говорит, я на все согласен, завтра мы решим, что будет с имуществом, главное, с помещениями. <…> На следующий день мы снова пришли в московский союз. Кобенко уже чувствовал себя очень уверенно. Они созвонились с Гусевым. Знал, что мы никакие не штурмбаннфюреры, никакие не агрессоры, и сказал: я передумал 19.
В конце концов, на 2 сентября было назначено общее собрание московских писателей. На нем должен был решиться вопрос о разделе здания. Дело кончилось тем, что «демократы» были безжалостно изгнаны со съезда «патриотами» во главе с Гусевым. Здание так и осталось за «патриотическим союзом» 20, а «демократы» вскоре учредили новый Союз писателей Москвы, до сих пор не имеющий собственной штаб-квартиры.
Они еще неоднократно делали попытки добиться через суды хотя бы частичного владения этими зданиями, но провалы в августе и сентябре 1991 г. предрешили плачевный исход. В течение двух недель после путча «демократы» фактически лишились какой-либо надежды завладеть имуществом и, тем более, захватить аппарат московского и российского союзов. Так преимущество, которое сразу после путча было на их стороне, спустя всего две недели оказалось на стороне более опытных в ведении бюрократических войн «патриотов», долгие годы управлявших этими организациями.
Потерпев две неудачи кряду, «демократы» сменили тактику и вторыми (вслед за «патриотами») предприняли попытку стать правопреемниками СП СССР. Для этого был необходим «всесоюзный» съезд. Только он был вправе выдать кому бы то ни было мандат на имущество «большого союза», и «демократы» начали готовить всесоюзную конференцию на правах съезда. Ими была составлена «Декларация об основных принципах преобразования Союза писателей СССР в Содружество независимых писателей», новую модель «Союза независимых писателей» (предыдущая была «создана» ими в июле 1991 г.) 21 Подписавшие Декларацию писательские организации — в основном «демократические» — и были приглашены на конференцию, состоявшуюся 10 января 1992 г. Естественно, что «патриотический» Союз писателей России Декларации не поддержал, поскольку еще в декабре 1991 г. отказывался сотрудничать с «группой Евтушенко». Но испугавшись, что имущество СП СССР поделят без них, «патриоты» в последний момент передумали. Тем более, что их многочисленность без труда позволяла им взять конференцию под контроль. 3 января правление СП России приняло решение присоединиться к конференции 22. За два дня до ее начала Юрий Бондарев и Владимир Гусев подтвердили свое участие письмом оргкомитету 23. Возник уникальный, уже больше никогда не повторившийся шанс юридически обоснованно разрешить все споры. Только всеобщий съезд членов СП СССР имел право распоряжаться его судьбой. «Всеобщей» делало конференцию участие в ней «патриотов». Организация Союз писателей России хоть и вышла из состава «большого союза», но сами ее члены из «большого союза» не выходили и поэтому имели полное право участвовать в любой конференции, организованной СП СССР. Но для того чтобы сообща решить судьбу наследства СП СССР, надо было делиться, а этого никто не хотел. И Тимур Пулатов, председатель правления СП СССР, отказал «патриотам» в участии в конференции, чем с юридической точки зрения поставил ее под удар.
