Опубликовано в журнале Нева, номер 8, 2008
Иван Борисович Ситников — прозаик, журналист. Родился в 1972 году в г. Дивногорске Красноярского края. Публиковался в журналах “Полдень XXI века” (Санкт-Петербург), “Уральский следопыт” (Екатеринбург), “День и ночь” (Красноярск), “Искатель”, “Безымянная звезда” (Москва), “Шалтай-Болтай” (Волгоград), “Cosmopolitan” (Москва), “Я” (Нью-Йорк), “Стена” (Киев), “Супертриллер” (Москва), “Свой круг” (Монреаль). В сборниках: “Аэлита 003. Новая волна”, “Аэлита 004” (Екатеринбург), “Индиго-Фант” (Красноярск). Лауреат премии имени В. П. Астафьева (2005).
Рассказы
Коньяк, маслины, “Беломор”, или Второе желание Макарыча
Джип, недовольно урча, подпрыгивал по ухабам проселочной дороги. Водитель и два пассажира, взмокшие от жары, царящей в салоне, неторопливо пили пиво, мысленно проклиная сломавшийся кондиционер.
— Может, приоткроем окна? — в очередной раз взмолился толстый мужчина.
— Нет, Паша. Пыли наглотаться хочешь? — водитель, сам изрядно вспотевший, отхлебнул из бутылки.
Паша недовольно поерзал на месте.
— Ну, Серега, дышать ведь невозможно. Хлыст, хоть ты ему скажи.
Хлыст невозмутимо сидел на заднем сиденье и, казалось, не обращал никакого внимания на духоту и постоянное нытье толстого Паши.
— Долго еще? — впервые за поездку подал он голос.
Сергей мельком взглянул на спидометр.
— Часа полтора осталось. Как раз к нашему приезду баньку истопят и стол по-человечески накроют.
За окнами мелькали пожелтевшие поля, по которым извилистой змеей ползла дорога.
— А может, того… искупнемся? Здесь озеро или речка есть? — Паша с надеждой посмотрел на водителя.
— А как же, озерцо неподалеку имеется. Можно и искупнуться, — Сергей резко вывернул руль, объезжая яму. — Хлыст, ты не против?
— Давай, — Хлыст вытер выступившие на лбу капли пота мятым сырым платком.
Джип, раздраженно пыхтя, свернул с проселочной дороги на поле и, подминая пожухлую траву, выехал на пригорок, за которым начинался спуск к озеру.
— Хорошо-то как! — Паша стоял возле открытой дверцы автомобиля. Подставив огромный живот свежему ветерку, он блаженно улыбнулся. Сергей и Хлыст, подобно юным сорванцам, плескались в озере. С умилением, посмотрев на друзей, Паша открыл багажник и вытащил ящик пива. Позвякивая бутылками, поставил его на траву и уселся рядом. Минут через десять Сергей, а следом за ним и Хлыст, повизгивая от возбуждения, подбежали к машине.
— Нафупались? — спросил Паша, сдирая зубами с соленого окунька шкуру.
— Угу… — Сергей накинул на плечи махровое полотенце.
Хлыст же остался в одних плавках, выставив, словно напоказ, свое мускулистое тело, покрытое паутиной наколок.
— Фы у нас как фтена для граффити, — с набитым ртом пошутил Паша.
— Посиди с мое, — огрызнулся Хлыст.
Солнце уже начало склоняться к горизонту, но припекало так же нещадно, как и в полдень.
— А может, устроим здесь привал, хотя бы на часик? — с надеждой спросил друзей Паша. — Банька от нас все равно никуда не убежит.
Сергей прихлопнул севшего на плечо слепня.
— Да я не против, — зевнул он, — так ведь разморит нас на солнышке. Вам-то что! А мне рулить еще.
Паша лениво поскреб пятерной волосатое пузо.
— Не бойся, доедем. Так ведь, Хлыст?
Хлыст неторопливо полез в салон. Через пару минут компания непринужденно разливала по пластиковым стаканчикам коньяк. Всевозможную закуску вывалили прямо на берегу.
— Будем, — крякнул Паша, опрокинув очередной стаканчик. Он вытер рукой мокрые губы и потянулся за сигаретой.
— О, — его мутный взгляд остановился на невесть откуда появившемся незнакомце, — иди сюда, отец.
