Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 270, 2013
Наталья Крофтс
Родилась в г. Херсоне на Украине. Окончила МГУ и Оксфордский
университет по специальности классическая филология. Автор двух поэтичес-ких сборников, публикаций в периодике России и
русскоязычной диаспоры (в журналах «Новый Журнал», «Интерпоэзия», «День и
ночь», «Юность», «Дети Ра», «Австралийская мозаика», и др.). Английские стихи
опубликованы в четырех британских поэтических антологиях. Живет в г. Сидней.
* * *
Непонимаемой
быть встречным
М. Цветаева
В любой из масок – или кож –
ты неизменно безупречна:
спектакль хорош!
Но вдруг замрешь,
нежданно понятая встречным,
как беспристрастным понятым –
до глубины, без слов и фальши
дрожащих губ, до немоты…
Скорей к нему? Но немо ты
шагнешь назад – как можно дальше
от беззащитной наготы,
когда – во всем, конечно, прав –
твой гость, не вытирая ноги,
придет, чтоб разбирать твой нрав,
твои пороки и пороги.
Как театральный критик – строг,
внимателен и беспощаден
он составляет каталог
в тебе живущих ведьм и гадин.
Он справедлив. Отточен слог.
Ему неведомы пристрастье
и сострадательный залог –
залог любви и сопричастья.
И ты закроешь двери, чтоб
свой собственный спектакль – без судей,
без соглядатаев, без толп
смотреть:
как голову на блюде
несут и, бешено кружа,
в слезах танцует Саломея,
как капли падают с ножа,
как Ева искушает Змея,
как Брут хрипит от боли в такт
ударам, завернувшись в тогу…
А критик видел первый акт.
Не более. И слава Богу.
* * *
Я – желтый листик на груди твоей.
Меня на миг к тебе прибило ветром.
Вот и конец. И не найти ответа,
зачем в тиши изнеженного лета
поднялся ветер и, сорвав с ветвей,
мне дал на миг прильнуть к груди твоей.
* * *
Что такое неверность? Проклятье в крови?
Иль мечта о свободе и жажда любви?
Пульс, стучащий в виски?
Смесь вины и тоски?
Иль распущенность, низость?
…Дрожанье руки.
Как стаккато – шаги…
Красный след на губе…
Иль неверность другим –
это верность себе?
БОГ ЗА МОРЕМ или LА PETITE MORT
А пена морская, седая, подступит к ногам,
ласкаясь, приляжет, зашепчет, завертит, закрутит,
разденет тебя донага, разберет по слогам,
как строки пергамента в поисках тайны и сути.
И в бархатном море, в бесформенных волнах тепла
ты вдруг угадаешь дыхание древнего бога –
в священном экстазе пред ним изовьются тела
входящих в пределы его огневого чертога.
Пробудится бог, ненасытен и неукротим,
и – в путь, за наживой, лишь волны бегут под нажимом
властительной длани, сметающей все на пути.
Ты рухнешь пред ним, обессиленно, неудержимо.
Лежишь бездыханна. Но тело сияющий бог
поднимет – и примет в объятия ветра и веры.
А пена морская, седая, ласкаясь у ног,
с восторгом глядит на рождение новой Венеры.
Новые письма с Гостеприимного Моря
Вот и стареешь у моря, далекого моря,
Понта Эвксинского, мой златоустый Овидий.
Вздорной отчизны ты больше уже не увидишь –
К варварам сослан за дерзость твоих «Аматорий».
Речь чужеродная. Ветер. Пронзающий холод.
Ближе к огню – да закутайся в шкуры овечьи.
Варвары громко толкуют про войны, про голод –
Что им стихи на твоем непонятном наречье…
Горечь мешая с любовью (amārus, amāre),
Все-таки пишешь – и веришь: стихи прочитают.
Где-то… Когда-то… Снежинки в простуженной хмари.
Лед на Гудзоне – как рыб серебристые стаи.