Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2014
Мария
Крючкова. Триумф Мельпомены: убийство Петра III в Ропше как политический
спектакль. М.: Русскiй Мiръ, 2013. 336 с.: ил. — 1000
экз.
Свержение
императора Петра III и воцарение Екатерины II в июне 1762 года описано во множестве
мемуаров, научных трудов, популярных книг. Но до сих пор в этой истории неясным
остается один момент — смерть Петра III вскоре после его низложения и ареста.
Самая ранняя и распространенная версия, согласно которой
Петра Федоровича убили заговорщики с ведома его супруги, дожила до нынешнего
века и вошла в обобщающие исторические труды.
Однако
параллельно с этим накапливались факты, критически анализировались имеющиеся материалы,
вводились в научный оборот новые документы, на основе которых сложился иной
взгляд на события 250-летней давности. Он изложен в книге М. А. Крючковой.
Изучая
свидетельства того, что происходило с императором между его свержением и
смертью, автор обратила внимание на их «странную особенность удваивать события
и лица. Самое разительное удвоение — у Петра две даты смерти: 3 и 6 июля
1762 года. Что же произошло в первый из указанных дней и что во второй? Почему
возникло это удвоение?» М. Крючкова считает, что «смерть Петра III в Ропше
3 июля была инсценировкой, театральным спектаклем, поставленным └главным
режиссером“ Екатерины II Федором Волковым при помощи нескольких самодеятельных
актеров из ропшинского караула. Это была иллюзия, имевшая целью погасить
возможные реваншистские настроения в революционном Петербурге и дать Екатерине
время для решения дальнейшей судьбы свергнутого супруга».
По
версии автора, «общая сюжетная канва смерти Петра III вернее всего обрисована»
в известном письме Екатерины II С. Понятовскому от 2 августа 1762 года: «Петр
III сначала заболел от страха, через три дня воспрянул, пошел на поправку,
напился, окончательно расстроился здоровьем, умер. Только императрица, как это
она обычно делала, кое о чем помалкивает: что между всеми этими делами Петр еще
был └убит“ в Ропше, └убит“ в тот переломный день — 3 июля, когда пошел на
поправку и имел все, что хотел, кроме свободы. Не пишет Екатерина и почему Петр
вдруг напился, именно на четвертый день, а не на первый и не на второй, что
такое произошло в этот день, на котором она столь определенно ставит акцент».
По мнению
автора, «в этот день в Ропше был убит └фальшивый“ император, двойник, которого
специально притащил туда Александр Шванвич. Реальный же Петр III со своим
лакеем Алексеем Масловым в это время ехал на приморскую мызу гетмана
Разумовского, где ему и предстояло провести ближайшие дни. Однако вскоре он там
умер, и весь первоначальный сценарий пошел насмарку».
Упомянутый
выше Александр Мартынович Шванвич служил в дворцовой охране Елизаветы Петровны.
Был известен буйным нравом, из-за которого он неоднократно попадал под арест, и
постоянной материальной стесненностью. М. Крючкова пишет: «Не исключено, что и при Петре III Шванвич опять чем-то крупно
проштрафился и кто-то из влиятельных вельмож (например, К. Г. Разумовский)
взял его на заметку как человека, которого легко └прижать“ и заставить выполнить
любое неприятное поручение… Я думаю, именно Шванвич доставил в Ропшу ценный
груз — того, кто заменит Петра III в роли трупа, его двойника. Он
притащил из крепости какого-то └колодника“, внешний облик которого в общих
чертах напоминал экс-императора».
Вообще
связь А. М. Шванвича с Петром III едва ли не мистическая. Так судьба позже
свела его старшего сына Михаила с… Петром III. Правда, не с настоящим, а с тем,
кто выдавал себя за него, — с Пугачевым. К нему он попал в плен и какое-то
время ему служил… Михаил Шванвич стал прототипом
Швабрина — героя пушкинской «Капитанской дочки»…
Итак,
«театральное убийство Петра III и его реальная смерть слились в один казавшийся
неоспоримым факт: убийство Петра III в Ропше.
Эта
версия, которая на самом деле была результатом переноса деталей одного события
в контекст другого, тем не менее стала доминирующей. В
1760-х годы ее активно, пока еще в устной форме, стали разрабатывать за
границей». В 1768 году Клод Карломан Рюльер, бывший шесть лет назад секретарем
французского посольства в Петербурге, стал читать в парижских салонах свою
рукопись «История и анекдоты о революции в России 1762 года», которая на долгое
время стала задавать тон в описании кончины императора.
Одновременно
с распространением за границей криминальной версии смерти Петра III в России
возникли упорные слухи, что император жив. Причем исходили они от тех лиц,
«которые в июле 1762 года стояли к событиям поближе Рюльера». Потом один за
другим стали появляться самозванцы.