«Демократы» торопились преобразовать СП СССР в новую организацию, чтобы завладеть его имуществом и оттеснить «патриотов», но просмотрели два пункта в уставе «большого союза». Во-первых, там нет ни слова о преобразовании или реорганизации союза в новую организацию. А о прекращении деятельности говорится лишь то, что «Союз писателей СССР может быть ликвидирован по постановлению Всесоюзного съезда писателей» 24. Дальше вступает в силу закон 1990 г. об общественных объединениях, в 14-й статье которого значится, что «прекращение деятельности общественных объединений может быть произведено путем реорганизации (слияния, присоединения, разделения) или ликвидации». При «реорганизации» имущество общественного объединения переходит к вновь созданной организации. Но в случае «ликвидации» имущество направляется на цели, предусмотренные уставом. Не надо объяснять, почему претенденты на сокровища СП СССР не были заинтересованы в ликвидации. Еще в ноябре «демократы» заявляли о своем намерении «преобразовать» «большой союз», но никогда ни словом не обмолвились о ликвидации 25. Тем не менее «преобразование» — это не «реорганизация (слияние, присоединение, разделение)». Соберись в 1992 г. на конференции, организованной Евтушенко и Пулатовым, «демократы» с «патриотами» вместе и разделили полюбовно имущество «большого союза», такое решение было бы признано законным. Но в том же 1992 г. «преобразование», которое стремились провести «демократы», не являлось законным способом прекращения деятельности общественного объединения. Оно могло иметь место лишь в отношении предприятий 26, к которым никак нельзя было отнести некоммерческий СП СССР 27. Наконец, во-вторых, в уставе значилось, что членами СП СССР могут быть литераторы, а не объединения 28. Пригласив к участию в конференции одни лишь объединения, «демократы» нарушили устав СП СССР. Эти две юридические ошибки ставили под сомнение все решения конференции.
В то время как в «доме Ростовых» шла конференция, оппозиция сражалась во дворе с милицией и поносила ее участников. «Патриотические» литераторы несли плакаты с многозначительными лозунгами типа: «Нет — союзу стукачей, да — союзу писателей»! «Литературная Россия» писала: «Как водится, были жаркие речи протеста, броские лозунги. Устроили даже небольшое аутодафе — сожгли чучело вождя новых «литбольшевиков» Е. Евтушенко…» 29. В столь же накаленной атмосфере конференция и закрылась, а Евтушенко вдруг отправился читать лекции в Америку. Теперь он объясняет это тем, что давно хотел, чтобы председатели СП СССР поочередно исполняли свои обязанности, и что он уехал только тогда, когда его полномочия подошли к концу 30. Его соратники по-другому объясняют его отъезд. Как бы там ни было, очевидно одно: в отсутствие своего лидера «демократы» не сумели удержать власть.
Как только обе стороны поняли, что конференция не решила вопрос о правопреемственности, наступило смутное время. Весной 1992 г. Тимур Пулатов, возглавивший вместо отсутствующего Евтушенко вновь созданное Содружество союзов писателей, начал мириться с «патриотами» из СП России и заключил союз со своими бывшими врагами 31. 17 марта был создан оргкомитет так называемого IX съезда советских писателей. Тогда, заблаговременно сложив с себя полномочия первого секретаря Содружества союзов писателей, Пулатов, все еще управлявший аппаратом СП СССР, выступил 2 апреля с заявлением, что Содружество «неправомочно распоряжаться имуществом, денежными средствами, реквизитами и помещениями» СП СССР, и прекратил его финансирование, а также финансирование его штатных сотрудников и провозгласил новый оргкомитет «единственным законным рабочим органом СП СССР», словно Содружества и в помине не было 32.
Региональные российские писательские организации и союзы бывших советских республик один за одним стали выходить из Содружества и присоединяться к оргкомитету. Что удивительно, «демократический» Союз российских писателей тоже нанес Содружеству смертельный удар и вошел в оргкомитет 33. Функционеры от литературы, не стесняясь в средствах, ухватились уже за третью 34 попытку заполучить наследство СП СССР. Полное банкротство Содружества подчеркнуло паразительное заявление от 6 апреля, сделанное главными «демократами» — Оскоцким, Черниченко, Анфиногеновым и др. Эти писатели признали претензии Содружества на руководство СП СССР, «утвержденные» на январской конференции, необоснованными:
Секретариат правления СП СССР подтверждает, что, никем не ликвидированный и не принимавший решения о самороспуске, он продолжает действовать в настоящее время. Секретариат разъясняет, что 3-й пункт резолюции Учредительной конференции от 10 января с.г., в котором было заявлено о прекращении полномочий руководящих органов СП СССР, избранных VIII съездом и обновленных после августовских событий на чрезвычайном Пленуме СП СССР 31 августа, принимался в расчете на признание Содружества единственным правопреемником СП СССР. Жизнь внесла в этот пункт свои коррективы. Секретариат Исполкома Содружества осуществлял свои функции (финансовая деятельность, представительство в иных организациях и т.п.) практически от имени секретариата СП СССР 35.
