К 90-летию со дня рождения писателя
Опубликовано в журнале Нева, номер 8, 2015
В 2015 году исполняется 90 лет со дня
рождения Юрия Валентиновича Трифонова (1925–1981), советского писателя, мастера
«городской» прозы.
Творческий континуум писателя не только непрерывен,
находится в постоянном развитии, но и в то же время неразрывен. Неразрывен с традициями языка, стиля, содержания
произведений прошлых поколений творцов. В произведениях Трифонова можно
заметить густоту чувств, идей, мыслей, ассоциаций текстов Л. Толстого, сюжетность романов Ф. Достоевского, краткость и душевность
чеховских рассказов, А главное — распознать позицию автора — правдиво поведать
читателю о хороших и плохих качествах человека, о желании сказать читателю:
загляни в самого себя! Он ценил в писателе прежде
всего его писательское поведение, построение жизни, его позицию по отношению к
событиям и явлениям.
Сегодня в творческом труде писателя, как полагал в
свое время Трифонов, происходит нечто похожее на то, что происходит с театром.
Старый театр с его сюжетностью, сентиментальностью,
романтизмом угасает, и на его место приходит интеллектуальный театр, где
властвует мысль. И литературное произведение, которое возникает на наших
глазах, рождается на развалинах старой доброй сюжетности,
фабулы, образности, можно назвать интеллектуальным произведением. Ведь самое
интересное, за чем мы сейчас следим, читая строки
художественного произведения, это не его сюжетная линия, не то, что и как
говорят герои произведения, а то, как противоборствуют мысли, как пульсирует
интеллект. Рассуждая об интеллектуальности, он отмечал: «Интеллектуальность
автора — это, по-моему, способность густо насыщать свои произведения чувствами,
идеями, мыслями и ассоциациями…»1
Провидческими
оказались сегодня многие произведения Трифонова («Дом на набережной», «Время и
место», «Нетерпение», «Другая жизнь»), раскрывающие «вечные мысли», ибо, как
говорится, «талант попадает в цели, в которые простые люди попасть не могут, а
гений попадает в цели, которые простые люди не видят».
Он нередко обращался к документальной прозе, считал,
что она «самая древняя проза на земле, это прапроза… В работе над документальной прозой писатель, как ни в
каком другом жанре, нуждается в помощи людей — очевидцев, историков, лиц,
владеющих документами, дневниками, фактами…»2 Может быть, поэтому он
так часто использовал эпистолярный жанр.
Трифонов постоянно переписывался с писателями,
редакторами, критиками, читателями, сверял свои мысли, идеи. В эпистолярном
наследии писателя раскрываются его творческие симпатии и антипатии. Нынешние
литераторы почти не используют эпистолярный жанр по причине наличия более
современных средств общения. Но кто узнает о содержании их переписки по
электронной почте эдак лет через сто? А сохранившиеся
бумажные письма через века несут нам волнение, чувства, мысли людей прошлого,
которые интересны и сегодня.
Библиографический отдел Публичной библиотеки имени
Салтыкова-Щедрина в Ленинграде в 60-е годы готовил сборник «Русские советские
писатели». С этой целью работники отдела обратились к писателю Юрию Трифонову с
рядом вопросов о его творчестве.
В сентябре 1967 года писатель сообщал:
«Отвечаю на Ваше письмо с некоторым опозданием, так
как отсутствовал в Москве.
1. Родился я 28 августа 1925 года в Москве. Из семьи
служащих (подробно о моей семье см. мою книгу └Отблеск
костра“). Учился до 10-го класса в Москве, в школах № 19 и № 14, а
10-й класс окончил во время эвакуации в Ташкенте. Окончил
Литературный институт им. Горького в Москве (поступил в
Трудовую деятельность начал в 1942 году в Москве, на
авиационном заводе, где работал 3 года: слесарем, диспетчером цеха и редактором
заводской газеты.
Первое художественное произведение (впрочем,
назвать, └художественным“ эту ерунду нельзя) был фельетон └Широкий диапазон” —
о студентах — написанный в 1947 году в газете └Московский комсомолец“.
Первый рассказ напечатал в 1948 году в журнале └Молодой колхозник“ (└Знакомые
места“).
