Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2009
Апрель
Ими честно заслужен пропахший апрелем сестерций…
И в порядке вещей, если с ритма сбивается сердце;
я люблю тебя, жизнь, даже если ты снова и снова…
Наше прошлое вряд ли потянет на статус былого;
и напрасно пером ты к чернильнице тянешься, Герцен.
Мы искали и ищем. И, значит, однажды — обрящем.
Потому как весна. А весною нельзя по-другому.
Пусть журчат наши реки, покуда не впавшие в кому,
и стучит в наши двери умение жить настоящим,
вместе с теплым дождем, и воздушным коктейлем пьянящим,
и с безродной тоскою, еще не набившей оскому.
Мы надеждой себя слишком долгие годы травили
и привыкли к манящему вкусу медового яда…
Уплывают, как дым, времена снегопада и града
в те часы, когда солнечный луч нас пронзает навылет.
На исходе привал. Лишь идущий дорогу осилит:
это лозунг для нас, для людей неособого склада.
Наши игры с тобой все никак не сверстаются в роббер,
в чем изрядная прелесть. Не время еще об итоге.
И покуда застряли в пути погребальные дроги,
бес бушует внутри и грозит переломами ребер.
Пусть растает, как тучка на небе, дождинка на небе.
Мне не хочется знать, что написано там, в эпилоге.
Пятое колесо
как Бах на дискотеке в стиле рэгги,
он был в телеге пятым колесом
для вящего спокойствия телеги.
Неслышен, незаметен, невесом…
Но если сел в ковчег — не ной в ковчеге.
Еще не господин, уже не раб,
он просто брел. О боге и о черте
не думая. Этап сменял этап.
А время в алхимической реторте
все таяло. В пути любой ухаб
взрывался в подреберье и аорте.
И ясным днем не видел он ни зги
в бесформенных клубах житейской пыли.
Он не умел молиться: “Помоги!” —
и не имел понятия о стиле.
Он, надрываясь, возвращал долги,
которые давно ему простили.
Урочный час. Приют взамен шале.
Не отделив ответы от вопросов,
все в мире знавший о добре и зле,
из рук его упал прогнивший посох.
Ничто не изменилось на земле.
Арба ползет на четырех колесах.
Саманта Смит
Сэр Андропов болеет, знаешь ли, и зачем тебе сэр Андропов?!
Вот смотри: на столе вареники; вот смотри: золотые рыбки…
На каком заграничном тренинге учат деток такой улыбке?!
Понимаешь, с тобою легче и как-то больше дышать охота…
Вечно рядом квадратноплечие, но такая у них работа.
А тебе безразличны ранги, и ты становишься первой леди
на пространстве от Новой Англии до страны, где везде медведи.
Мы простились, носами хлюпая, отделившись в другую касту…
Ну зачем же ты села, глупая, в самолет, что летел в Огасту?!
Силы тяжести, силы трения — ждите новых реинкарнаций.
Остановлены стрелки времени на досужем числе “тринадцать”.
Прапраправнуки По и Пушкина нынче ближе и так, и этак:
эфэсбэшнику с цэрэушником вместе весело на фуршетах,
в их ладонях компас и весла, и нет им равных на белом свете…
Не играйте в войнушки, взрослые; в них всегда побеждают дети.
Бостонский блюз
Восемь часов по местному. Вход в метро.
Лето висит на городе ниткой бус…
Мелочь в потертой шляпе. Плакат Монро.
Грустный хозяин шляпы играет блюз.
Мимо течет небрежный прохожий люд;
сполох чужого хохота. Инь и Ян…
Рядом. Мне надо — рядом. На пять минут
стать эпицентром сотни луизиан.
Я не гурман, но мне не к лицу фастфуд.
Мама, мне тошно; мама, мне путь открыт
только в края, где счастье сошло на ноль…
Пальцы на грифе “Фендера” ест артрит;
не потому ль гитары земная боль
полнит горячий воздух на Summer Street?!
Ты Би Би Кинг сегодня. Ты Бадди Гай.
Черная кожа. Черное пламя глаз.
Как это все же страшно — увидеть край…
Быстро темнеет в этот вечерний час.
На тебе денег, brother.
Играй.
Играй.
Полет
она остается одна совершенно одна
ей очень страшно в своей колее канве
она устала от зряшных попыток сна
ночами летает вниз достигая дна
под злые синкопы ветра в пустой листве
включает телек там пошлое бла-бла-бла
и тени глядят из каждого из угла
и трудно дышать как будто бы грудь в тисках
и думает это ж надо к чему пришла
но знает что в мире нет ни добра ни зла
всего-то кофейник тостер и боль в висках
a где-то в других вселенных гламур лямур
надежды планы и прочий подобный сюр
долой из сердца этот ненужный сор
все этo обманкa пластик и радж капур
услада еще живых и счастливых дур
ее же авто без тормоза и рессор
ей весь этот джаз какого соблазна для
ей надо лететь и знать впереди земля
а все ее слезы чушь сериальный вздор
и там в параллели просто начать с нуля
читать как впервые маркеса и золя
и чтоб никаких хирургов и медсестер
Между Кембриджем и Бостоном
мостик, птички, стар и млад…
Как бы к месту выпить по сто нам —
да законы не велят.
Мы смешались с этой гущею,
как с заваркою вода…
Улыбнитесь нам, бегущие
от инфарктов в никуда.
Между Кембриджем и Бостоном —
гладь речная, как стекло…
Как же раньше было просто нам,
как же нынче тяжело.
И не то чтобы пробоины,
и не то что белый флаг…
Просто мы с тобой устроены
чуть неправильно. Не так.
В этом сне, не нами созданном,
век проходит, словно час…
Между Кембриджем и Бостоном —
мир, счастливый и без нас.