Таким образом, «демократы» открыто признали полный провал своих усилий преобразовать СП СССР в Содружество, которое согласились считать теперь временным органом, действовавшим от имени «большого союза».
IX съезд писателей, контролируемый «патриотами», открылся 2 июня 1992 г. В нем не принял участие ряд авторитетных союзов, среди них и «демократический» Союз писателей Москвы. На второй день своей работы съезд учредил Международное сообщество писательских союзов, ставшее третьим по счету претендентом на правопреемственность СП СССР. В декларации, принятой 3 июня, «патриоты» четко заявили свои претензии на наследство «большого союза»:
…мы, делегаты IX съезда писателей СССР, объявляем, что с общего согласия и в полном соответствии с Уставом СП СССР реорганизуем СП СССР в Международное Сообщество Писательских Союзов (МСПС), выступаюшее правопреемником Союза писателей СССР…. 36
Впрочем, как это впоследствии продемонстрировали суды, Пулатов совершил те же ошибки, что и прежде вместе с Евтушенко на конференции в январе. Во-первых, «патриотический» съезд не ликвидировал СП СССР. Во-вторых, вместо того чтобы его «реорганизовать», он опять попытался его «преобразовать», что не предусмотрено законом. А, в-третьих, членами нового Сообщества снова стали «союзы и писательские объединения» 37, но не писатели-одиночки, как это требуется в соответствии с уставом СП СССР. В результате «патриотическое» Сообщество, как и «демократическое» Содружество, оказалось полностью новой организацией, а не наследником «большого союза». После девяти месяцев борьбы и трех попыток завладеть наследством СП СССР, «большой союз» юридически продолжал оставаться действующим, а его имущество оказалось в руках у «патриотов» не столько «де-юре», сколько «де-факто».
Вероятно, не следует удивляться, что в борьбе с «патриотами» «демократические» союзы апеллировали к правительству Бориса Ельцина. Вплоть до 1991 г. почти все без исключения писатели-«демократы» состояли членами СП СССР и привыкли к опеке со стороны власти и к официальному признанию заслуг лояльных писателей. Столкнувшись с превосходящми силами «патриотов», их лучшей организованностью и бюрократическим опытом, «демократы» вскоре запросили помощи у «демократического» правительства. Чаще всего эти просьбы оставались без внимания. Лишь накануне «патриотического» IX съезда 1 июня 1992 г. Егор Гайдар, занимавший тогда пост первого заместителя председателя Правительства РФ, приказал передать в распоряжение Госкомимущества РФ все имущество СП СССР, находящееся где-либо на территории России 38. Через месяц Руслан Хасбулатов в открытом письме призвал Гайдара отменить свое распоряжение 39. Ситуация нагнеталась вплоть до 28 октября, когда Анатолий Чубайс взялся окончательно решить спор об имуществе СП СССР 40.
Чубайс начал с вопроса о правопреемственности. На Госкомимущество РФ возлагалась обязанность установить «наследников» СП СССР и определить их доли в «наследстве» в судебном порядке. До вынесения окончательного решения имущество СП СССР было поделено между новыми союзами явно в пользу «демократов», несмотря на то, что к концу 1992 г. их позиции были крайне слабыми. Так, «Дом Ростовых» был разделен между «демократическими» Содружеством и Союзом российских писателей, а Сообществу, возглавляемому Пулатовым и размещавшемуся здесь же, предписывалось переехать на Комсомольский проспект, 13. Можно было предвидеть, что Пулатов не смирится с вмешательством властей. Он обратился в суд с иском, в котором потребовал аннулирования правительственных распоряжений.