«В
сентябре 1773 года с разных концов в Российскую империю въехали полномочные
представители обоих историографических направлений, — пишет М. Крючкова. —
Французский энциклопедист Дени Дидро прибыл в Петербург и попытался
урегулировать отношения Екатерины II с Рюльером и парижскими салонами, убедить
императрицу, что организация убийства собственного мужа — это ничего, это
вполне в русле новых философских веяний. Екатерина
было взвилась, начала ругать Рюльера и всю дипломатическую братию, но тут
пришло известие, что под Оренбургом появился очередной Петр III (Пугачев), да
еще во главе целого войска. Перед лицом этих новых обстоятельств Екатерина
подумала, что не так уж плохо, если в Париже болтают, будто Петр III убит.
Хуже, если там заговорят, что Петр III жив. И перестала ругать Рюльера».
Книга
Рюльера была издана в 1797 году во Франции. Его версия в целом была поддержана
сочинениями иностранных авторов, появившимися в конце XVIII — начале XIX века.
«Одно было плохо: эта история не была подкреплена ни одним документом, — замечает
автор. — И вдруг в России появилось └неопровержимое доказательство“ этой
истории. Речь идет о так называемом └третьем письме“ Алексея Орлова из Ропши».
В нем брат фаворита царицы признается ей в убийстве охранявшегося его командой
Петра III, называет соучастников и т. д. По мнению, высказанному в середине
1990-х годов историком О. А. Ивановым, на которое опирается М.
Крючкова, письмо является фальшивкой. Ее изготовил фаворит Павла I Федор
Ростопчин. Он якобы получил на несколько минут секретный документ от А. А.
Безбородко, который разбирал бумаги покойной Екатерины II, и скопировал его. А
оригинал Павел позже сжег…
По
мнению автора, Екатерина «надеялась, что перед судом истории ее оправдают те
документы, которые лежали у нее в секретном шкафу: письма Алексея Орлова и
самого Петра III, из коих явствовало, что убийства императора в Ропше не было.
Но в этих документах после смерти Екатерины кто-то хорошенько порылся, в
результате чего до нас дошла лишь часть секретной переписки, да еще └копия“
Ростопчина, которая все окончательно запутала…»
Версия
М. Крючковой косвенно подтверждается фактами, которые ранее казались необъяснимыми.
Например, собственноручно написанный арестованным экс-императором перечень вещей,
которые он требовал вернуть ему; среди них ордена, мундиры, шляпы. Значит, в
какой-то момент «Петр III настолько воспрянул духом»?.. Другая загадка: почему
при Павле I, которого неслучайно называли «русским Гамлетом», судьба тех, кого
молва называла убийцами его отца (в том числе и Алексея Орлова), «оказалась
далеко не так плачевна, как можно было ожидать». Значит, Павел получил
убедительные доказательства их невиновности?.. Или отношение к Федору Волкову
Екатерины II, отмечавшей его особые услуги при ее вступлении на престол. Во
время ее коронации в Москве Волков простудился и умер, успев поставить
шествие-маскарад «Торжествующая Минерва». «Императрица, — говорится в книге, —
выделила на его похороны 1350 рублей (очень большая сумма по тому времени). Брат
Федора Григорий Волков получил дворянскую грамоту и герб, на котором были
изображены атрибуты музы Мельпомены — кинжал, пропущенный в корону. Герб
напоминал о главном спектакле Федора Волкова, поставленном в Ропше 3 июля 1762
года, о театральной смерти Петра III».
Это
основные контуры версии М. А. Крючковой. В книге подробно, со всеми
логически допустимыми вариантами воссоздан каждый эпизод финала Петра III.
Сделано это с глубоким проникновением в предмет, опорой на обширный круг
источников и литературы, психологически убедительно.
Вообще
отношение автора к историческим фигурам отличается подчеркнутым стремлением к
адекватности. Понятно, это реакция на сложившуюся ситуацию, когда писатели,
публицисты, а то и ученые бросаются из одной крайности в другую. Так, после
длительного периода огульного очернения Петра III многие принялись лепить из
него образ едва ли не идеального правителя и человека, а его врагов рисовать
исключительно черными красками. Объективно — по закону маятника, субъективно —
из сочувствия к «несправедливо пострадавшему». При этом порой игнорируются или
искажаются факты. Например, некоторые авторы отрицают пристрастие Петра III к
спиртному, хотя существует немало свидетельств современников на этот счет.
Понятно,
что книга не «закрывает» тему смерти Петра III, да это и невозможно из-за
отсутствия достаточного количества надежных источников. Однако версия М.
Крючковой представляется весьма убедительной.
И еще
один существенный момент. Отнюдь не идеализируя Екатерину II, М. Крючкова
в то же время не демонизирует ее. Например, она вполне допускает, что Екатерина
всерьез рассматривала вариант отправки своего свергнутого супруга на его родину
в Голштинию — в отличие от многих авторов, следующих такой логике: «Конечно,
подозревать в Екатерине наличие морали и каких-то кровнородственных табу
└ненаучно“. Это только у нас есть мораль, а у нее не было. Это мы жалеем Петра
III как родного, а для нее убить представителя герцогского дома, к которому она
сама принадлежала по материнской линии, что воды напиться…» Такая
приверженность «презумпции невиновности» исторических фигур встречается не так
уж часто и поэтому дорогого стоит.