Награды: Государственная премия за роман └Студенты“
за 1951 год, медаль └За доблестный труд в период
великой Отечественной войны“.
В выборных органах не участвовал.
2. Псевдонимов не было…»
Далее автор письма перечисляет все свои
опубликованные произведения, а также рецензии на некоторые из них.
«По-видимому, — пишет далее Ю. Трифонов, — это
неполный список, но все основное я, кажется, записал.
P. S. Сценарий └Хоккеисты“ (в сокращенном виде) бы
напечатан в журнале └Физкультура и спорт“ в 1964 году. Фильм был поставлен в
том же году на └Мосфильме“.
С уважением Юрий Трифонов»3.
В июне 1969 года он писал в отдел библиографии
Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина:
«С большим интересом и, надо сказать, изумлением
прочитал присланную Вами работу для библиографии └Русские советские писатели“ о
моем творчестве.
Интерес — потому что все вокруг стало ясно, как на
ладони: что успел, что не успел, как мало, в общем-то, стоящего сделал.
Изумление — потому что я уже не предполагал, что
возможно так скрупулезно, до мелочей, следить за творчеством каждого из нас. (Иногда └творчество“ такое ничтожное, на потребу дня, что его и
творчеством назвать нельзя. А у Вас оно неумолимо
заносится в реестр!). Этот кропотливый, гигантский труд и привел меня в
изумление.
Я понимаю, что библиография — наука строгая,
творчество писателя должно быть охвачено всесторонне, но все-таки кое-какую
ерунду я бы просил, если это возможно, изъять из списка моих работ. Но об этой
ерунде позже.
В целом же я восхищен Вашей добросовестной работой.
Замечания у меня следующие: в биографии следует, мне
кажется, сказать больше о моей работе в жанре рассказа в последнее время. В
1966–68 годах я напечатал восемь рассказов. Я считаю эти рассказы для себя
этапными — особенно пять рассказов из └Нового мира“ — 1966. № 12; └Самый
маленький город“ и └Голубиная гибель“ — 1968. № 1; └В
грибную осень“ — 1968. № 8.
Кроме того я имею в виду рассказ └Кепка с большим
козырьком“ — └Простор“ № 8 за
В разделе критики на мои произведения следует, мне
кажется, сделать такие добавления. По └Отблеску костра“ были рецензии в
некоторых объемных изданиях, интересные тем, что связывались с историей тех
областей и краев, где во время гражданской войны действовал мой отец В. А.
Трифонов.
Я не подписан на └вырезки“, но некоторые мне
прислали авторы:
1) Николай Веленгурин.
└Отблеск костра“. Писатели о писателях. └Советская Кубань“. 11 июля
2) А. Вайман. └О времени, когда все начиналось“. По
следам одной книги. — └Пермская звезда“. 21 мая
3) В. Полежаев. └Золото республики“. — └Пермская
звезда“. 3.Х.1967 г.
Кроме того.
Ф. Г. Бирюков. └Тихий дон“ и его критики. — └Русская
литература“. № 2. 1968. Стр. 99–100.
Об └Утолении жажды“ (о фильме) еще см. Ф Маркова. └Вода в пустыне“ — Еженедельное приложение к газ. └Советская культура“. └Советское кино“: 17 янв. 1968.
Из публикаций
Две вещи из списка я вычеркнул, как мне не принадлежащие
(на стр.7а и 8) (Рассказ └Гроза“ и сказка └Откуда
Зайцы…“).
Предлагаю вычеркнуть так же газетные репортажи:
└Труд интеллигента…“ Лит. газета и └Чудеса в прозрачных мешках“. Веч. Москва.
Стр. 8.
Стихов я не пишу уже 25 лет. Писал до Лит. ин-та. Переводил
с немецкого. Два моих перевода из Иоганнеса Бехера
напечатаны в сб. └Немецкая демократическая поэзия“. Худ.
лит. М., 1955. Стр. 464 и 469. Но это, пожалуй, тоже
из той ерунды, которую не следует включать в список.
И, пожалуй, последнее: не могли бы Вы прислать мне
окончательный вариант вашей чрезвычайно ценной для меня и полезной работы?
