Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2008
Владимир Вадимович Жуков родился в 1955 году в Харькове. Прозаик, эссеист. Окончил исторический факультет МОПИ им. Н. К. Крупской и аспирантуру АПН СССР. Публикуется в газетах «Культура», «Литературная газета», «Московский комсомолец», журналах «Дружба народов», «Нева», «Новый мир», «Огонек», «Октябрь», «Полдень XXI век», «Юность». Постоянный автор малой прозы ряда изданий Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Ка-нады, США. Автор книги «Как стать писателем за 60 минут… и даже меньше» (2007). Живет в -Москве.
Писатель и его век-торгаш
Печатай скорее, не ради славы прошу. А ради Мамона [1].
А. С. Пушкин
П. Е. Вяземскому
о «Бахчисарайском фонтане»
Изрядно удивил список-2007 из пятидесяти отечественных знаменитостей с годовым доходом в $1 млн и более, обнародованный российской версией американского журнала «Форбс». Из топ-писателей до него дотянули лишь Борис Акунин и Дарья Донцова, разделившие соответственно 32–33-е ($1,7 млн) и 34–37-е ($1,6 млн) места. Для имен, которые кормят целые издательства, цифры, согласитесь, смехотворны…
Еще один новомодный литератор, по имени Константин Боровой, тем временем выпустил новую книгу — о московских жрицах любви. Самая дешевая из тех, с которой ему довелось общаться, была, с его слов, из подмосковных Химок и просила она за свои услуги всего триста рублей. Но когда он поинтересовался, не кажется ли ей, что это уже самое дно, она презрительно скривилась: дно — это когда за десять рублей. Именно столько берут ее «коллеги» из Киева, что стоят при выезде на Полтаву. При том, что не всегда с ними рассчитываются деньгами, чаще — продуктами.
На вопрос, считает ли он своих героинь жертвами обстоятельств, автор заметил, что нет, не считает, ибо выбор у них остается всегда.
Я вспомнил об этом, перечитывая отчет о прошлогодней встрече Президента России с молодыми писателями в Но-во-Огареве. Надежды отечественной литературы, имевшие, по словам репортера, «жалкий вид» (имелся в виду чисто внешний), настойчиво допытывались у главы государства: «Ну как молодым выйти в -тираж?»
«В тираж, да не в тот», — словно отвечая возникшим у меня ассоциациям, задумчиво произнес президент…
«Повесть моя хорошая, но хочется все время есть…»
— Напечатали рассказ? — Напечатали. — Деньги получил? — Получил. — Хорошие? — Хорошие. Но мало. Из Довлатова |
Чаще других писателю задают два вопроса. Второй, публичный, звучит так: а вот то, о чем вы пишете, — это все правда было? Ну а первый… Вы уже догадались.
Взаимоотношения литераторов с мамоной складывались в разные периоды нашей истории по-разному. И если Маяковскому как-то даже пришлось бить чечетку, дабы вынудить редактора одного из столичных журналов выплатить причитающийся ему гонорар[2], то Пушкин в свой «век-торгаш» мог получить за тот же «Бахчисарайский фонтан» аж три тыщи целковых, что составляло ни много ни мало — полтора годовых генеральских жалованья[3]. А, скажем, автор «Бесов» жаловался жене, что Льву Толстому, который в литературном заработке вовсе не нуждался, за «Анну Каренину» в журнале с готовностью заплатили по пятьсот рублей с листа, а ему, Достоевскому, двести пятьдесят дали с неохотой. И добавлял, что, мол, «уж слишком меня низко ценят, оттого что работой живу»[4].
А насколько выгодно писателю «жить работой» в сегодняшней России? Судите сами: обычно автор получает от 6 до 12% от оптовой цены изданного тиража книги: начинающий — 6–8%, именитый — 10–12%. В абсолютных цифрах выходит $0,1–0,2 за экземпляр. Таким образом, если книга разойдется тиражом 150 тыс. экз. (как, допустим, у детективщицы Татьяны Устиновой), автор может заработать $15–30 тысяч. Если писать по книжке в квартал, за год набежит тысяч 60–120[5].
Но таких счастливчиков, понятно, единицы. Когда на выборах в Госдуму Виктор Шендерович вместо 4,5 тыс. голосов москвичей в свою поддержку предпочел внести залог в миллион рублей, оппоненты возмутились: откуда, мол, такие деньжищи? «Миллионер» якобы сослался на большие гонорары. На что недоверчивая «Лит. Россия» заметила, что прозаики—реалисты с именем — и те за свои романы получают от одной до трех тысяч долларов.