11 января 1993 г. Высший арбитражный суд решил дело в пользу Пулатова, признав недействительными распоряжения правительства ввиду нарушения компетенции и действующего законодательства о собственности общественных объединений. В мотивировочной части судебного решения МСПС фигурировало в качестве правопреемника СП СССР 41. До сих пор Пулатов ссылается на это судебное решение, объявляя себя законным хозяином «дома Ростовых». Но, в свою очередь, и правительство обжаловало решение Высшего арбитражного суда. Кассационная коллегия оставила без изменения постановление Высшего арбитражного суда о незаконности распоряжений правительства, но исключила из мотивировочной части все положения, связанные «с признанием МСПС единственным правопреемником Союза писателей СССР», а также указала, что «…право МСПС на все имущество СП СССР может быть оспорено иными писательскими организациями России в судебном порядке» 42. Пулатов подал запрос о дальнейшем разъяснении вопроса о правопреемственности 43. Но, к его разочарованию, в окончательном решении суда говорилось:
Вопрос о законности нахождения имущества Союза писателей СССР у Международного союза писательских союзов не был предметом рассмотрения арбитражного суда, равно как и вопрос о правопреемстве. <…> Нахождение имущества Союза писателей СССР у МСПС не исключает прав других писательских организаций на это имущество. Эти права могут быть реализованы в судебном порядке 44.
Тем не менее, несмотря на благоприятное решение арбитражного суда, «демократы» не вышли в суд с иском и не заявили своих прав на имущество, оказавшееся «де-факто» в распоряжении МСПС.
Этому есть простое объяснение. В самый разгар склоки между «демократами» и «патриотами» Владимир Огнев, глава Литфонда, тихо, почти что незаметно, завладел большей частью имущества, из-за которого они воевали. Это оказалось возможным благодаря тому, что большинство зданий и предприятий формально принадлежало не СП СССР, а Литературному фонду СССР. Огнев был назначен председателем Литфонда в августе 1991 г., сменив на этом посту Николая Горбачева. 10 января 1992 г. на конференции был одобрен новый устав Литфонда, и 23 марта официально возник Международый литературный фонд, существующий независимо от всех союзов. С тех пор Огнев управляет львиной долей писательского имущества. Когда «патриоты» поняли, что случилось, было уже поздно. 12 мая Пулатов потребовал от Минюста отменить или приостановить регистрацию МЛФ вплоть до предстоящего съезда писателей 45, но его требование было отклонено 46.
Оценить рыночную стоимость имущества Международного литературного фонда не представляется возможным. Огнев отказывается предать гласности какие бы то ни было документы. Но достоверно известно об активах МЛФ за 1996 г. из заявления, поданного Огневым в Минюст на предмет получения статуса благотворительной организации. В отчете за 1996 г. говорится, что МЛФ владеет: производственным комбинатом; штаб-квартирой площадью 1745 кв. м. по ул. Усиевича, 8; домами творчества в Переделкино (плюс 90 дач), Ялте, Гаграх и Коктебеле; дирекцией по эксплуатации писательского городка Переделкино; Центральной книжной лавкой на Кузнецком мосту; проектно-строительным объединением в Переделкино. К тому же на МЛФ открыты счета в трех банках. Фактические доходы МЛФ за 1996 г. составили 291 358 долларов США, а расходы — 224 103 доллара. По итогам на конец 1996 г., остаток свободных средств МЛФ составил 224 103 доллара 47.
Игорь Ляпин, первый секретарь Союза писателей России, считает первоочередной задачей вернуть МЛФ союзам. «Основное наше имущество находится в Литфонде. Тут бы нам и Пулатову с Литфондом тяжбу затеять. Вот это путь. Если бы мы Литфонд вернули, началась бы совсем другая жизнь» 48. Но Союз писателей России вместе с Пулатовым уже проиграли тяжбу с МЛФ.
