Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 265, 2011
Б. Е. Комаров
Воспоминания об отце
О том, как один из последних представителей рода Комаровых оказался после революции 1917 года на Балканах и связал свою судьбу с русской эмиграцией там, хочу рассказать вкратце на этих страницах. В дореволюционной России было около 26 родов с фамилией Комаров. В декабре 1912 г. в Санкт-Петербурге состоялся Первый съезд рода Комаровых, о проведении которого свидетельствует печатное издание 1913 года, автором коего был некто Г. В. Комаров.
Мой отец Евгений Евгеньевич Комаров родился 14/27 марта 1909 года в Москве в семье действительного статского советника Евгения Наркизовича Комарова (из семьи военно-помещичьей аристократии). Генерал-лейтенант и член Генерального штаба Русской царской армии Наркиз Дмитриевич Комаров (из дворян Екатеринославской губернии) участвовал в Русско-турецкой войне в 1877–78 гг. на Кавказском фронте, где отличился при взятии крепостей Ардаган и Эрзерум под командованием графа Лорис-Меликова.
Дедушка, Евгений Наркизович, после смерти супруги женился второй раз – на Серафиме Андреевне Туркуль. Позже, в Русском дворянском собрании в Москве, он встретил Эрнестину-Марию Бадé из Бургундии (Франция), приехавший в Россию обучать детей русских аристократов французскому языку. Она и стала его третьей женой (приняв православную веру). Дед с Эрнестиной-Марией вернулся в Севастополь, где постоянно проживал. Там он и похоронен: Евгений Наркизович Комаров скончался в августе 1916 г. от пневмонии. Перед смертью дедушка говорил жене: “Эрна, готовь чемоданы. Едем во Францию, так как здесь будет революция”. Так оно и случилось.
Папа вспоминал, как приходили каждый вечер с обыском революционные моряки. Семья жила на улице Артиллерийской, 22, в собственном доме. В соседнем доме жил морской офицер, которого расстреляли на Графской пристани. Его ребенка умертвили прямо в детской кроватке. Жена другого морского офицера, механика, прибежала к ним просить Эрнестину как иностранку заступиться перед комиссаром, чтобы ее мужа не расстреляли. Комиссар находился на Сапун-горе. Женщины наняли пролетку и поехали к комиссару; бабушка просила о милости, и действительно, этого офицера отпустили тогда.
Эрнестина-Мария имела “бессрочную паспортную книжку”, выданную 31 марта 1916 г., в которой стоит отметка от 27.07.1919 г., касающаяся сыновей Георгия и Евгения: “В. ревкомитет к выезду препятствий не встречает”.
Пока Севастополь находился под властью Временного правительства, город посещали и суда из Румынии. Так получилось, что яхта румынского короля бросила якорь на Севастопольском рейде. Капитан яхты встретил на улице Эрнестину, которая произвела на него большое впечатление. Они познакомились, и через некоторое время он признался ей в своих чувствах и предложил уехать с ним. Она приняла его предложение как спасательный круг и возможность вывезти сыновей из пожара революции. Папа вспоминал, что они взяли с собой даже аквариум с золотыми рыбками, кошку Мурку и собаку Звездочку. Прибыли в г. Килию. Правда, вскоре по прибытии в Румынию капитан бросил бабушку. Она осталась без средств к существованию и нанялась воспитательницей в женский пансион в городе Тулче. Там она преподавала французский язык. Папа же с братом Георгием продавали бочки с водой для орошения огородов. Таким способом они зарабатывали деньги на еду и помогали маме.
Еще будучи в Севастополе, купаясь в море, Эрнестина порезала грудь камнем подводной скалы. Хирург зашил ей рану, но уже в Румынии образовалась опухоль, а потом – рак груди. Предчувствуя скорую смерть, она попросила своих знакомых, семью русского офицера Владимира Долгова, у которых не было детей, взять ее сыновей на попечение. Долгов дал ей слово офицера. Папа сделал запись на книжке “Зоологическiй атласъ К.Сентъ-Илера и Г. Лейтемана” (внутри, от руки: “Женя Комаров получил эту книгу от своей Мамы в день рождения”): “Мама умерла 28 октября 1919 г. в 4 часа утра 38 минут”.