«Может ли прожить на литературные заработки писатель └некоммерческого“ жанра? — переспрашивает NN, упоминаемый едва ли не в каждом втором критическом обзоре как восходящая звезда └серьезной“ российской прозы. — Судите сами: за книжку в твердом переплете, которая писалась несколько лет и вышла в одном из самых └брендовых“ издательств, я получил 300 долларов. На жизнь зарабатываю тем, что готовлю телепередачи, написал сценарий телесериала… Благо за серию сценарист получает сейчас порядка двух с лишним тысяч долларов. Впрочем, здесь нет установившихся тарифов — ты называешь продюсеру свою цифру, и он либо соглашается с тобой, либо нет…»[6]
Ощутимый доход могла бы принести литератору продажа прав на экранизацию своих произведений: применительно к сериалам расценки, можно сказать, уже достигли мирового уровня — $10–30 тыс.[7] Так, по словам АрсенаРевазова, автора нашумевшего романа «Одиночество-12», гонорар, полученный им за соответствующие права, в десять раз превзошел выплаты за книгу и выразился в пятизначной сумме[8]. Но если речь идет о кинофильме, можно схлопотать и дырку от бублика: договор подписывается на долю от прибыли, а те, кто снимает кино, умеют эту прибыль прятать (с сериалами такой номер не проходит: рекламные деньги, которыми они окупаются, на виду). Права же на издание российских авторов за рубежом оцениваются не более чем в $5 тыс. за книжку, а бывает, и меньше[9].
Кто не рассчитывает продать права на свои произведения за $5 тыс., но в состоянии сам заработать, чаще всего подаются в литературные негры, или книггеры, как их теперь политкорректно называют. -Читаю в Интернете призывы некоей Екатерины из Питера, дающей мне «уникальный шанс прославить свое имя»: «Если вы хотите выпустить модную книгу, но при этом не желаете утруждать себя изматывающей работой над текстом, то профессиональный редактор, знакомый со всеми нюансами безупречной подготовки рукописи к выходу в свет, выступит в качестве анонимного создателя вашего произведения. Развитый художественный вкус, тонкое языковое чутье. Полную конфиденциальность и неразглашение истинного авторства безусловно гарантирую».
Но, пожалуй, особенно нелегко приходится авторам крупных форм, которые, «уходя» в свои повести и романы на полгода-год, практически лишены возможности подрабатывать.
Газета «Вечерний Челябинск» как-то опубликовала заметку под красноречивым названием «Писатель Непеин: повесть моя хорошая, но хочется все время есть». Ее герой предложил передать городу свою домашнюю библиотеку, рассчитывая взамен на оказание ему местными властями «постоянной скромной по-мощи».
Челябинцы бросились на спасение земляка всем миром. В редакцию понесли вермишель, сахар, гречу, варенье, компоты. Домохозяйка Людмила Петровна предложила ведро картошки из сада, домашнего сала, огурчиков. Одна из школ выразила готовность весь учебный год кормить Непеина завтраками и обедами. Областное отделение общества Красного Креста, как выразилась газета, «одело обносившегося писателя с головы до ног».
«Очень сочувственно отнеслись к публикации в столовой для малообеспеченных Курчатовского района, где обедает Непеин, — сообщалось далее в заметке. — Теперь Игорю Георгиевичу выдают четыре кусочка хлеба, а кто-то из постоянных посетителей передал небольшую посылочку…»[10] Согласитесь, налицо явный прогресс в общественном мнении со времен «Окололитературного трутня» — фельетона о «тунеядце» Бродском[11].
Кстати, прочел тут мнение обиженных питерских писателей: дескать, в столице слово «литература» пишется с маленькой буквы, а «деньги» — с большой. Увы, коллеги. Могу поведать об известном поэте, который тяжело работает в журнале, преподает в Литинституте, ведет в газете рубрику «Книжное обозрение» и при этом живет отнюдь не припеваючи… Что уж говорить о безвестных тружениках пера… И если лет лет пять назад $300 в месяц для подавляющего большинства московских поэтов и прозаиков было, как выразился один из них, «не нормой, а целью, к которой нужно было стремиться»[12], то с тех пор немногое изменилось.
Один из первых моих собственных -литзаработков пришелся на известную газету «Трибуна» (бывшую «Социндустрию»). Автора пригласили в редакцию получить гонорар — по иронии судьбы, за рассказ, где главной «героиней» была -пятидесятидолларовая купюра,— и выдали на руки… 87 рублей (на дворе, уточню, была осень не какого-нибудь 1984-го, а уже 2004 года).
В буфете я заказал на всю сумму тефтели с гарниром и салат из капусты с двумя кусочками хлеба… И не без известной доли самоиронии подумал, что естественно вписываюсь в традицию многострадальной русской литературы: один из ее будущих классиков, как известно, покупал себе «на копеечку хлебу, на копеечку квасу», а другой и вовсе заходил в трактиры покушать хлеба бесплатно, прикрывшись газетой.