С уважением Ю. Трифонов
30 июня 69»4.
В рукописном отделе РНБ хранится еще одно письмо Ю.
Трифонова от 30 мая 1970 года:
«Отвечаю на Ваши вопросы.
Рассказ └Бондо“ есть тот
же старый рассказ └Бако“. Переименование произошло по
моей вине. Истинного героя, прототипа этого рассказа звали Бондо.
В первом варианте так и было — Бондо. Но люди,
знавшие дело, посоветовали мне изменить имя — так возникло имя Бако, тоже курдское имя.
В └Сов. России“ я ошибочно передал первый вариант с
└Бондо“, не заметил…
Рассказ └Игры в сумерках“ был напечатан в ноябре
1968 года в газете └Советский спорт“.
С уважением, Ю. Трифонов
30 мая 70»5.
Письма — это не только основа эпистолярного жанра.
Письма — это свидетельства времени, это зеркало человеческих отношений.
В апреле 1969 года, отвечая на вопросы студентки
Ленинградского государственного университета о творчестве
И. А. Бунина, Трифонов написал: «Возросший интерес к Бунину
объясняется тем, что этот отличный писатель был долгие годы под запретом.
Запрет этот искусственно тормозил и интерес к Бунину… Так
же, как с французскими импрессионистами: тридцать лет их кляли и запрещали,
выкинули из музеев. И когда разрешили — весь мир уже давно ими └насытился“, они
стали вчерашним днем, почти классиками… Сейчас во всех
обывательских квартирах Москвы висят рублевые репродукции Ренуара, Дега и пр. А
на книжных полках — стоит Бунин в └огоньковском“
издании.
Бунин постарел больше Чехова.
Мое первое знакомство с Буниным произошло еще в
студенческие годы. Федин, у которого я занимался в семинаре, говорил: └Учитесь
делать фразу у Бунина“. Тогда же, году в 46–47, я купил в букинистическом
магазине старое издание Бунина (приложение к └Ниве“), переплетенное в три тома,
и читал запоем. Бунин был для меня открытием: какова может быть сила
пластического, живописного слова! Никто прежде именно в этом смысле —
воздействия фразы, слова — так сильно на меня не действовал. Поражало еще, как
удивительно точно и живо говорят люди, крестьяне. Вскоре мне удалось в
букинистическом магазине на Арбате купить └Митину любовь“ — книжечку 1925 или
Больше всего у Бунина мне нравится рассказ └В Париже“.
Эмигрантские вещи, вообще, не слабее дореволюционных. Но иногда неприятна какая-то назойливая
старческая сексуальность — сладострастие по памяти. И вообще, в эмигрантских
рассказах много горького, бессильного.
Проза Бунина не столько проза поэта, сколько проза
художника — в ней чересчур много живописи.
Бунин, конечно, замечательный художник, для меня —
один из любимых. Но — не самый любимый! Бунин оказал громадное влияние на
большинство современных молодых прозаиков — в основном в области стиля…»6
Трифонов считал недостойным для литератора скрывать
историко-бытийный факт, а еще недостойнее — искажать его. Время, место,
историческая память были для него ключевыми понятиями в деле отражения
человеческой жизни. И все фрагменты, факты, явления этой жизни он пытался
связать в тексте таким образом, чтобы все написанное не рассыпалось по частям,
а связывалось в большой «роман-пунктиром»
о веке русской жизни. И тексты, написанные в эпистолярном жанре, так же
гармонично вливались бы в содержание этого пунктирного романа, как точечки
звездного неба смотрят на нас холодным светом космического океана, долетая до
каждого из нас отблеском личного взгляда.
____________________
1 Шитов А. Юрий Трифонов. Хроника жизни и творчества.
1925–1981. Екатеринбург, 1997. С. 345.
2 Вечерняя Москва. 1965. 2 октября.
3 РО РНБ. Ф. 1075. Оп. 1. Ед. хр.
4 РО РНБ. Ф. 1075. Оп. 1. Ед. хр.
5 Там же. Л. 5.
6 РО РНБ. Ф. 1000.
Оп. 7. Ед. хр.