Эрнестину похоронили на русском офицерском кладбище в г. Тулче. На похоронах присутствовали французские и русские офицеры. Все это Долгов описал в письме, которое отправил брату Эрнестины – Габриелю. Брат попросил Долгова привезти Евгения во Францию. На что Долгов ответил, что он дал слово Эрнестине заботиться о ее детях, что Евгений – русский по душе, и ему будет трудно жить во Франции, что мальчик помещен в кадетский корпус, где получит стабильную профессию и хорошее образование.
Долгов не участвовал в Гражданской войне. Он был в немецком плену после окружения на Мазурских озерах армии Самсонова, в Румынию ему удалось убежать вместе с женой Евгенией. Евгения была человеком творческим. Она играла на пианино, писала картины и иконы. Таким способом она и зарабатывала деньги. Дядя Володя преподавал математику в городской гимназии. Когда папа приезжал на каникулы летом из кадетского корпуса в Чуприю, Долговы встречали его как родного сына.
Жорж (Георгий – брат моего отца) в какой-то момент объявил Долгову, что хочет вернуться в Россию. Таким образом братья расстались на 40 лет (они встретились лишь в 1962 году). Жорж с семьей знакомого военного врача прибыл в Одессу, вскоре город заняли красные. Жорж поступил санитаром в больницу – “за еду”. В это время на рейде в Одессе остановился французский грузовой пароход. Жорж добрался вплавь до парохода, его подняли на борт. Естественно, он хорошо говорил по-французски, он объяснил, что его мать – француженка, что она умерла, и попросил капитана взять его с собой во Францию. Боясь обыска на корабле, моряки спрятали Жоржа в угольном помещении, пока не вышли из русских территориальных вод. Таким способом Жорж прибыл в Марсель, а оттуда добрался до Бургундии, где жили сестра и два брата Эрнестины. Французские родственники ему ничем не помогли; Жорж уехал в Париж, где поступил на работу на автомобильный завод “Рено”. (После разлуки в Румынии в 1919 году братья Евгений и Георгий нашли друг друга через Международный Красный крест. Папе разрешили поехать из Болгарии к брату в Париж.)
Тем временем папин опекун Владимир Долгов был арестован румынскими властями вместе с другими русскими офицерами. Их обвинили в том, что они, якобы, боролись за отделение Молдавии от Румынии и присоединение ее к России. Евгения приехала в Бухарест на прием к румынской королеве Марии. Королева была Августейшей внучкой Государя Императора Александра II Николаевича. Она говорила хорошо по-русски. Евгения Долгова просила заступиться за мужа, что ей и было обещано. И действительно, Долгова через три месяца экстрадировали в Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС).
Когда мужа арестовали, Долгова, не зная своей судьбы, передала маленького Евгения полковнику Налетову, который вместе с другими русскими офицерами отправился в Королевство СХС. Позже приехали туда и дядя Володя с женой. Они поселились в г. Чуприя. Относились Долговы к Евгению как к своему родному сыну. Отдали его в Русский кадетский корпус в Сараеве. Обучение и физическая подготовка были там на очень высоком уровне. Директором корпуса был генерал-лейтенант Б. В. Адамович. Корпус посещали генерал Врангель, французские маршалы Жозеф Жак Жоффр, Фош и др. Среди кадетов Русского корпуса были юноши с известными русскими фамилиями: Лермонтов, Поляков (отец Марины Влади), де Сен-Лоран, Сухотин, Румянцев, Крестинский, Русанов, Прудниковы Леонид и Всеволод и др. Полковник Розанов был инспектором класса. Священником был митрополит Антоний (Храповицкий). Первый директор корпуса Б. В. Адамович после 15-летней работы с кадетами составил “Шестьдесят семь заветов кадетам Русского кадетского корпуса в Королевстве сербов, хорватов и словенцев”, которые касались как поведения, так и внешнего облика кадетов, взаимоотношений в корпусе, правил общежития и др. В качестве самых главных заветов Б. В. Адамович выделил: верность старой России и уважительное отношение к ее прошлому; верность Югославии; уважение религий; уважение русских старых обычаев. Не менее значимыми являются следующие положения: быть честным во всем; смотреть людям в глаза; не обманывать; не хамить; держаться скромно; не оскорблять; уважать молящегося; младшим не драться, старшим не расправляться насилием; охранять младших кадетов как братьев и др.