Метрах в двадцати от троицы, в тени густого кустарника сидел пожилой мужчина. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, а то и все семьдесят. Старенькая выцветшая рубашка разошлась по шву на плече, а на ногах мешком висели мятые хлопчатобумажные брюки.
— Иди к нам, — не унимался Павел.
— Давай, селянин, смелее, — поддержал друга Сергей, — подходи, нальем.
Старик неторопливо поднялся и вразвалочку направился к изрядно поддатой троице. Усевшись рядом, он взял протянутый стакан коньяка. Осмотрел его со всех сторон, будто какую реликвию, и только после этого выпил.
— Иван Макарыч, — представился он.
Паша ухмыльнулся.
— Рассказывай, Макарыч, чего здесь высиживаешь?
Дед иронично взглянул на Павла.
— Рассказать нетрудно. Но ведь все равно не поверишь.
Паша переглянулся с пьяными друзьями. Затем налил еще один полный стакан и протянул его гостю.
— Давай. Выпей и рассказывай.
Иван Макарыч вновь осушил стакан и потянулся к банке с оливками. Повертев одну оливку в мозолистой руке, он раздавил ее пальцами и полез в карман за “Беломором”.
— Вы про русалок когда-нибудь слышали? — спросил он, прикуривая папиросу.
— Было дело, — за всех ответил Паша.
— Так вот, живет в этом озере одна русалочка. Со дня на день должна появиться. Ее и жду. — Старик закурил папиросу и закашлялся.
Наступило минутное оцепенение. Паша задумчиво почесал бритый затылок, Сергей застыл с коньяком в руках, и даже Хлыст, безмятежно лежавший с закрытыми глазами, повернул голову.
— Слушай, отец, а ты с головой дружишь? — с сомнением взглянул на чудака Павел. — Может, тебе больше не наливать?
— Плесни, — старик протянул стакан, — а то продолжения не будет.
— Налей ему, — сказал Хлыст, — пусть рассказывает.
— Все произошло две недели назад, — начал Иван Макарыч. — С вечера поставил сеть, думал, что стоящее попадется. Плыву, значит, на лодке обратно к берегу. Как вдруг брызги во все стороны, всплеск такой громкий, будто дельфин попался. А откуда у нас дельфины? Рыба-то у нас мелкая, разве что щучка какая попадет. Удивился я, взял багор, чтобы рыбину оглушить. А из воды женское личико показалось. Я сначала чуть в портки не наложил. Показалось, что утопленница всплыла. А это русалка оказалась. — Громкий хохот прервал его рассказ. Оглушительно ржал Павел, рядом катаясь по траве, заливисто смеялся Сергей, даже невозмутимый Хлыст и тот поперхнулся пивом. Иван Макарыч дождался, пока троица успокоится.
— Запуталась в моих сетях. Я, понятное дело, вытащил ее на берег. А она даже не сопротивляется. Смотрит на меня своими глазищами и молчит. А красавица такая, что описать фантазии не хватит. Глаза, словно два блюдца огромных, янтарем отсвечивают и прямо манят к себе. Губки, сказал бы, как кораллы, да не видел я их, кораллов этих, не довелось. Но то, что они оказались пухленькими и очень соблазнительными, можете мне поверить. — Он сплюнул попавший на язык табак и оглянулся на озеро.
— Продолжай, не отвлекайся, — Паша открыл вторую бутылку.
— Ну, так вот… Сижу я, смотрю на нее, а сам будто язык проглотил. Первый раз русалку вижу. Я-то язык проглотил, а она, напротив, высунула из своего ротика язычок и давай им по губкам водить, а сама глаз с меня не сводит. Потом хвать за руки. Я чуть деру не дал с перепугу. Но потом чувствую под руками что-то мягкое и горячее. А она ладошки мои к своим грудям прижала и ждет чего-то. А что от меня ждать-то? Я уж своей бабке ничего, кроме пойманной рыбы, дать не могу. Но тут чувствую: желание появляется. Будто годков двадцать скинул. Глаза вниз опустить не смею, стесняюсь, а на нее смотреть тоже не совсем удобно.
— А какие груди-то у нее? Разглядел? — давясь от смеха, спросил Сергей.
