Опубликовано в журнале Нева, номер 12, 2010
Геннадий Морозов
Геннадий Сергеевич Морозов родился в 1941 году в г. Касимове Рязанской области. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Работал в геологических экспедициях в Карелии и Якутии. Поэт, переводчик, детский писатель. Автор нескольких поэтических книг. Член СП. Живет в г. Касимове.
СЛОВО
Две тысячи восьмой от Рождества Христова…
Спаситель! Я молюсь… Ты мне доверил Слово
Животворящее… Я им делиться рад.
Оно исполнено целительною силой,
Нет для него запретов и преград.
Оно смиряет гнев, но чаще дух унылый.
О, Слово! Ты опора и порыв,
Блеснувшая вершина… И обрыв,
Спасительный поток полуденного света…
И зыбкий отзвук ливневого лета.
Едва проснусь — оно меня зовет
К земным делам… Ну, здравствуй, огород!
Поверишь ли — сегодня среди дня —
Сверкнувшей рыбкой Слово от меня
Вдруг ускользнуло… Притаилось где-то…
Но вспых его духовного огня
Не гас во мне, хоть и кончалось лето.
* * *
Памяти Юрия Кузнецова
Я помню Юру Кузнецова
Задумчивым и молодым…
Его живительное слово
Мерцало облаком над ним.
Мелькали стопки, рюмки, вилки…
А он читал стихи баском.
Опорожненные бутылки,
Теснясь, толпились под столом.
Его влекла не водка… Лира!
И был от нас он далеко…
Мысли покидала бренность мира —
И воспаряла высоко.
Самих себя мы забывали…
И зов поэзии вкусив —
Его метафоры взмывали!
Клубясь, слоился древний миф.
Струились образы, как реки…
Являли облик мудреца
Его припухнувшие веки
И нервность бледного лица.
А в цэдээловском1 бедламе
Табачный дым свивался в жгут…
И кузнецовскими словами
Объят был воздух тех минут.
Они к призывам — не взывали,
А к покаянью и мольбе.
И тайно нас не искушали,
Но были сами по себе.
В них вспыхивала светосила,
Побег из мрачной пустоты
Туда, куда душа просила,
Узрев смертельные черты
Иного мира, запределья,
Где подсознанье знать дает
О том, что кончен век безверья,
Что жаждет веровать народ.
Он знал, он знал, творец суровый,
Что счастье — ветер, слава — дым…
И поэтическое слово
Мерцало облаком над ним.
СТРОКА РУБЦОВА
Когда читаю я Рубцова,
То вижу, как родное слово
В его стихах поет и плачет…
Сквозь сосен шум в них свадьба скачет,
Позвякивают бубенцы!
И свет летит во все концы.
Во все концы Руси безбрежной,
Святой, мятежной, грешной, нежной,
Такой бедняцкой в наши дни!
Не поленись — и загляни
В строку поэта… Родникова
Строка угрюмого Рубцова,
Но вместе с тем и весела,
Воспевшая печаль села.
И пусть она совсем не зычна,
Зато пластична и лирична…
И что отрадно — иронична!
А коль у жизни на краю,
То суть ее всегда трагична —
Я в ней Россию узнаю.
* * *
Река затихает… Все мельче волна.
Не слышится рыбьего всплеска…
И душу мягчит не полей тишина —
Березовый блеск перелеска.
И в той золотой, листопадной тиши,
Под нависью хвойного бора,
Природа, сердечную боль ублажи
Прохладой родного простора.
Ведь здесь, среди наших продутых полей,
Ложков, перелесков и пашен —
Живется не то чтобы мне веселей,
Но горестный день мне не страшен.
А все потому, что в ночной тишине,
Во дни затяжного ненастья —
Не сумрачный дух пребывает во мне,
А память прощального счастья.
Да вот же оно, за туманным окном,
Завешанным тучкой залетной…
Как ветрено, зыбко, незримо оно!
Как призрачно! И — мимолетно.
* * *
Зачем тебя я соблазнял
И предлагал прилечь?