На IX съезде писателей в июне 1992 г. Международное сообщество писательских союзов не только заявило права на наследство СП СССР, но и постаралось взять Литфонд под свое крыло. Для чего в уставе МСПС было записано, что Литфонд действует «при» МСПС точно так же, как Литфонд СССР действовал при СП СССР. По словам Огнева, за последующие два года Пулатов неоднократно пытался перехватить руководство теми или иными предприятиями, числящимися за МЛФ. Наконец, осенью 1993 г. Огнев обратился в суд. И 2 декабря 1993 г. Московский городской суд принял решение аннулировать регистрацию МСПС 49.
Столкнувшись с опасностью ликвидации собственной организации, Пулатов оказал пассивное сопротивление. Хоть он и обжаловал это решение в Верховном суде, но за два с половиной месяца до вынесения решения по апелляции, 29 декабря 1993 г., руководство МСПС на своем собрании одобрило те изменения в уставе, которых потребовали Министерство юстиции и Мосгорсуд. Были изъяты все упоминания о «декларации», содержавшей претензии МСПС на правопреемственность СП СССР, а от посягательств на Лифтонд сохранились лишь туманные ссылки на некий «фонд социальной защиты писателей» 50. В феврале 1994 г. на съезде МСПС все произведенные изменения были утверждены 51, а 1 марта новый устав был зарегистрирован. И две недели спустя Верховный суд восстановил регистрацию МСПС на этот раз уже без упоминаний «декларации» и Литфонда 52. Но добровольное — до решения суда — снятие этих пунктов делает еще более загадочным утверждение Пулатова: «Мы являемся правопреемниками Союза писателей СССР, и все республики СНГ входят в наш союз, кроме Прибалтики» 53.
В свою очередь, на вопрос, является ли Международный литфонд правопреемником Литфонда СССР, Огнев отвечает, что в своем решении от 15 марта 1994 г. Верховный суд признал МЛФ таковым. В действительности же в решении такое признание отсутствует. Еще раньше Огнев ссылался на другое решение, вынесенное 2 июля 1993 г. Московским городским судом. В своем открытом письме он цитирует следующую выдержку из этого решения:
…Фактически 10 января 1992 г. имела место реорганизация Литературного фонда СССР в форме преобразования в (МООП) Литературный фонд. Суд считает, что преобразование Литературного фонда СССР в МООП Литературный фонд не противоречит ст. 38 ГК РФ 54.
Даже не ставя под сомнение подлинность цитируемой выдержки, не трудно убедиться, что формулировка указывает на спорность решения. Как уже было упомянуто, в 1992 г. «реорганизация» в форме «преобразования» была юридически обоснована лишь в отношении к предприятиям, но ни в коем случае не к некоммерческому МЛФ, тогда как акт преобразования Литфонда имел место 10 января 1992 г. и к тому же на конференции, права которой принимать какие-либо решения по СП СССР сразу же были поставлены под сомнение 55. Что же касается Устава Литфонда СССР, то о прекращении деятельности Литфонда он и вовсе умалчивает.
Так или иначе, к лету 1994 г. перераспределение имущества СП СССР фактически было завершено. Но «демократы» не переставали обращаться к Правительству. Так, в своем письме на имя Бориса Ельцина Виктор Савельев и Валентин Оскоцкий, секретари Содружества союза писателей, призвали президента передать «демократам» часть писательского имущества в столице:
…тут бесконечные суды не помогают — тут нужно государственную власть употребить. Вы, Борис Николаевич, не раз обещали нам свою помощь в решении этого жизненно важного для российской литературы вопроса 56.
Тимур Пулатов, хозяин «дома Ростовых», открыто насмехался над таким «демократическим» поведением:
Я им говорил, что они слишком часто ходят к президенту и просят помощи, денег, помещений. Им обещали, «мы будем за вас бороться». И вот, пожалуйста, власть использует художника, писателя и потом выбрасывает, как это было в советское время. Я же их предупреждал, «вы все были членами партии и должны понимать, что ничего не меняется» 57.