— Не перебивай. — Иван Макарыч выпил, — Конечно, разглядел. Огромные, как раньше говорили, арбузные груди. Белые, нежные, с тоненькими прожилками вен. И сосочки маленькие, твердые. Я, как только их потрогал, сразу про бабку свою забыл напрочь. А мысль в голове только одна вертится: как же она с таким бюстом огромным плавает? — Он на секунду замолчал.— Плесни-ка мне еще, разволновался я что-то. — Дед помолчал. Снова посмотрел на озеро и, вздохнув, продолжил: — И как только я ее сосочки начал руками мять, то есть ласкать, она как завизжит. Хвать меня за шею, свои уста к моим губищам потрескавшимся прижала и язычок мне прям до самого нёба засунула. А я к такому обхождению непривычный, мы с бабкой завсегда со сжатыми губами целуемся. Чуть не задохнулся. Но приятно было, слов нет.
— Ну, отец, ты даешь, — вытирая выступившие на глазах слезы, выдавил из себя Павел. — Значит, понравилось с русалкой целоваться?
Иван Макарыч обвел мутным взглядом парней.
— Понравиться-то оно, конечно, понравилось. Но вот рыбой от нее разило сильно. Она же чем питается? Рыбой сырой. Хорошо, у меня в тот день насморк приключился. Так что терпимо вышло. Нацеловались, значит, оторвался я от нее, чтобы дух перевести, и разглядываю. А у нее фигурка что надо. У моей бабки такой отродясь не было, даже до замужества. Талия узкая, пупок просто как пуговка. Я еще тогда удивился, откуда у русалок пупок берется. В общем, обхватил я ее за талию, прижал к себе и давай поцелуями осыпать. А кожа у нее чистый шелк, только мокрая. Она стонет, всем телом ко мне прижимается, шею покусывает. Кстати, и шея тогда у меня чистая была. Я в баню накануне сходил, как чувствовал. Прижалась она снова ко мне своими грудями арбузными да давай тереться и стонать, а сосочки твердые стали, как камень, и горячие. Возбудился я тогда окончательно. Есть, думаю, еще порох в пороховницах, не совсем отсырел. Скидываю штаны, ну, думаю, натешусь сейчас вдоволь. — Иван Макарыч внезапно замолчал на полуслове. Насыпал в ладонь горсть маслин и начал методично их пережевывать.
— И что? Как она? Макарыч, не томи, — Хлыст тормошил деда за плечо.
— Не знаю, — вздохнул старик, — не вышло ничего.
— Как не вышло?! — в один голос воскликнули Павел с Сергеем.
Иван Макарыч выпил и хитро прищурился.
— Хвост у нее там! Как я только не искал. Даже фонариком светил. Все есть: глаза, губки, грудь, а ниже пупка хвост рыбий. Вот такая незадача вышла. А пока я к бабке бежал, чтобы долг супружеский отдать, покуда проценты не набежали, желание все и кончилось.
Вдоволь посмеявшись, приятели вновь обступили деда.
— Так зачем тогда ждешь ее? — спросил Хлыст.
— Дело у меня к ней важное, — старик прищурился, — миллион хочу. Мы ведь когда прощались — разговорились. Она обещала три моих желания выполнить.
Павел ухмыльнулся и засунул в рот только что очищенную креветку.
— Дед, такого не бывает. Три желания в детских сказках обычно исполняют.
Иван Макарыч презрительно высморкался и снисходительно глянул на парня.
— Хочешь верь, хочешь нет, а две моих просьбы она уже выполнила. Правда, глупые вещи я пожелал, но сейчас уже не исправишь. А теперь вот собираюсь денег много попросить. — Иван Макарыч неуверенно поднялся и, пошатываясь, поплелся к своему кусту. На полпути остановился, потоптался на месте.— Сначала я попросил ящик водки. Второе желание говорить не буду, незачем вам его знать, а третье решил за ночь придумать. Пришел утром миллион требовать, глядь, а здесь браконьер залетный рыбу динамитом глушит.—Старик погрустнел и, громко засопев, полез за очередной папиросой.— Контузило мою русалку. Ничего теперь не слышит. Выплывет из глубины, я ей талдычу про деньги, а она только руками разводит да в уши пальцами тычет. Теперь сижу здесь целыми днями и жду, когда у нее слух восстановится.
Сергей понимающе похлопал деда по плечу и протянул ему стакан.
— Выпей, отец, не расстраивайся так. И скажи нам все-таки, какое второе желание тебе русалка исполнила?
Дед помялся и, лукаво улыбнувшись, оглядел новых знакомых.
— Я ее попросил, — он перешел на шепот, — чтобы все, кто приезжает на это озеро, меня коньяком поили.
НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ, ПРОИЗОШЕДШАЯ
В СЕЛЕ ОДУВАНЧИКОВО СМОЛЕНСКОГО УЕЗДА
Сергей Петрович Ошмёткин потер руки, неторопливо отрезал большой ломоть хлеба и обильно намазал его сливочным маслом.
— А где у нас колбаска… — счастливо промурлыкал он, осматривая щедро сервированный стол. Рябчики, запеченные в тесте, жареная картошечка с грибами, дымящаяся кастрюля с борщом, селедочка под шубой, некое блюдо a1 la France из заморских продуктов, названия которых Сергей Петрович запомнить так и не смог, — все это стояло на накрытом столе и ждало своего часа. У Сергея Петровича в животе заурчало. Опасливо косясь на дверь, он неуверенно придвинулся к аппетитным яствам.
— Куда это ты?! — Визгливый крик заставил его отдернуть руку. — Подожди, когда гости придут, бочка ты ненасытная!
В дверях показалась ненаглядная супруга Клавдия Васильевна.
— Мусик, — залепетал Сергей Петрович, — я только колбаску хотел взять. Всего один кусочек, на бутерброд.
Сергей Петрович заискивающе посмотрел в глаза жены и на мгновение стал похож на этакого толстобрюхого котяру, застуканного хозяевами возле открытой банки со сметаной.
— Когда ж ты только наешься! — в сердцах бросила супруга. — Колбасу на кухне Дарья режет, иди и возьми, если совсем невтерпеж.
Сергей Петрович подобострастно закивал и, протиснувшись бочком между супругой и дверным косяком, заспешил на кухню. Подальше от гнева своей второй половины и поближе к любимому лакомству.
День сегодня выдался на славу: теплый, солнечный и на удивление приятный. Сергей Петрович уже успел прогуляться по единственной улочке села, перекреститься на златоглавую церковь, стоящую на горке, и полюбоваться на молодых длинноногих деревенских девок. Поэтому нагоняй, полученный от супруги, нисколько не испортил его благодушного настроения. С помощью кухарки Дарьи он наконец соорудил себе бутерброд и вышел на террасу.
— Красотища, — протянул он, усевшись в плетеное кресло. — А мы всё в столицы рвемся. Санкт-Петербург нам подавай! А ведь здесь настоящая жизнь! Здесь народ, пашни, луга, дух русский! И девки опять же.
Сергей Петрович блаженно улыбнулся, подставляя сливовые щеки ласково светящему солнцу.
В кустах зашуршало. Через секунду на тропинке перед террасой появился управляющий. Он стоял, задумчиво теребя в руках потрепанный картуз, явно не решаясь отвлечь хозяина от благостных размышлений. Наконец он негромко кашлянул в кулак.
Сергей Петрович, чуть скосив в сторону глаза, посмотрел на управляющего.
— А, Семен, это ты… Что хотел?
— Сергей Петрович, тут к вам намедни помещик Бандурин заезжал. Как раз когда вы с семейством на праздник к губернатору ездили. Передай, говорит, барину, что долг отдавать пора. — Управляющий причмокнул губами, вздохнул и продолжил: — Грозится он, Сергей Петрович, по суду с вас взыскать. С просентами…
— С процентами, балда. — Сергей Петрович поднялся. Благодушное настроение куда-то улетучилось. Всем видом давая понять, что разговор закончен, хозяин усадьбы направился было к двери, но управляющий уходить не торопился.
— Еще, барин, он сказал, что может подождать с долгом.
Сергей Петрович замедлил шаг и повернул голову к Семену.
— Если вы с ним в шашки снова играть будете, — наконец закончил управляющий.
Сергей Петрович слыл большим любителем шашек. В списке главных утех и развлечений, кои видел местный помещик в скучной деревенской жизни, шашки занимали четвертое место после вкусной еды, забористой наливочки и тисканья по темным углам дворовых девок, конечно же, втайне от драгоценной супруги. Одна беда — играть в сию замечательную игру в селе Одуванчикове было не с кем.
“Пятьсот душ, и сыграть не с кем”, — часто сокрушался Сергей Петрович, в одиночестве передвигая шашки по потертой доске. Помещик Бандурин, которому Сергей Петрович задолжал кругленькую сумму за парочку породистых рысаков орловской породы, также любил сыграть партейку. Но соперник он был никудышный. Мало того, что постоянно проигрывал, так еще после проигрыша норовил устроить скандал. Типичный гоголевский Ноздрев. Сергей Петрович один раз так ему и сказал:
— Да вы, батенька, никак Ноздрев! А вовсе никакой не Бандурин.
