Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2012
Роман Рубанов
Роман
Владимирович Рубанов родился в 1982 году в деревне Стрекалово Хомутовского района
Курской области. Окончил Рыльское педагогическое
училище. По окончании училища работал в школе, преподавал историю. Затем
окончил Курский государственный университет, факультет теологии и
религиоведения. Работает в Театре юного зрителя «Ровесник». Актер высшей
категории. Член Союза курских литераторов. Публиковался в журналах «Лампа и
дымоход», «День и ночь», литературном альманахе «Ликбез». Лауреат Шелиховской медали за большой вклад в развитие поэзии
западного региона Курской области (2009, Рыльск), дипломант и лауреат
нескольких региональных конкурсов.
* * *
У
времени взять взаймы,
Купить
билеты на поезд,
Сказать
машинисту: «Дай мы
Поведем
поезд!»
Он
спросит: «Куда поведем?»
А
мы ему не ответим,
Просто
линию проведем
На
карте. Отметим
Этой
линией ровный путь.
Во
избежание новых вех
Мы
поедем куда-нибудь
Вверх.
Но
вниз потянут нас нити,
И
ангел, летящий навстречу,
Спросит:
«Куда вы летите?
Там
нет ничего…»
* * *
Плачет
Таня. Мячик утонул.
Молодость
прошла, и муж в запое…
Танечка,
не плачь, возьми отгул,
Да
оставь ты этот мяч в покое,
Отдохни,
ведь Агния Барто
Знать
не знала о такой концовке:
Мячик,
лужи, мальчик под зонтом
На
пустой трамвайной остановке,
Пьяный
муж и дочка на сносях,
Как
пинок ногой в живот — зарплата…
Наша
жизнь — несовершенна вся,
Что
ж теперь рыдать? А ведь когда-то,
В
детстве, было все наоборот:
Рубль
за счастье, эскимо и мячик,
Карусель,
последний оборот
И
напротив самый лучший мальчик.
* * *
Картавит
дорога.
На
каждой кочке звучит Вертинский.
Я
еду в родимое захолустье.
След
от ожога
Твоей
помады в моей щетине
Немного
грустный.
Окно
потеет.
Водитель
шутит: «Наверно, выпил
С
друзьями, как водится, накануне».
В
душе теплеет,
И
с сигареты слетает пепел,
Как
пух в июне.
Сон
разбавляет
Дорожный
притор однообразный.
Я
просыпаюсь от дикой жажды.
Мой
взгляд цепляет
Парящий в небе крестообразно
Журавль
бумажный.
Отстегнут
ремень.
Шагаю
шатко, мелькают зебры
В
глазах, я падаю у забора.
Такая
темень.
Меня
тошнит на родную землю —
Выходит
город.
Звезда Рождества
Кукушку
полночь выгнала из часов:
«Кукуй!
Давай отсчитывай каждый вздох».
Кукушка
кукует на тысячу голосов,
В
одном из них, неизменно, присутствует Бог,
Он
глядит на жизнь комнаты изнутри
На
расстоянии вытянутой руки.
И
в лампочке тусклой Звезда Рождества горит,
Ее
зажигают обычные рыбаки,
Их
двенадцать. С одиннадцатым «ку-ку»,
Один
из них, тот, чей поцелуй острей,
Выходит
и молча вешается на суку
Старой
вешалки, расположенной у дверей.
Входит
хозяин. В комнате гаснет свет.
Полночь
на перекрестке колет дрова.
Роняет
небо на землю обломки планет.
Бог
со стремянки вкручивает Звезду Рождества.
* * *
Летит
лист —
Бывшая
задача по геометрии,
Глядит
клест —
Бывшая
птица, а ныне — чучело,
Звучит
твист,
Популярный в прошлом столетии,
Поджал
хвост
Кобель
в ожидании лучшего.
Закрыл
дверь
Хозяин
в свою комнату,
Забыл
хворь
Старик,
бегущий за поездом.
Идет
зверь.
От
зверя несет копотью,
А
он несет хор
Таких
же зверей за поясом.
Трубит
в рог
Ангел
из Откровения,
Пророк
жив,
Но
чувствует, что не вынесет,
И
ждет Бог
Новое
поколение
Из
зерен добрых, которое может вырасти.
Рубашка Бога
Сшивает
дождь с землею небеса
стежками
крупными совсем небрежно —
бывают
же такие чудеса…
А
утром еле брезжила надежда,
и
солнце выползало из-за туч,
термометр
за окошком колебался,
и
прыгал по шкале бордовый луч:
взлетал
до десяти и понижался…
Но
ткань небес подогнана к земле,
и
храбрые небесные портняжки
сшивают
воедино небо, лес,
поля
и реки — славная рубашка
выходит.
Бог наденет и вздохнет
(мы,
как ворсинки, изнутри свернулись),
лишь
воротник рубашки расстегнет,
чтоб
мы от доброты не задохнулись.