Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2014
Когда тебе обещают подарить энциклопедию, сразу начинаешь представлять массивное многотомное издание. При виде подарка — крошечного томика в мягкой обложке с гордым названием «Энциклопедия грибника» — лишь улыбаешься: «Разве это энциклопедия?!» Хотя с заголовком не поспоришь.
Когда в списке номинантов на премию «Национальный бестселлер» встречаешь книги, изданные не просто скромным, а очень скромным тиражом, тут же хочется воскликнуть: «Да ну, какие же это бестселлеры?!» Однако число читателей электронных версий тех же произведений, добытых в Интернете, по идее может измеряться десятками и сотнями тысяч.
Когда берешь в руки роман Елены Крюковой «Тибетское Евангелие», чувства примерно такие же.
Книга родилась из апокрифа о юности Христа: мальчик Исса увязался за иерусалимскими купцами, направлявшимися в Азию. В пути его ждали интересные встречи, уникальные открытия и неожиданные откровения. Дневник Иссы становится одним из трех пластов романа «Тибетское Евангелие». Второй пласт — речи Ангела Господня, присматривающего за отроком на всем протяжении путешествия. Третьим, самым обширным пластом повествования становится судьба бедного старика Василия — современного жителя Иркутска, пережившего много горя и решившего перед смертью дойти до Байкала.
С первых же страниц Василий предстает перед нами в качестве невероятно странного персонажа. Типичный бродяга и пьяница, сошедший с ума от водки, одиночества, непонимания и болезни. Но с другой стороны, он — юродивый, блаженный и просто человек Божий. Здесь мы можем припомнить недавние книги Крюковой «Серафим» и «Юродивая». Таким образом, в «Тибетском Евангелии» автор продолжает уже привычную для себя тему. Старик в романе кажется то законченным безумцем с раздвоением личности, по которому плачет «дурка», то настоящим чудотворцем, способным на великие дела. Психологически героя можно назвать одновременно и простым, и сложным.
Сдав стеклотару, Василий решает потратить выручку не на очередную бутылку, а на покупку билета на органный концерт. Уже необычно! Игра органистки — хрупкой девочки Лиды — вызывает у него целую гамму неизведанных и забытых чувств. Небольшой эпизод тесно сплавляет классическую тему «детство — отрочество — юность» с темами любви, религии, искусства, общества и, наконец, свободы. Музыка делает Василия свободным, и в старом зеркале он видит не умирающего старика, а просветленного юношу Иссу. Либо огромное чудо, либо начало сумасшествия, либо просто сон или даже смерть. По крайней мере, некоторые необычные события, происходящие в романе, наводят именно на такую мысль. Сон — самое простое объяснение: уснул человек на концерте и увидел полуфантастическое кино с собой в главной роли. Или наш герой умер и стал путешествовать по загробному миру — тоже логичная версия. Впрочем, автор все-таки просит читателя поверить в чудо, а если не получится, то просто признать Василия кем-то типа юродивого. Тут уже вспоминается одна из самых известных песен Егора Летова: «Ходит дурачок по лесу, ищет дурачок глупее себя…» И старик, почувствовавший себя юношей, действительно начинает хождение по Иркутской области в поисках места, где Свет.
Включается традиционный мотив пути со всеми его атрибутами: в дороге будет как холод с голодом, так и приют с пищей, будут и драки, и танцы, встретятся и злые люди, и добрые, а еще будет множество таких же странных персонажей, как и сам Василий. И каждого он попытается преобразить к лучшему, исцелить.
В грубой бомжихе Маньке старик увидит человека, а не дешевую вокзальную проститутку. Но все зря! Убегающую от милиционеров Маньку переедет поезд. Выяснится, что за шесть часов до гибели она убила и ограбила человека.
Следующее знакомство Васи-Иссы закончится еще страшнее. «Добрый самаритянин», разбудивший заснувшего старика в электричке на конечной станции и позвавший к себе домой, чтобы накормить, окажется членом банды. И Василию придется стоять на шухере, пока бандиты убивают одинокую мать с маленькой дочкой и вытаскивают все ценное из их дома. Тут наш герой совершает чудо: непонятным образом заставляет воров вернуть награбленное и похоронить убитых. Однако если задуматься, грош цена такому чуду: совершил духовную победу над головорезами, но допустил гибель невинных людей, которых воскресить не способен.