На что тот здорово обиделся. Книжек он не читал и о Николае Васильевиче, не говоря уже о его произведениях, имел весьма смутное представление.
С тех пор между друзьями и произошел разлад. Как черная кошка пробежала…
— Сергей Петрович, пора к столу, — размышления хозяина прервала появившаяся из столовой Дарья.
— Иду, — угрюмо пробормотал Сергей Петрович и почувствовал, как в животе снова призывно заурчало.
В столовой уже все было готово к приходу гостей. Клавдия Васильевна, румяная и необъятная, выглядывала в окно, высматривая в дорожной пыли приближающуюся кибитку.
— Никак, Свиридовы пожаловали, — желчно произнесла она. — Всегда без приглашения приезжают.
Сергей Петрович подошел к супруге и посмотрел через ее плечо.
— Точно, Свиридовы. Бес бы их побрал. Сами-то никогда к себе не пригласят.
Клавдия Васильевна только презрительно дернулась.
— Да они нищие как мыши церковные, одна деревенька на полста душ, а все туда же. В высшее общество метят.
Через несколько минут в дверях появилась чета Свиридовых.
— Андрей Мироныч, Мария Павловна, как мы рады вас видеть! — всплеснула руками радушная хозяйка. — Проходите, присаживайтесь, у Сергея Петровича сегодня юбилей.
— Да, да, — худощавый, как жердь, Андрей Мироныч неловко раскланялся, поцеловал ручку хозяйке и прошел к столу. Следом за ним проследовала и Мария Павловна, такая же долговязая и нескладная.
— А мы все думаем, приедете вы или нет. Я с утра Сергея Петровича спрашивала: как думаешь, приедут сегодня Свиридовы? Уж не забыли ли они про твой день рождения? А он и отвечает: да что ты, матушка, разве могут они меня так обидеть. Не приехать засвидетельствовать, так сказать, свое почтение…
Вслед за Свиридовыми приехали Кукушкины и Лопухины, затем появился почтмейстер, последним заявился лопоухий студент Колька. Протянув хозяевам записку от их сына, студента, с просьбой оказать приятелю радушный прием, он невнятно буркнул поздравления и юркнул за стол.
* * *
К вечеру гости разъехались. Ночевать остались лишь Свиридовы и студент Колька, который вообще собрался гостить не меньше недели. Уставший Сергей Петрович, убедившись, что гости угомонились и жена улеглась почивать, вышел на террасу. В одной руке он сжимал графинчик с наливкой, а другой придерживал полы халата. На улице оказалось на удивление прохладно, и Сергей Петрович зябко поежился, усевшись в любимое плетеное кресло. Потом протер рукавом запыленный стакан, улыбнулся и плеснул в него янтарную жидкость.
— Какая луна красивая, — голос юноши раздался над самым ухом.
Сергей Петрович от неожиданности даже поперхнулся наливкой.
— Ты что не спишь? — вытирая слезы и откашливаясь, спросил хозяин.
Колька только пожал плечами.
— Не спится. — Он потянулся к лежащим на столике пахитосам. — Можно?
— А не рановато ли? — буркнул хозяин. — Мое чудо, поди, тоже курит?
— Ну что вы, Сергей Петрович, ваш сын в рот эту гадость не берет. А я вот что хотел спросить… — Студент замолчал, собираясь с духом.— А правда, что в позапрошлом месяце здесь неподалеку что-то с неба упало? Или все это вранье?
— Ну, почему же? Было дело. Я сам не видел, в отъезде был. Но люди рассказывали, будто ночью шар огненный пролетел и прямехонько в лес грохнулся. Аккурат в самую чащобу. Верст тридцать отсюда будет. Поутру мужики с вилами да рогатинами смотреть пошли. Рассказывают, что металлический шар видели, огромный, с наш дом размером. Ну, а потом когда из уезда власти приехали, то уже ничего на том месте не нашли. Осталась только трава обгоревшая…
Сергей Петрович задумался, пожевал ус и бросил косой взгляд на Кольку.
— А ты, случаем, в шашки не играешь? — спросил он.
— Играю, конечно. Дело-то нехитрое.
— Ну, не скажи, — встрепенулся Сергей Петрович, — тут ум нужен и смекалка. Я тебе, Коля так скажу: шашки — это самая мудрейшая игра.
