Опубликовано в журнале Нева, номер 5, 2015
Сергей
Смирнов
Ноябрь
сорок первого
Глубокий тыл.
Безлюдно и убого.
Придешь додой, и двери на засов.
И — «Граждане, воздушная тревога!» —
Здесь не звучит
во тьме ночных часов.
Здесь до рассвета
глухо, точно в яме.
Немая даль да степь со всех сторон.
И вот сюда
с последними друзьями
Меня привез холодный эшелон.
Чужой уют.
И здесь, в чужом уюте,
Мы, несмотря на то что спать пора,
Собрались и уселись, как в каюте.
Нас веселит картежная игра.
Лишь я без карт.
И пусть совсем некстати,
Но почему-то любо видеть мне,
Как спит хозяйский мальчик на кровати,
Как ходики шагают на стене.
Сибирский кот дежурит возле печи,
Табачный дым висит, как сивый вал.
Я вспоминаю все былые встречи
И всех, кого когда-то целовал.
Куда вы делись?
Много или мало
Осталось вас —
того не знаю сам.
Нас всех война взяла и раскидала
По самым невозможным адресам.
И не один мой друг пропал без вести,
А много их
умолкло навсегда
За землю, на которой были вместе,
За дорогие сердцу города.
Не утаишь —
обидно,
тяжело нам:
Ключи у нас,
А отчий дом в плену.
И, может, завтра с первым эшелоном
Последний друг
уедет на войну.
Вот почему сегодня
с полным правом
Я оправданье нахожу всему:
Любви на час,
И карточным забавам,
И горькому раздумью своему.
У этого случайного причала
Я склонен думать, сидя за столом,
Что надо жить
и все начать сначала
И, может быть, не думать о былом.
И пусть за мной плетутся огорченья,
Я жить люблю
с поднятой головой.
И потому — любое порученье
От родины
приму, как рядовой.
Я улыбаюсь нашим новоселам,
Печалить их
мне совесть не велит.
Да здравствует уменье быть веселым,
Когда тебя
ничто
не веселит!..
(1963)
Иван
Соловьев
Девятое
мая
У вас, коммунистов, железные нервы.
Бросаясь в атаку, в огне умирая,
И в горьком году девятьсот сорок первом
Мы верим в это Девятое мая.
Безмерную тяжесть солдатского горя
Несли, по родимой земле отступая.
Но даже и там, у кавказских предгорий,
Мы верили — будет Девятое мая.
Пришел, орденами и славой сверкая,
Пришел за Берлином,
Пришел в сорок пятом
Наш день долгожданный — Девятое мая,
День полной и честной солдатской расплаты!
Домой! — наше сердце тревожно кричало.
Домой! По путям и дорогам знакомым.
Хотелось, чтоб кто-то встречал у вокзала,
Да только у многих не стало и дома…
Домой! — повторяли мы снова и снова.
Хотелось немедля к любимым рвануться.
Но что мы ответим бесчисленным вдовам,
К которым мужья никогда не вернутся?!
Хотелось увидеть родные березы,
Озера и реки в зеркальном затишье.
Но как осушить эти страшные слезы,
Недетские слезы в глазах ребятишек?!
За тех, кого смерть обошла стороною,
По братскому долгу мы тоже в ответе.
Они до конца рассчитались с войною.
Вернутся, а дома никто их не встретит.
Как нам поделить эту тяжкую долю
С людьми, что выходят встречать эшелоны,
Что ждут до конца и, согнувшись от боли,
печально и горько глядят на вагоны?
Солдаты не плачут! Не плачут солдаты!
А если бы плакать над каждой могилой,
А если бы плакать о каждой утрате,
То нам океана бы слез не хватило!
Казалось, что самые страшные раны
Залечит вам время, неслышно шагая,
Забудется горечь могильных курганов
В победных салютах Девятого мая.
Но снова грозят повторить сорок первый,
Суровый и грозный урок забывая.
Напомним же им про железные нервы!
И дату напомним — Девятое мая!
Девятое мая, Девятое мая!
Огнями ракет е вами, звезды, поспорим.
Ничто не забыто! Мы помним и знаем:
За счастье заплачено кровью а горем!
(1963)
Олег Шестинский
* * *
Есть фронтовые города в России
среди лугов, лесов, дремучих гор…
Они как бы невидимый костер,
И в тот костер вступаю я впервые.
Двадцатый век, отчаянный мой век,
Грозящий белокровьем и распадом!
Ни в чем не виноватый человек
и на детей гляжу виновным взглядом.
О трудовых победах здесь молчат,
молчат о том, что сделано руками…
И девушки щемяще так стучат
На танцевальном диске каблучками.
Какая сила зреет здесь в лесах,
Способная все сокрушить на свете!
Рысь со звериной мудростью в глазах
Глядит вослед взметнувшейся ракете.
Я помню с детства край передовой,
весь в надолбах и проволоке ржавой,
с обугленною чахлою травой,
он, как река, лежал перед державой.
А нынче представляется он мне
Не краем крови — тихой луговиной…
Молчат фронты России в глубине
Родной земли,
озерной, лебединой.
(1963)