Что важнее: спасти тело или спасти душу? Этот религиозный вопрос в нашем социуме в последнее время стоит особенно остро. Когда панк-группа «Pussy Riot» устроила скандальную акцию в храме Христа Спасителя, среди прочих звучало мнение, что девушки совершили гораздо более тяжкий грех, нежели убийство. Некоторые соглашались. Их оппоненты, в свою очередь, говорили, что сравнивать мелких хулиганок с кровавыми маньяками категорически недопустимо. Герой романа «Тибетское Евангелие» не противится убийству, зато пытается спасти души злодеев и наставить их на путь истинный лишь после его совершения.
В параллельной истории из дневника Иссы, жившего две тысячи лет назад, тоже есть встреча с разбойниками. Но Исса спасает и тела идущих с ним купцов, и души бандитов, проливая лишь несколько капель собственной крови. Василий на такое не способен. Таким образом, он — не современный Иисус — зеркало обмануло.
Такие параллели Крюкова проводит намеренно — главки о древнем и нынешним Иссе чередуются. Однако выводов или хотя бы подобия басенной морали просто нет — видимо, автор предлагает читателю сделать нужные выводы самостоятельно.
Танец обнаженных купальщиц в океане, подсмотренный Иссой и купцами, выглядит чем-то неописуемо прекрасным и девственно чистым. Танец Люськи на рынке под Иркутском заканчивается битвой на ножах между Василием и ее мужем, а затем — милицией и сумасшедшим домом. Прекрасное превращается в грязное и пошлое.
Пошлость есть и в чудесном исцелении стариком юной Ленки Шубиной: чтобы вернуть кормящей матери пропавшее молоко, наш герой кладет руки на груди девушки и бормочет подобие молитвы о спасении. При этом чувствуется, что Василия переполняет вожделение. Супруг Ленки прогоняет старца.
Толпа сельчан его тоже отвергает и гонит, бьет и закидывает камнями, местный охотник и вовсе хочет пристрелить. Сумасшедший бродяга-чужак говорит непонятные вещи и источает свет. Кстати, на латыни «несущий свет» — это Люцифер. Падший ангел. Так, может, не зря народ его отвергает? Если толпа не понимает речей поэта, может, проблема все-таки в поэте, а не в толпе? Может, людей устраивает привычная жизнь без пророка в своем отечестве?
Необходимо упомянуть о лексическом строе романа. Повествование отчасти напоминает притчу или сказание. И это в какой-то мере стало уже традиционной стилевой особенностью прозы Крюковой. Но без пошлости и здесь не обходится, правда, следует признать, что эта пошлость выглядит красиво. Думая об органистке Лидочке, давно близко не общавшийся с женщинами Василий хочет ее «зацеловать и там, между раздвинутыми белыми омулевыми ногами», при этом «у него восстал, пожелав за много лет красивую женщину, твердый, истекающий соком уд». Невольно возникает ассоциация со ставшим почти что притчей во языцех «афедроном» Елены Колядиной. Лидины «омулевые ноги» вызывают еще одну важную мысль: в «Тибетском Евангелии» то и дело упоминается рыба как один из христианских символов. Засохший вяленый омуль — одна из главных ценностей Василия. Плюс с омулем он будет сравнивать и зеркальце над головой органистки, и лицо Ленки Шубиной, и ножи на черемховском рынке. То наш герой будет кормить несчастных рыбой, то рыбой будут кормить его.
От рыб перейдем к зверям. Многие второстепенные персонажи книги отчетливо напоминают диких животных: словно хищники, они убивают других и не пускают в свою стаю чужаков. Однако автор показывает нам и настоящих зверей, с которыми отвергнутый всеми Василий встречается в часы отчаяния. И оказывается, что люди более жестоки, нежели звери. В памяти всплывает речь героя Борислава Брондукова из фильма «Гараж»: «Так вот, животные, моя милая, не уничтожают себе подобных. Тигр не ест тигра, медведь не пожирает медведя, а заяц не убивает зайца. Если раненый кит не может всплыть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, другие киты подплывают под него и выносят его наверх. Товарищи, мы же топим друг друга!»
В финале Исса идет по озерной воде и доходит до места, где Свет, становясь Господом. Василий к конечной цели плывет на старой лодчонке, в пути из горла выпивает целую бутылку водки, в итоге вваливается в воду и тонет в Свете.
Писатель привел героев к абсолютной свободе. Но народ все равно остался при своем.
Станислав Секретов