— А шахматы? — спросил студент.
— Шахматы — тьфу, пшик. Придумали черт знает что. Там и в правилах-то не разберешься! А все для чего? Не знаешь, а я тебе скажу. Чтобы головы умным людям забивать. А в шашках все просто и одновременно сложно, как в жизни нашей.— Сергей Петрович приподнялся и ткнул кулаком в бок студента.— В гостиной под буфетом стоят. Тащи сюда, да только потихоньку, чтобы Клавдия Васильевна, чего доброго, не проснулась.
Коля послушно отправился за шашками. Оставшись один, Сергей Петрович плеснул в стакан наливочки ровнехонько на три пальца, одним махом влил ее в себя и шумно крякнул. Звенели цикады, ветер шуршал листьями кустов, где-то в саду раздраженно кто-то фыркнул, по всей видимости, еж, занимающийся неотложными ночными делами. Сергей Петрович вдруг почувствовал себя неуютно. Ему почудилось, будто кто-то пристально на него смотрит. Он обернулся вокруг, привстал и заглянул вниз за перила. Никого. Успокоившись, он случайно глянул в сторону темного окна, выходящего на террасу из холла. И чуть не подпрыгнул от неожиданности. Кто-то отпрянул от окна, только тонкая тюлевая занавеска закачалась. Сергей Петрович не успел даже приблизительно рассмотреть, кто это был. Однако долго размышлять ему не пришлось, в дверях появился Колька с зажатой под мышкой доской и коробкой с шашками. Сергей Петрович забыл про все на свете. Потирая от возбуждения руки, он поспешил навстречу Николаю и буквально выхватил у него доску. Дрожащими руками расставив на черных клеточках неказистые, выточенные из дерева шашки, он, закусив губу, сделал первый ход. Николай не раздумывая ответил.
— А мы вот так! — процедил сквозь зубы Сергей Петрович и двинул еще одну шашку.
Николай на секунду призадумался.
— Ага, вот видишь! Не все так просто! — Сергей Петрович возбужденно подпрыгивал в кресле. — Скажу по секрету, это дебют называется — кол! Я в одной книжке прочитал.
Николай ничего не ответил, только почесал затылок и двинул вперед черную шашку. При этом его длинный палец с обгрызенным ногтем и длинными заусенцами заметно дрожал.
— Ну, теперь ты точно проиграл, — Сергей Петрович победоносно улыбнулся. В этот момент раздался скрип половиц, и Сергей Петрович, повернув голову к двери, заметил, как в проеме мелькнула чья-то тень. И сразу исчезла. Сергей Петрович потер пальцами глаза, бросил взгляд на графин с наливкой, буркнул что-то себе под нос и снова весь ушел в игру.
* * *
Начальнику космической разведки
Мною, агентом внедрения № 792, совершена посадка на планету Земля с целью сбора информации о возможности колонизации планеты и использования ее ресурсов в наших целях. Из-за технических проблем разведывательный корабль не смог совершить посадку в столице какого-либо земного государства. Сейчас нахожусь в небольшом населенном пункте Одуванчиково. Из-за поломки преобразующего скафандра вынужден находиться в радиусе не более ста земных километров от спрятанного катера. На бо2льшем расстоянии не удается удерживать внешний вид землян. Принятый мной облик землянина позволил внедриться в жилище одного из представителей высшей дворянской касты планеты. Веду наблюдение. За другими землянами, находящимися в поле моей досягаемости, следить не вижу смысла, поскольку они являются собственностью высшей касты и занимаются лишь физическим трудом. Из-за проблем с передатчиком всю информацию шлю световыми волнами, для расшифровки которых у землян еще нет технологии.
* * *
Проснулся Сергей Петрович в отличном расположении духа. От души потянулся, да так, что все кости весело затрещали. Повернувшись на бок, он уткнулся носом в массивную спину разлюбезной супруги Клавдии Васильевны.
— Мусик… — он игриво пихнул жену в бок пальцем.
Супруга заворочалась и натянула одеяло до подбородка, но Сергей Петрович не унимался. Он обхватил обеими руками жену за место, где еще лет десять назад у нее была талия, и крепко прижал к себе. К сожалению, настроение лучшей половины оказалось не такое благодушное, и уже через секунду Сергей Петрович охнул, получив чувствительный удар локтем в бок. Обиженно поджав губы, он сполз с кровати и едва не упал, запутавшись в ночной рубашке. Настроение Сергея Петровича медленно, но неуклонно начало портиться. Накинув халат, он вышел из спальни и почти сразу же наткнулся на Дарью, суетливо спешившую по домашним делам. Схватив девушку за руку, он притянул ее к себе.
