Опубликовано в журнале Нева, номер 9, 2011
Юрий Коньков
Юрий Александрович Коньков родился в 1976 году, живет в Москве. Один из организаторов ЛитО “Рукомос” (2002). С 2009 года главный редактор сайта “ТЕРМИтник поэзии”. Финалист открытого поэтического турнира на кубок Кафемакс (Москва, 2009). Участник поэтических фестивалей “Киевские лавры” (Киев, 2010), “Фестиваль поэзии на Байкале” (Иркутск, 2010) и фестиваля искусств “Яблочный Спас” (Палех, 2010). Публиковался в журналах “Октябрь”, “Современная поэзия”, альманахах и коллективных сборниках. Автор книг стихов “Ржаворонок” (М., 2009) и “Лепесток” (М., 2011). сказка на ночь
Мне снилось: Вы сказали “ты”
И — удивительное дело! —
Вдруг стали мрачные пределы
Янтарным светом залиты.
Контора вся озарена,
Баюнный стук машин печатных
Звучит Моцартовым стаккато,
И большелобая Луна
Спокойно, радостно, светло
Глядит в узор огромных окон,
И ветру с северо-востока
Аккомпанирует стекло.
В конторе ночь, в конторе пыль,
И в лабиринтах темных комнат
Снуют сердито леприконы,
Кружочков золотых рабы,
Начальство шепчет приворот,
Рисует знаки красной пастой.
А мне тепло и безопасно,
И Вы стоите у ворот.
улла
Весною щепочку несло —
Куда, в какие водопады?
Кому какое ремесло,
Кому перо, кому лопату…
Когда ни мыслей нет, ни слов —
Довольно взгляда.
Весне оставлены холсты,
Она выбеливает честно.
Все переезды суть мосты,
Соединившие любезно
Кусочек древней бересты
С дворцом небесным.
Весна — известный поводырь,
Язык и то заводит ближе.
Нальет на донышко воды,
Грачей на веточки нанижет,
Завесит дымом голубым:
Увидел — выжил.
атака
одышка
Потеряно лицо. И барсуки внутри.
В гортани воет волк. Хоть новолунье вроде.
На столике кольцо. Не надо, не смотри.
…Как не хватает львов собачьему отродью.
Субботой и средой билетики легли.
В печенке барсуки. И в пищеводе камни.
Вот и всего следов пристреленной любви.
Не пропадешь с тоски. Столкуешься с волками.
Но пуще чем тоска. Больнее чем любовь.
Без имени беда. Каленая кручина.
Как не хватает сна. Как не хватает львов.
Без берега, без дна, без толку, без причины.
тремор
По крепости, как спирт, по сроку, словно сон,
Когда она пройдет, одним богам известно.
Робеешь, Родион, пурумкаешь вальсок —
А вдруг она не спит, проклятая невеста.
Несократима дробь, неукротима дрожь.
Помог бы халцедон, да кто это и где он.
Застынут слезы льдом, скукожится нутро,
И сонное метро заполонят халдеи.
Халдею до балды, алгол или кобол,
Болотным пузырем он воспарит над всеми.
Когда она умрет, как вещий колобок,
Когда растает дым. Когда погаснет тремор.
головокружение
Паленая луна, кружение планет.
На гландах пелена — ни оклика, ни вздоха.
Признанья нет во мне и отрицанья нет.
Кружение планет. Пульсация потоков.
Кто выкормил щенят топленым молоком,
Умеет подчинять космические силы.
Кто легкие пробил, тому дышать легко.
Кто не видал светил, тому зачем светила.
А воздух все плотней, душа раскалена.
Похоже, полутень сильнее полусвета.
Несутся в темноте Венера, и Луна,
И головы без тел — такие же планеты.
египет
Едва ли полностью открыты глаза домов.
Ленив, нелюбопытен город, лежит, молчит.
Египет, истинный Египет — густая ночь,
Ни откровенья, ни прикола в такой ночи.
Единым духом, махом, хором звенят ключи.
По улицам жирафа водят, по небу чад.
Еще один закат распластан, грачи летят.
Сибирской кошкою утробно урча-мурча,
Тяжелой шубой мшистой лаской пришел октябрь.
Египет, истинный и царский. Не плачь, дитя.
Родимой радости восточной ужель не петь,
Еловой новости сусальной лететь, парить.
Всё чудо осени проточной сейчас, теперь,
Осколки льда, цветы, вокзалы, календари
И где-то слышанные строчки — тебе дарить.
океан
Океан, который всегда с тобой:
Если ты смеешься — шумит прибой,
Если плачет чайка — темнеют сны,
Как темнеют песни зверей лесных
В час, когда, уставши в тугой петле,
Отделяет мир от души олень,
Как темнеет новое колесо,
Как уходит день. Как уходит всё.
А на новый лист нанесут значки,
И возникнет мир: тишина, очки,
Пресс-папье, чернильница, спаниель,
Урожай, распутица, зной, метель.
И бежать от сырости — не сбежать,
Не покинуть трудного рубежа,
Лишь почтовой радости быть одной —
Океан, который всегда с тобой…
темные окна
Темные окна — битые пиксели
Города грузного многоквартирного.
Кто тебя вынесет, кто тебя выселит
С милой Апрелевки в злые Котельники?
Кто тебя за руку, неосторожного?
Кто к тебе в гости, когда ты на выгуле?
Кто тебя выкормит талым мороженым,
Кот невозможный, неловкий, невыгодный?
Город — ты видишь? — уставлен коробками,
Словно беседа — словами напрасными.
Прыгай сюда, потихоньку карабкайся,
Скоро вечернее станут показывать.
серенада дальних холмов
Мороз такой, что воздух можно грызть.
Я жду тебя у третьего подъезда.
Из форточки второго этажа
Сибелиус рассказывает вечер —
Как будто знал он и сюжет, и место.
Собаки что-то делят в гаражах.
Прохожие, непроходные пешки,
Невольно неуклюжи и бодры.
Печальный мальчик в красном колпаке
Выходит на балкон и наблюдает
Летящий целлофановый пакет,
Что в ель с размаху бьет и опадает
Дождем хрустальным. Нет, стеклянным. Нет,
Он просто падает, на снег. И дальше
Я жду тебя. Тождественный зиме,
На вальс похожий, мой печальный мальчик
Уходит в дом. Вот-вот зажжется свет,
Но вечно продолженье темноты:
Сто раз открылась дверь, но там не ты.
Мороз такой, что я стою и плачу.
горит вода
Подойдите, дети, смотрите, горит вода,
Нынче день такой, бестолковая лабуда,
Нынче жарко очень с самого горизонта.
Горький запах в ноздри, но это не шоколад,
Это молится Иисусу Йошкар-Ола,
И от этих молений уже дымятся болота.
Подходите, дети, вставайте на самый край,
Нынче жизнь бела, как рисовая мука,
И по ней так удобно пальцем корябать знаки.
В общем, жить интересно, но устает рука.
Ищешь новых знакомых — словно берешь языка,
Признаешься в любви — словно делаешь сам бумагу.