«Демократические» союзы влачат сегодня жалкое существование. Содружество союзов писателей занимает две комнаты на первом этаже «дома Ростовых». Союз писателей Москвы располагается там же. Союз российских писателей арендует одну комнату на втором этаже у Пулатова. Когда 1 июля 1999 г. миновал срок перерегистрации общественных объединений, один только Союз российских писателей успел провести съезд и обновить устав. Что же касается ССП и СПМ, то они уже сейчас могут быть ликвидированы по закону. Как констатировал Оскоцкий, «Содружество союзов писателей на данном этапе существует, к сожалению, только на бумаге» 58.
Итак, с 1991 г. по 1995 г. союзы боролись за единоличное право на наследство СП СССР. Победителя определить не удалось. С 1995 г. они практически перестали бороться и уже только жалуются, но воз и ныне там. В итоге совместное имущество писателей России теперь раздроблено, продано и потеряно. Результатом этой многолетней борьбы стала ясность по единственному вопросу — судьбу СП СССР могут решить либо суд, либо Всесоюзный съезд. В настоящее время о Всесоюзном съезде СП СССР всерьез говорить не приходится. «Я думаю, что это нереально», — заявил «патриот» Игорь Ляпин 59. «Демократ» Артем Анфиногенов с ним совершенно согласен и тоже считает, что съезд невозможен: «Какой съезд, Господи, чей съезд? Те остались по ту сторону баррикад, мы по эту сторону. Сейчас все очень зыбко и уже совершенно не так категорично, как было, и в этом даже есть нечто положительное. Но все равно нет такого юридически правомочного органа, который мог бы этот вопрос решить» 60.
Таким образом остается только суд. Что касается «демократов», то они попросту не располагают достаточными средствами, чтобы оплатить пошлину и предъявить иск. Впрочем, лидеры Союза российских писателей настаивают, что еще справятся с этими трудностями 61. А «патриоты» с Комсомольского проспекта, 13 все еще числят себя единоличными правопреемниками СП СССР, но считают разбирательство нежелательным. «Чтобы заняться этим, все остальное нужно бросить и только этими судебными делами заниматься. У нас ни аппарата такого, ни сил таких нет» 62, — объясняет Игорь Ляпин.
Вершина абсурда в истории постсоветских писательских союзов состоит в том, что после девятилетней борьбы за авторитет, престиж и богатство Союза писателей СССР он юридически все еще существует и, вполне вероятно, просуществует еще долгие годы. Между тем, существование это будет жалким, т.к. поддерживают его одни лишь мечты или фантазии тех, кто спит и видит, как бы его унаследовать.
Кому нужны писательские организации? Сегодняшними их членами в основном являются престарелые писатели. Долгие годы они состояли в союзе, гарантировавшем им работу, отпуска, медицинское обслуживание и пенсию. СП СССР никогда не был молодежной организацией. В 1986 г. 35 процентам членов союза перевалило за 61 год, а 65 процентам — за 51 63. В постсоветское время союзы стали «седеть» еще быстрее. «Молодое поколение литераторов не проявляет никакого интереса к существованию союзов. Немногие еще входят в них по инерции, по привычке, непонятно почему» 64, — сетует Алла Латынина. Членский билет больше не дает писателю никаких привилегий и ни к чему не обязывает. Международный литфонд находится в несколько лучшем состоянии. Он по-прежнему располагает дачами, домами творчества и поликлиникой. Поэтому, дабы пользоваться всем этим, его члены аккуратно платят взносы. Но членам МЛФ тоже стало хуже. В известной в Москве «литфондовской» поликлинике из-за темных махинаций со стороны частных «инвесторов» писатели получают уже не бесплатное обслуживание, как раньше, а всего лишь 50-процентную скидку. Дачи в Переделкино сдаются «новым русским» 65. Со всем остальным творится то же самое, в том же духе.
