Интервью
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 276, 2014
На вопросы НЖ отвечает Елизавета Глинка, «доктор Лиза»
Я все-таки должна сказать несколько слов о Лизе, хотя сложнее всего писать о хорошо знакомых тебе людях, в портретах которых главным давно стали нюансы, интонации, предсказуемые движения, неуловимые изменения в облике… Мы встретились с Лизой очень давно, еще в Вермонте, куда я приехала познакомиться с Глебом Глинкой, потомком великого музыканта и сыном замечательного поэта второй волны русской эмиграции Глеба Александровича Глинки. Глеб-младший представил нам Лизу, свою жену, мы провели чудесный, незабываемый день, какие бывают лишь в вермонтской свежей лесной глуши. С тех пор я люблю бывать в их доме, который с течением времени переместился в Москву, сохранив свое обаяние и подлинность. В какой-то момент здесь, в Америке, я услышала о русском «докторе Лизе» – и вдруг поняла, что это же она, наша Лиза Глинка. Тогда Лиза занималась обустройством первых хосписов в России и на Украине. Какой-то дотошный журналист назвал ее «доктор Лиза», – помятуя о другом русском докторе – о Федоре Гаазе, устроителе первых в России домов призрения для отторженных, больных и обреченных. Как-то в интервью Лиза возразила: «Доктор Гааз – святой, а я обыкновенная женщина». Кажется, журналист, придя в восторг от этой фразы, не понял, что это – не скромность, которая «украшает великих», а правда, Лизина правда. Да, она обыкновенная женщина, которая по-христиански относится к смерти.
Умирающий вызывает ужас как неопровержимое напоминание нашей тленности, как подтверждение факта: что ни делай, а кончится все базаровским лопухом. Мы отторгаем факт нашей смертности – и, вместе с этим, – самих умирающих; мы стремимся не помочь им облегчить страдание и перейти в иной мир, а отодвинуть их на обочину, – и только судорожнее цепляемся за свою жизнь, вгрызаясь в нее по-звериному. Впрочем, звери, как раз, уходят достойно. И только современный человек, возомнивший себя заменой Бога, возомнивший, что все позволено, забыл, что Его смертию смерть была попрана. А это уже совсем другой контекст для выстраивания своей земной жизни.
Из этого христианского отношения к жизни и смерти и возникает, кажется, сила простой обычной женщины Лизы Глинки. Елизаветы Петровны. В 1999 году она, американский врач-реаниматолог, до этого занимавшийся паллиативной медициной, основала первый хоспис при Киевской онкологической больнице. Средства на помощь супруги Глинки всегда, не задумываясь, были готовы использовать из семейного бюджета, во многом так осталось и сегодня. Но уже существует Фонд помощи хосписам «Вера» (Россия), президент другой благотворительной организации – «VALE Hospice International» (США) – Елизавета Глинка. А позднее, в 2007 году, в Москве она основала благотворительный фонд «Справедливая помощь», который оказывает поддержку и врачебную помощь умирающим онкологическим больным, малообеспеченным и бездомным. Название «Справедливая помощь» – очень «Лизино». Это действительно – помощь: сварить суп и раздать его бомжам, потому что голодного надо прежде всего накормить; просто помочь достать конкретное лекарство и оплатить конкретную операцию… И это действительно – справедливо. Чувство справедливости и определяет главные решения Лизы. Может быть, потому в нашем расчетливом, жестком безбожном мире «доктор Лиза» всегда будет выглядеть «не от мира сего» и легче, чем следовать за ней, назвать ее «святой» – тем отторгнув ее деяния от мира сего, тогда как они – норма именно для человека.
В ее интернет-дневнике я прочитала: «Не так давно получила sms с одним словом ▒Ненавижу’. Ненависть разрушает в первую очередь ненавидящего, превращая даже не в руины, а в прах его жизнь. Как ветхая тряпка превращается в лохмотья. И не сшить ее, не собрать. Только пожалеть. В любом проявлении чувств нужна мера. И если этой меры нет, то пересекается барьер или граница, дальше которой – пустота. И пустоту эту потихоньку занимает созданный ненавистью ад. Из которого выбраться порой невозможно, как из трясины, которая тянет на дно. За словом своим, мне кажется, нужно следить, соблюдая основной закон медицины – noli nocere – не навреди. Себе и окружающим тебя. А суть – простая. Надо просто любить людей. Ненависть противоестественна»…
Я даже не удивилась, когда, смотря в Нью-Йорке телерепортаж о вывезенных в Россию из Луганска, с Юго-Востока Украины, больных детях, увидела в проеме вагона поезда знакомое лицо Лизы, передающей ребенка в руки врача «скорой помощи». Было бы странно не увидеть ее там, где реально потребовалась помощь. Она не стала тогда давать интервью журналистам, лишь бросила страшное: «Это – гуманитарная катастрофа». Лиза всегда точна в оценках и формулировках. И я не могла не связаться с ней, ибо именно точных оценок при множестве пышных формулировок не хватает в описании того, что происходит на Юго-Востоке Украины. Я задала ей лишь три конкретных и важных вопроса.
Марина Адамович
Марина Адамович: – Какие были основные проблемы, связанные с вывозом детей с Юго-Востока Украины?
Елизавета Глинка: – Неопределенность. В стране, по сути, двоевластие, очень трудно достигнуть договоренностей, что терпимо в отношении самих себя, но недопустимо в отношении детских жизней. Помогали обе стороны. Больше сказать ничего не могу, чтобы вывозить детей дальше.
М. А.: – Что больше всего удивило или потрясло тебя в увиденном на Юго-Востоке?
Е. Г.: – Война. Настоящая война, о которой мы только читали и о которой слышали от своих родителей и дедушек. Трупы на блок-постах. Кровь на земле. Взрывы. Стрельба. Страх в глазах людей.
М. А.: – Что ты вкладывала в слова «гуманитарная катастрофа»?
Е. Г.: – Невозможность получения медицинской помощи для нуждающихся, отсутствие воды, перебои с электричеством, разрушенные дома, отсутствие коридоров для эвакуации стариков, раненых и детей; мне кажется, что понятие «гуманитарной катастрофы» у всех, кто был на войне, одинаковое.
29 августа 2014
От редакции: Фонд «Справедливая помощь» – международная общественная организация. Контакты: 115035, Москва, ул. Пятницкая, д.17/4 стр 1, а/я 5; spravedlivayapom@gmail.com; http://doctorliza.ru