Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 283, 2016
НОЧНЫЕ ДОЖДИ
В Нью-Йорке дождь ночной и обложной,
а мне бы под забытый петербургский,
холодный, моросящий, но родной,
под свет фонарный, матовый и тусклый.
Пройти б неспешно той же Моховой,
по той брусчатке, вспученной местами,
и слушать, как со мною вразнобой
шагает дождь звучащими шагами.
Я города люблю дождливый лик,
и мне его судьба не безразлична.
Все тот же он, и я к нему привык,
и будет все, как раньше, как обычно.
С ним до утра мы будем говорить,
И под дождем, как пьяницы, шататься…
А дождь нью-йоркский будет лить и лить,
и намекать, что надо возвращаться.
О ВЕЧНОСТИ
Какая-то вечерняя печаль
снисходит с затихающего неба,
и тени поглощают близь и даль,
и день съедают, как краюху хлеба.
В их алчности порока не найти, –
так мир устроен с самого рожденья…
Прекрасно, что не вечно в нем гостим,
нам повезет еще познать забвенье.
* * *
Поздний вечер.
Из всех предпочтений выберу, без сомнения,
время для чтения.
Устроюсь в кресле или в углу дивана,
открою «Ладейный эндшпиль»
Владимира Гандельсмана.
Погружусь (в который раз!) в сумерки Петербурга,
в которых мой дом: во дворе грязь,
на фасаде – отбитая штукатурка;
окно, смотрящее чужими глазами на сквер, на газона пятно,
на которой вино распивает то ли бомж, то ли урка.
Двор промозглый, чахоточный свет фонарей,
тополинная горечь с листьев стекается в лужи.
Я постарел,
да и он стал старей,
и к тому же – простужен.
А может, все изменилось изрядно,
И ничего не осталось от бывшего мира:
дом залатали,
двор закатали асфальтом,
чисто в парадной,
отремонтирована квартира,
труб водосточных
стало слышнее бельканто…
Все возможно,
даже внешнее великолепие,
но красивый фасад – это ли не камуфляж,
за которым скрываются пьянство и раболепие,
к дальнему, ближнему, – зависть черная да ненависть та ж?..
Но, впрочем, не мне решать не мою проблему.
Лучше сменю тему и продолжу читать свою любимую книгу,
которой в душе место и над которой
стоит поразмышлять.
Нью-Йорк