В глазах большинства молодых писателей союзы похожи на динозавров, на живые экспонаты давно ушедшей советской эпохи, не имеющие ничего общего с действительностью, с реалиями нового литературного рынка. Дмитрий Кузьмин, поэт и организатор литературы, основатель «союза» молодых литераторов «Вавилон», создавал его совсем в других целях, чтобы сосредоточиться на литературе, а все остальное — политику, имущество, бюрократизм — оставить старым союзам, активность которых в собственно литературном процессе он определил как минимальную 66. Но Кузьмин, как и многие молодые писатели, считает необходымым существование в России профессиональной писательской огранизации:
Из нынешних писательских организаций не может получиться ничего осмысленного. Если бы не имущество (подчас довольно значительное), которым они владеют, их давно бы не было. В то же время потребность в профессиональной писательской организации велика. Такая организация могла бы выступать в качестве источника рекомендаций и экспертных оценок современной литературы (для сферы образования, книжной торговли и т.п.), в качестве координатора деятельности по проведению литературных фестивалей и т.д. Но ни один действующий писательский союз для этого не годится — прежде всего потому, что все они на три четверти состоят из людей, не имеющих к настоящей литературе никакого отношения 67.
Другой молодой писатель, прозаик Олег Павлов, в своем письме в редакцию «Литературной газеты» в довольно радикальных тонах предлагает:
В нынешней ситуации есть один выход: все союзы писательские, как тифозные бараки-умиральни, наглухо заколотить. Распустить паразитирующие на остатках от былого литфонды. Все имущество, принадлежавшее СП СССР, отдать под управление Министерства культуры, а стаж трудовой гарантировать уже на законных основаниях и числить литераторов в профсоюзе работников культуры просто как «работников», просто «культуры» 68.
Возможен ли вообще сейчас союз, объединяющий всех писателей? Старая гвардия безусловно считает, что да. Так, лидеры Союза писателей России считают свой союз фундаментом нового общероссийского союза. Но в действительности наиболее реальным претендентом в этом качестве выступает Международный литфонд. Владимир Огнев заявляет, что МЛФ насчитывает 18000 членов в СНГ и за рубежом, включая представителей всех российских союзов. «Это основная писательская организация. Все остальные только создают видимость и лишь по инерции называются союзами. Главное, у них нет имущества, у них нет средств, у них нет денег». МЛФ не только богаче всех, но и занимается самой разнообразной деятельностью. «Мы — по воли самой жизни, организация нового типа, которая соединяет в себе и функции ВААП (т.е. защищает права писателей) и ПЕН-клуба (т.к. защищает права и интересы писателей в судебном порядке и т.д.)» 69. На базе МЛФ Огнев предлагает создать некую «федерацию» всех писательских организаций, которая бы в полном объеме исполняла функции СП СССР, начиная с издания книг и вплоть до похорон. Но за девять лет Огнев нажил себе врагов как среди «демократов», так и среди «патриотов», и его предложения не получают должного резонанса.
Хоть страсти и поутихли, «демократы» и «патриоты» все еще не доверяют друг другу, а некоторые до сих пор не здороваются. В это же время молодые писатели представляют себе писательские организации уже совсем иначе, чем их старые коллеги. Тогда на какой основе строить организацию, в необходимости которой все единодушно согласны? Прежде всего необходимо учесть уроки истории писательских союзов начиная с 1991 г. Учесть все девять лет идеологической вражды, злобного сутяжничества и упорной приверженности устаревшим концепциям. «Государство уже совсем другое», — готов согласиться Игорь Ляпин, не делая, однако, из этого вывода о том, что и союз должен быть «совсем другим». Тем не менее история раскола СП СССР доказывает, что старые модели больше не работают и не способны объединить писателей. Беда в том, что сами союзы не способны изменяться. Прежде всего в том, что касается их отношений с властью. Некоторые писатели с самого начала предвидели паралич союзов. И не только молодые. Уходя с учредительного съезда Международного сообщества писательских союзов в июне 1992 г., Виктор Астафьев так охарактеризовал происходящее:
Съезд этот считаю прощальным. Считаю, что все эти организации себя изжили. Нового мы ничего придумать не смогли. А то, что было на съезде, — старый цэковский сценарий, образцы прежних времен… Ничего не остается, как работать. Еще раз работать и спасать себя. Мне непонятно, что будет представлять собой новая организация — Сообщество, созданное на съезде. Ни в какой союз вступать больше не собираюсь 70.
