Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2015
Павел Шубин
Волховская застольная
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось!
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мерзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове,
Не отступал ни на шаг.
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу.
Будут навеки в преданьях прославлены
Под пулеметной пургой
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой.
Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом сидит у стола.
Вспомним, как русская сила солдатская
Немца за Тихвин гнала!
Встанем и чокнемся кружками, стоя, мы —
Братство друзей боевых.
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых!
Куст ракитовый
Ой, шуми, ты куст ракитовый,
Гнись под ветром до земли!
Казаки дружка убитого
На шинели привезли.
Бьется суженая-милая,
Насмерть, срезана бедой,
Будто чайка белокрылая
Над бегучею водой.
Казаки, как полагается,
Встали молча у ракит.
— Ты не плачь, не плачь, красавица! —
Эскадронный говорит. —
Отдал жизнь фашистам дорого
Сын кубанских берегов.
Мы нашли его средь вороха
Им порубанных врагов.
Эй, по коням, други-соколы!
Ты, красавица, прощай!
Вейся, ветер, возле-около,
Куст ракитовый качай!
— Рысью марш! — команда подана.
Слышен шашек перезвон.
За любимый край, за родину
В бой уходит эскадрон.
(1958)
Михаил Светлов
Веселая песня
Давай с тобой обнимемся, солдат!
На нас десятилетия глядят,
Нам не жалела родина пайка —
Сто молний, сто чудес и пачку табака.
И сорок лет — довольно долгий срок —
Мы протащили вещевой мешок,
Была такая ноша нелегка —
Сто молний, сто чудес и пачка табака.
Тебя под свет пятиконечных звезд
История поставила на пост,
И, глядя на тебя, увидели века
Сто молний, сто чудес и пачку табака.
Мы твердо помним воинский устав.
В подарок будущему, чуточку устав,
Мы вынули из нашего мешка
Сто молний, сто чудес и пачку табака.
Не на эпоху, не на жизнь одну —
Навечно защитили мы страну!
И правнукам видны издалека
Сто молний, сто чудес и пачка табака.
(1959)
Вадим Шефнер
Девушки Ленинграда
Широкий ров пересекает луг, —
Осенние в него сбегают воды.
Он кажется не делом чьих-то рук,
А давним порождением природы.
Я вспоминаю сорок первый год.
Здесь заняли мы свой рубеж когда-то,
Но этот ров у склона двух высот
Копали не саперы, не солдаты.
Здесь девушки работали. Они,
Совсем не по-военному одеты,
Пришли сюда в те роковые дни.
Я помню их платочки и береты.
И голоса их в памяти звучат…
Они, покинув это луг зеленый,
Отправились не в тыл — а в Ленинград,
На ближние объекты обороны.
Они ушли, бесстрашно молоды,
На плечи взяв тяжелые лопаты,
И каблучков их легкие следы
Оттиснулись на глине синеватой.
…Летят послевоенные года
Над миром, над страной, над Ленинградом.
Мы их, наверно, видим иногда, —
Тех девушек,
в трамваях ездим рядом.
Мы их среди других не узнаем, —
В ту пору мы не вглядывались в лица.
Они ж молчат о подвиге своем:
У всех — дела, и некогда гордиться.
Но есть другие — те, которых нет,
Которых повидать нигде не сможем.
Они не встретят над Невой рассвет,
Гулять не выйдут вечером погожим.
Они в свои квартиры не вбегут,
Даря улыбки и рукопожатья, —
Лишь матери седые берегут
В своих шкафах их выпускные платья.
Да у подружек школьных, у друзей
Еще по старой памяти хранятся
Их фотоснимки довоенных дней —
Шесть на девять и девять на двенадцать.
Они ни встреч не помнят, ни разлук,
Ни голода, ни пламени, ни дыма —
И смотрят на стареющих подруг
С улыбкой ясной и неповторимой.
(1960)
Каска
Молчит, сиротлив и обижен,
Ветлы искореженный ствол.
Заброшенный пруд неподвижен
И густ, будто крепкий рассол.
Порою, как сонное диво,
Из тьмы травяной, водяной
Лягушка всплывает лениво,
Блестя огуречной спиной.
Но мальчик пришел с хворостиной —
И нет на пруду тишины;
Вот каску, обросшую тиной,
Он выудил из глубины.
Без грусти, без всякой заботы,
Улыбкой блестя озорной,
Берет он советской пехоты
Тяжелый убор головной.
Воды зачерпнет деловито —
И слушает, как вода
Струится из каски пробитой
На гладкую плоскость пруда.
О добром безоблачном небе,
О днях без утрат и невзгод,
Дрожа, как серебряный стебель,
Ему эта струйка поет.
Поет ему неторопливо
О том, как все тихо кругом,
Поет об июне счастливом, —
А мне о другом, о другом.
(1961)
Сергей Давыдов
Воспоминание
Мы казенный табак курили,
С потолка блиндажа текло.
Мы о женщинах говорили
По-солдатски тоскливо, зло.
Наговаривали, тоскуя.
Извивались, как дым, слова:
— Эх бы встретить сейчас какую!
Хоть на миг бы, а то на два!..
Говорили еще похлестче…
И подумалось мне тогда:
Окажись здесь случайно женщина —
Умерла бы вмиг со стыда!
Кременчугская зла махорка,
Разговорчики, как махра…
Отворилась вдруг дверь, и робко
К нам в блиндаж вошла медсестра.
— На минутку я, — так несмело
Прошептала нам, покраснев.
И на краешек нар присела
И уснула, едва присев.
Слиплись вымокшие кудряшки,
В жилках худенькая рука.
Видно лямочку от рубашки —
Гимнастерка так велика.
…Мы беззвучно шинели сняли,
Чтобы гостью свою укрыть.
Мы на цыпочках дружно встали
И под ливень ушли курить.
(1960)