Мой отец окончил Русский кадетский корпус и получил аттестат зрелости 26 июня 1928 года. Дружба между кадетами осталась на всю жизнь. Пока мы жили в Белграде, многие друзья папы приезжали к нам в гости, постоянно поддерживали связь между собой и помогали друг другу. Из его друзей помню Бориса Брюно, Виктора Костромина, Димитрия Северянова, Глеба Лукашевича и др.
После окончания Русского кадетского корпуса мой папа поступил на машинно-технический факультет Белградского университета, где он учился до ╡V курса. Евгения, жена Долгова, учила его играть на пианино, и он студентом подрабатывал игрой в ресторане. Днем ходил на лекции, а ночью работал. Потом он встретил девушку, которая и стала его женой и моей матерью. Евгений Комаров и Нина Борисовна Сундстрем обвенчались в г. Земун в 1932 году. Сначала они жили на квартире на ул. Сараевска, 22, в Белграде.
Моя мама – Нина Сундстрем – дочь полковника конной артиллерии Бориса Густавовича Сундстрема; она окончила русский Институт благородных девиц в г. Велика Кикинда.
Заметив большие музыкальные способности мужа, Нина Комарова посоветовала ему оставить машинный факультет и поступить в консерваторию. Так папа стал студентом Белградской консерватории, которую он окончил на отлично. Учился у профессора Милое Милоевича свободной композиции. Сам профессор говорил, что в Белграде только два человека знают гармонию: это он сам и Евгений Комаров. В Белграде папа работал в русских ресторанах “Крокодил”, “Русская семья”, “Казбек”, “Русский царь”. Можно сказать, что в русских ресторанах в те времена, когда там играл папа, была очень изысканная музыкальная программа. В ресторанах пели известные до революции певицы и певцы, главным образом в “Казбеке” (его держал Рубен Ратинов с женой Клавдией), которым папа аккомпанировал: Ольга Янчевецкая, Алика Балабанова, Сузанна Белубекова, Сокольский и др. Из Парижа на гастроли приезжал Юрий Морфесси. Сам Шаляпин хорошо отзывался о Морфесси как о певце, называя его “баяном русской песни”. Морфесси последний раз приезжал в Белград в 1943 году – был в гостях у нас в Сочельник (и случайно встретился со своей первой женой, которая была чемпионом Югославии по автомобильному спорту). Папа был знаком со многими известными оперными певцами – Павлом Холодковым, Евгением Семеновичем Марьяшцем, Лизой Поповой, Михаилом Каракашем и др. В 1938 году папа получил первую награду за участие в конкурсе “Светосавска награда”: на слова Николая Гумилева (“Вы все, паладины Зеленого Храма”) он написал романс “Элегия”.
В ноябре 1944 года в Белграде папа составил смешанный вокальный квартет (“Квартет Комарова”).. Репертуар охватывал свыше двухсот русских песен. За шесть лет существования квартет почти ежедневно выступал по радио и гастролировал по всем городам Сербии, Далмации и Черногории. В “Квартете Комарова” участвовали Нина Сокаль, дочь священника протоиерея Иоанна Сокаля, Владимир Шевелев, профессиональный тенор, Виктор Алексеев, бас-баритон, и Лоза Лобачева – альт.
Во время Второй мировой войны Белград сильно пострадал. Я и мои родители пережили немецкую бомбардировку 6 апреля 1941 года, немецкую оккупацию, американскую бомбардировку 3 мая 1944 г., на Пасху.
В 1945 году папа был назначен начальником отдела легкой музыки Радио Белграда, а Юрий Бутаков заведовал отделом серьезной музыки. Папа часто приглашал русских певцов для живого исполнения (тогда не было записи).