P.S. С избранием Владимира Путина заглохшая было возня вокруг наследства бессмертного СП СССР вспыхнула с новой силой. К этому времени пришел конец роли Тимура Пулатова в качестве хозяина «дома Ростовых». Успев чуть ли не полностью превратить памятник архитектуры в торговый центр, он — неизвестно, на каком основании, — в прошлом году передал всю усадьбу государственному унитарному эксплуатационному предприятию «Эфес» 71. Вероятно, для его соратников это было последней каплей. IV внеочередной съезд МСПС освободил Пулатова от занимаемой должности и заменил его проверенным ветераном Сергеем Михалковым. Но было поздно. Минимущества РФ, в свою очередь, успело передать «дом Ростовых» в аренду Фонду социально-экономических и интеллектуальных программ, возглавляемому Сергеем Филатовым. А Филатов предложил писательским союзам «заключить договоры на аренду, исходя из ставки 40 долл. за кв. м.», что оказалось литераторам не по карману 72.
Как и следовало ожидать, союзы (теперь уже «патриотические») обращаются к президенту за помощью. Они просят о выполнении решения Высшего арбитражного суда 1993 г., которым суд аннулировал все предыдущие попытки правительства решить вопрос об имуществе СП СССР 73.
За всеми неурядицами, которые постигли писателей обоих лагерей, на «костре тщеславий» догорают и старые идеологические распри. В прошлом году «демократический» Союз российских писателей вступил в «ассоциацию» с «патриотами» из Союза писателей России для того, чтобы снова претендовать на правопреемственность СП СССР. Видимо, союзы еще раз предпринимают попытку опереться на прецеденты, когда разного рода российские организации были признаны наследниками бывших всесоюзных. Похоже, что они так и не усвоили полученные ими уроки. Ведь «патриоты» безуспешно пытались уже воспользоваться этим аргументом десять лет назад, когда впервые заявили свои права на правопреемственность.
Поэтому не удивительно, что Владимир Огнев — глава Международного Литфонда — который все еще владеет большей частью писательской собственности, вообще считает ассоциацию абсурдной 74. Действительно, с его точки зрения, не нужна никакая ассоциация, когда все писатели могут быть членами Литфонда независимо от того, в каком союзе они состоят.
Новый глава МСПС Михалков тоже не спешит присоединиться к «ассоциации» российских союзов. По его словам, «опять мы пытаемся торопливо что-то создать» 75. А, может, даже наоборот, он предпочел бы увидеть все союзы членами возглавляемого им Сообщества. На своем заседании члены исполкома МСПС среди прочего рассмотрели вопрос о вхождении писательских союзов и Литфонда России в Сообщество. Как и предвидел Астафьев, это «старый цэковский сценарий». Михалков — в третий раз автор гимна — снова востребован Кремлем и, по-видимому, намерен воссоздать «большой союз» в виде МСПС, чтобы снова занять свое место, с которого был изгнан «группой Евтушенко» десять лет назад.
На лицо все признаки зависимости писательских союзов от политической конъюнктуры. Но не потому, что власть как-то уж особенно в этом заинтересована, а потому, что писатели все еще не видят себя вне взаимосвязи с властью. «Мы попали в сложную ситуацию, когда оказались предоставленными самим себе, без должной заботы общества и государства, способных поддержать художников» 76, — без особых претензий на оригинальность заявил Михалков на Съезде писателей России в декабре прошлого года. Им в очередной раз был продемонстрирован образчик тоталитарного сознания, когда поддержка государства автоматически влечет за собой поддержку общества. Но демократия тем и отличается от тоталитаризма, что поддержка государства не всегда обеспечивает поддержку общества, которому, судя по всему, нет особого дела до писательских имущественных дрязг.