— Здравствуй, Дашенька, — хриплым голосом проворковал Сергей Петрович и прижал девушку к стене.
На звук пощечины выглянул даже помещик Свиридов, ночевавший в соседней гостевой комнате. Уставившись заспанными глазами на ярко-пунцовую щеку Сергея Петровича, он понимающе улыбнулся и вновь скрылся в комнате.
— Пустите, — девушка вырвалась из объятий вмиг потерявшего к ней интерес хозяина и, окинув его презрительным взглядом, юркнула на лестницу. Кряхтя и охая, Сергей Петрович направился в гостиную. Уселся за стол и, потирая горящую огнем щеку, рявкнул:
— Дарья! Неси завтрак!
С кухни послышался звон кастрюль и тарелок.
— Давай быстрее, — не унимался хозяин.
— Так гости же еще не встали, — донесся голос Дарьи, — и Клавдия Васильевна тоже спит.
Сергей Петрович начал закипать. Нижняя губа затряслась, усы, до этого смирно свисавшие, встали торчком. Он что есть мочи ударил кулаком по столу.
— Ты мне еще пререкаться будешь! — завопил он, свирепо вращая глазами.
В этот момент в дверях показался управляющий. Зажав в руках картуз, он, по своему обыкновению, топтался на месте и молчал.
— Ну? А тебе что? — Сергей Петрович был явно рад, что можно излить гнев на кого-то еще. — Ты-то что шляешься по утрам, бездельник? Кто тебя звал?
Управляющий виновато вздохнул и, набравшись храбрости, наконец заговорил:
— Тут, барин, вот какое дело… Бандурин к вам приехал, Пал Саныч. Иди, говорит, поднимай барина.
Управляющий хотел еще что-то добавить, но тут в прихожей хлопнула дверь, и послышался громкий бас помещика Бандурина:
— Что-то ты развоевался, Сергей Петрович! Всю дворню загонял. Я даже с улицы услышал, как ты тут разнос устраиваешь.
— А, Павел Александрович, заходи, заходи, дорогой. — Хозяин поднялся из-за стола и пошел навстречу гостю. — Я тут пошумел маленько, совсем в этом доме все от рук отбились.
Он смущенно улыбнулся и тут же начал суетливо усаживать гостя за темный, орехового дерева, журнальный столик. Затем достал коробку с шашками и торжественно протянул ее Бандурину.
— Сыграем, Павел Александрович? Давно мы с тобой не сражались.
Бандурин улыбнулся.
— Давно не брал я шашек в руки.
Пока гость расставлял по доске шашки, Сергей Петрович выскользнул из комнаты и заглянул на кухню.
— Дарья, кофе хотя бы принеси, перед гостем неудобно.
* * *
Начальнику тайной канцелярии
Ваше Превосходительство, по Вашему предписанию прибыл инкогнито в дом помещика Сергея Петровича Ошмёткина, дабы выяснить природу странного светового луча, периодически в ночное время поднимающегося вертикально в небо из усадьбы вышеупомянутого помещика.
Секретный агент Н.Толстой
* * *
Утро следующего дня выдалось пасмурным. Ночью прошел ливень, обильно смочив землю. По зареванным оконным стеклам сиротливо скатывались последние капли ночного дождя. Сергей Петрович не выспался, у него жутко болела голова, а в висках назойливо грохотали молоточки. Но самое главное — он был ошарашен ночным происшествием, о котором никому не хотел говорить. Около часа ночи он ворочался в кровати и никак не мог заснуть. В ход пошло все — и счет до ста, и бесплодные попытки отогнать подальше все мысли, и подушка, водруженная на голову. Сергей Петрович уже почти добился своего, как вдруг из коридора, со стороны лестницы, послышался скрип половиц. Осторожно, стараясь не разбудить супругу, он поднялся с кровати и выглянул из комнаты. В полумраке коридора мелькнула какая-то тень, а уже через несколько секунд раздался приглушенный хлопок. Сергей Петрович зажег свечу и на цыпочках спустился по лестнице. Затем подошел к входной двери. Она оказалась открыта. Сергей Петрович выглянул на улицу, прищурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за густой пеленой дождя, но тщетно. Вернувшись в спальню, он закрыл глаза, но секундой позже яркая вспышка заставила его вскочить с кровати. За окном, переливаясь всеми цветами радуги, поднимался огромный шар. Медленно и неторопливо шар проплыл перед взглядом изумленного Сергея Петровича, на мгновение застыл на месте и наконец с неимоверной скоростью унесся в затянутое тучами небо.