В 1946 году бывшим русским подданным Российской империи было сообщено, что можно получить советское гражданство. Многие подали документы. Мы втроем с родителями тоже получили советские паспорта. Но в 1948 году советско-югославские отношения испортились. В результате отношение к нам, русским, резко ухудшилось, некоторым взявшим советский паспорт предлагали поменять гражданство, но все боялись, что все равно будут репрессированы. Встал вопрос: куда ехать? Приходили даже в советское посольство и требовали, чтобы выдали визу в СССР. Но в посольстве объясняли, что надо ехать в Болгарию и уже оттуда – в Россию. Кто-то отказывался от советского гражданства. Они попадали в лагеря около Триеста, где распределяли и оформляли документы на выезд в США, Австралию, Южную Америку и другие страны.
7 февраля 1950 года с одним из членов квартета наша семья пересекла болгарскую границу. Еще в Белграде мы слышали, что в Софии существует Клуб советских граждан в Болгарии (КСГБ). Вначале мы думали, что это клуб настоящих советских граждан, но когда приехали, увидели, что клуб состоит из русских белоэмигрантов, которые, как и мы, приняли советское гражданство, не имея прежде никакого другого.
Через 20 дней после прибытия отец создал новый квартет в составе Маргариты Александровой, Ирины Чмыховой, Николая Гринкевича и Владимира Шевелева. Отец был включен в работу Клуба и начал руководить музыкальной самодеятельностью. Кроме квартета он создал смешанный хор, колхозный хор, симфонический оркестр, мужской и женский октеты, детский хор. Впервые в Болгарии была представлена в 1954 году оратория “Песня о лесах” Шостаковича, а также сюита “Река-богатырь” В. Макарова и Я. Белинского. Выступали солисты Николай Чулков, Зинаида Кононова, Стефан Дишлиев, М. Александрова и др. В то же время Концертная дирекция устраивала сольные концерты Ирины Чмыховой – известной болгарской певицы русского происхождения – под аккомпанемент папы. Концерты имели исключительный успех по всей Болгарии.
Папа работал с многими болгарскими певцами из среды русских белоэмигрантов. Некоторые из них вернулись на родину после 1954 года. Клуб советских граждан перестал существовать. Папу пригласили работать в Бюро “Эстрада”, а позже и на эстрадный факультет Болгарской консерватории. Он работал и с известными певцами, которые уехали работать во Францию, – Лили Кишева (русский ресторан “Распутин” в Париже), Станислава Коцева (русский ресторан “Шехерезада” в Париже) и др. С актрисой Евгенией Коларовой они подготовили и выступали с литературно-музыкальными спектаклями русской поэзии и прозы, немецкой поэзии и прозы, американской лирики. Исключительное мастерство отец проявлял в спектакле по американской поэзии. Чтобы им разрешили сделать этот спектакль, они придумали название “Откровения за океаном”; Е. Комаров играл джаз в сольном исполнении и аккомпанировал Е. Коларовой.
С Веселином Дамяновым отец выступал на концертах русского романса, итальянских канцонет и французских шансонов; исполняли даже песни на эсперанто. С М. Николовой и Н. Любеновым делали концерты русского городского романса, записали несколько грампластинок. Впервые, кстати, романсы исполнялись в дуэте. С благодарностью об отце вспоминает и известная болгарская певица Илдыз Ибрахимова. Лили Иванова, прима болгарской эстрады, в своей книге с нежностью вспоминает о встречах с Е. Комаровым. Великий бас Николай Гяуров лично поручил Е. Комарову сделать аранжировку русских народных песен.
Отец прожил 43 года в Болгарии. Скончался Евгений Комаров 3 февраля 1993 года на моих руках. Перед смертью он пожелал услышать отрывки из книги об Иоанне Кронштадтском… В молодости папа написал произведение “На смерть Иоанна Кронштадтского”; написал он и другие религиозные композиции, которые хор Маслова исполнял в Земуне (Сербия) еще в конце 1920-х годов. За 5 лет до смерти Евгений Комаров написал оперу “Живой труп”.
Е. Комаров был исключительным аккомпаниатором, пианистом и музыкальным педагогом. Сейчас, когда прошло почти 20 лет со дня его кончины, многие болгары при встрече со мной выражают слова признательности отцу за то, что он сделал для болгарской музыкальной культуры.