Ведь я уже заране знал:
Игра не стоит свеч.
Была собой ты хороша —
Диковинная стать!
Металась грешная душа
И обостряла страсть.
И зрел во мне утробный крик,
А мысль давала сбой…
В тот миг бледнеющий твой лик
Сиял передо мной.
Тебя хотел я силой взять!
Не так ли тени на тропе
Ложатся поперек?
Не обойти, не обогнуть,
Подумал: а на кой?
Сто раз целованную прядь
Поглаживал рукой.
Себя я сдерживал, как мог,
У роковой черты…
Мой затяжной и нервный вздрог
Гасить пыталась ты —
Улыбкой, жестом… Разговор
Хотела завести.
Меж тем как твой смятенный взор
Отрезал все пути.
Он даже подступы к тебе
Тот странный взор пресек…
Не перепрыгнуть их.
И гиблым кажется тот путь,
Когда идешь средь них.
* * *
Должно быть, больше не увижусь,
Не поцелуюсь больше с ней…
А целовался я бесстыже,
Сминая шелк ее кудрей.
И ночь мне вечностью казалась,
В которой душно было нам.
Когда дыханье прерывалось —
Я припадал к ее губам.
И я почти терял сознанье,
Предощутив небытие…
Но каждым нервным содроганьем
Я приближал к себе ее.
Меня ее томило тело
Избытком неги и тепла.
В моих объятиях слабела…
И отдавалась, как могла.
Господь! Прости нам страсти эти!
Мы дети грешные твои,
Мы заблудившиеся дети…
Хотя и знали о запрете —
Забыли! Были… в забытьи.
МАЛАЯ РОДИНА
Холмы, овраги, лес да поле…
Как благодарен я судьбе
За то, что жил у тети Поли
В ее бревенчатой избе.
И было мне сквозь стены слышно,
Как свищет яростно пурга,
Как шелестят по нашей крыше
Сухие, жесткие снега.
Синела наледь на окошках.
Клубился дым, летя в трубу…
В сенях зазябнувшая кошка
Просилась жалостно в избу.
Я открывал… Она вбегала,
За ней врывалась темнота…
Снежинка звездная мерцала
На самом кончике хвоста.
За окнами темнели елки.
Белел сугробный буерак.
И завывали глухо волки
И в Трушкин прятались овраг.
Я к теплой печке прижимался…
Мой детский страх сходил на нет,
Как только гасик зажигался,
В избе рассеивая свет.
И думалось мне вечерами,
Нет, не про волчью маету:
Как может крохотное пламя
Теснить такую темноту?!
* * *
В сосновой горнице живу,
В ней сухо и тепло.
И отражает синеву
Оконное стекло.
В необозримой синеве
Толпа лиловых туч.
А в свежескошенной траве
Таится солнца луч.
Пусть тучи, шумный дождь влача,
Несут дневную мглу,
Но отсвет желтого луча
Играет на полу.
Что мне дневная эта мгла,
Души смятенной миг,
Когда из красного угла
Взирает Божий Лик?!
Пусть гром небесный глушит слух,
Как смертная пальба,
Но просветляет скорбный дух
Молитва и мольба.
* * *
Как неустойчива погода!
Вчера был снег, а нынче дождь.
Дурной характер у природы.
Кто говорит: “Хороший!” — Ложь.
Но я, привыкший в переменам,
Спокойно их перетерплю.
Я даже женщине измену
Прощу, когда ее люблю.
Прощу за то, что не любила,
Не укоряя, не кляня,
Чтоб милосердьем осенило
И благодатию меня.
И не на день — на многи годы…
Чтоб добрым был я, а не злым
В часы осенней непогоды
Под серым небом ветровым,
Где не мелькают нынче птицы,
Крылом и клювом поводя…
Лишь легкий облак светлолицый
Дырявят капельки дождя.
И я, прищурясь, озираю
Небес и даль, и высоту,
От коих взгляд не отрываю…
Но как мне выразить — не знаю
Всю эту Божью красоту.