Первой мыслью пораженного Сергея Петровича было тотчас разбудить супругу и поднять на уши весь дом. Однако, немного поразмыслив и справедливо рассудив, что ему никто не поверит, он просто лег спать. Всю ночь Сергей Петрович проворочался с бока на бок и утром встал злой, раздраженный и испуганный.
* * *
Начальнику космической разведки
от агента внедрения № 792
Произведенная разведка на планете Земля показала: технологический уровень развития землян низкий, социальное устройство общества характерно для слаборазвитых форм разумной жизни, планета чрезвычайно богата полезными ископаемыми и биологическими формами. Колонизация планеты крайне желательна. Однако меня поразила некая форма использования своего мозга человеческими существами. Все свободное время представители высшей касты, которых мне довелось наблюдать, занимались странным делом: “играли в шашки”. Что такое “игра”, объяснить с помощью доступных мне понятий не могу. Тем более затрудняюсь пояснить, что такое шашки. На вид это обычные кругляшки черного и белого цветов, которые двигаются по странной, испещренной квадратами доске. Странно, что это непонятное и абсолютно бесполезное времяпрепровождение оказывает на землян такое возбуждающее действие. Возможно, это связано с неизвестными возможностями их психики, которые могут таить опасность для нашей расы. Поэтому я принял решение выкрасть шашки с планеты и вернуться на разведывательную станцию с целью всестороннего их изучения и влияния “игры” на психику других разумных существ.
* * *
Сергей Петрович рвал и метал. Мало того, что куда-то запропастилась Дарья и все домашние, включая гостей, сидели голодом, так еще кто-то стащил у него самое ценное — любимые шашки. Он собрал всех в комнате и, ругаясь последними словами, стучал кулаком по столу, периодически хватаясь за сердце.
К шуму, доносившемуся из барского дома, прислушивалась почти вся деревня. Некоторые из мужиков, похрабрее и побойчее, норовили заглянуть в распахнутые окна, рискуя при этом быть застигнутыми на месте преступления разъяренным барином и, как минимум, быть выпоротыми. Все это продолжалось до тех пор, пока управляющий, испуганный нечеловеческими криками, доносившимися из хозяйского дома, не дунул за полицией.
* * *
— Сергей Петрович Ошмёткин, вы обвиняетесь в убийстве и сокрытии трупа вашей кухарки Дарьи Анисимовой. В избиении секретного агента тайной канцелярии его императорского величества Николая Толстого, а также в странных световых опытах, которые проводили на своей усадьбе, не имея на то соответствующего разрешения властей.
Сергей Петрович, сгорбившись, сидел на стуле и с ужасом слушал слова судебного дознавателя. Каждая фраза эхом отдавалась в голове и заставляла сильнее прижиматься к неудобной спинке стула.
— Что вы можете на это ответить? — худой, как оглобля, дознаватель ходил вокруг сникшего помещика.
— Про Дарью я ничего не знаю, — наконец пролепетал он. — Сбежала, наверное, с любовником. Про световые опыты мне тоже ничего не известно.— Губы Сергея Петровича затряслись, глаз задергался.— А про секретного агента вообще впервые слышу, — шепотом добавил он.
Дознаватель остановился напротив Ошмёткина.
— Впервые, говорите? Ну, как же… — он подошел к столу и зашелестел листами бумаги. — Вот показания нашего агента Николая Толстого: “И тогда помещик Ошмёткин Сергей Петрович схватил меня за волосы и приложил лицом об косяк с криком: └Признавайся, паскуда, куда дел шашки?“ А потом, зажав мою голову между колен, охаживал ремнем по спине и по другим частям тела, приговаривая: └Я из тебя, бестолочь, всю дурь выбью!“”
— Ну-с, — в голосе дознавателя прорезался металл, — что вы на это скажете?
Сергей Петрович понуро опустил голову. Ему почему-то вспомнились любимые шашки, пропавшие невесть куда, ядреные босоногие девки, дражайшая супруга Клавдия Васильевна и странный огненный шар, взмывший в ночное небо как раз накануне ареста…