Из последних впечатлений. Ненадолго оторвавшись от этих заметок, я отправился на другой конец Москвы, в объединенную редакцию МВД России. За гонораром. У меня вышли два рассказа — в газете для подростков «Опасный возраст», без преувеличения, наверное, самой яркой и красочной в нашей стране, и в старейшем эмвэдэшном журнале «Милиция», том самом, кстати, откуда в 1991–1992 годах начала свой путь к литературному олимпу Александра Маринина.
В кассе мне «отвалили» аж 287 рублей. Второго, скорее всего, из «Милиции», не оказалось. Ну что было, «чечетку танцевать», пусть даже из-за четырех-пяти сотен? Я приехал домой, выдержал паузу и позвонил в редакцию. Из «прынцыпа», как говаривал герой Аркадия Райкина. Оказалось, я был неправ: это и были ДВА гонорара…
В одной из папок своего компьютера я с обреченностью камикадзе продолжаю фиксировать заработанное непосильным писательским трудом. За два года на двухстах с лишним «бумажных» публикациях своих рассказов в России и в русскоязычной прессе за рубежом общим тиражом более 14 млн экз. (цифра, между прочим, сопоставимая с тиражами раскрученных коммерческих писателей) мне удалось заработать 93 461… представьте, не долларов.
«Деньги я пересчитал, не вынимая руку из кармана», — как заметил бы по этому поводу коллега Довлатов. К слову, это примерно полгонорара за один довлатовский рассказ, публиковавшийся -двадцать лет назад в престижном «Нью-Йор-кере».
Зато теперь я смогу ворваться в Книгу рекордов Гиннесса сразу по двум номинациям. Само собой — как первый российский литератор, не постыдившийся во всеуслышание объявить о своих доходах. Но еще и как литератор, охвативший своими произведениями наибольшую часть суши за самый скромный совокупный гонорар.
Требуется писатель
большими буквами
С утра по средам у меня всегда чуть приподнятое настроение. Нет, не потому, что выходит «Литературка»: именно в этот день я вот уже полгода совершаю променад по работным сайтам. Кое-что о моих не слишком удачных попытках читателям, впрочем, уже известно из № 4 журнала за этот год — но вдруг подвернется все же какая завалящая работенка для литератора-любителя, неосмотрительно перешедшего в профи…
И сразу находка: литературный журнал «Ида» (пусть сетевой, ну и что ж?) ищет писателя на должность редактора отдела малой прозы. Требуемыми качествами — склонностью к творчеству, коммуникабельностью и нетривиальным художественным вкусом, — смею надеяться, я не обделен, а возраст, пол и место жительства для работодателя значения не имеют.
Ежемесячно отсылать главному редактору четыре-пять текстов (или ссылки на них) талантливых авторов? Да легко! В крайнем случае всегда можно прикрыть брешь по-мюнхгаузеновски, собственным творчеством. Но тут, увы, выясняется, что работа — на общественных началах. И хотя мне гарантируются бесплатная реклама и почетное место на страницах журнала, приходится отказываться.
По той же причине откладываю в сторону и объявление «Требуются писатели в новый некоммерческий журнал └Шизариум“. Бесплатный промоушен. Оплата авторскими экземплярами». Равно как и призыв некоего танцевального интернет-издания, ищущего талантливых авторов. А жаль: график здесь обещается свободный, работа — удаленная, нетрудная и интересная. А главное, сдаю четыре материала — и месяц бесплатных занятий в -одной из лучших московских студий танца у меня в кармане. Глядишь, и научусь -вы-плясывать под музыку моей любимой рэп-группы «BigBlackBoots». Одно -плохо: в этом и состоял бы весь мой го-норар.
Далее киевскому издательству потребовался автор для написания женских романов, остросюжетных детективов по сюжету. Женских романов терпеть не могу, а вот насчет детективов — это можно было бы попробовать. Но требуемый возраст автора почему-то втиснут здесь в прокрустово ложе диапазоном от двадцати пяти до тридцати, а я эту «станцию» проследовал, кажется, даже без остановок…
Не подошла моя кандидатура и другому, московскому издателю, которому понадобился писатель-редактор для дет-ских энциклопедических изданий с окладом в $500. К сожалению, пятилетнего опыта по профилю предстоящей работы в моей биографии не сыскалось.
Интересное предложение реализовать свой творческий потенциал в журнале о знаменитых людях «Viva» и «Viva-Биография» поступило из Украины, от швейцарской транснациональной медиагруппы «Эдипресс», которой, с ее слов, принадлежит около двухсот изданий в пятнадцати странах мира.
Издатель искал журналистов-фрилансеров (с перспективой и возможностью постоянной работы), обладающих настоящим литературным даром, умеющих писать в жанре художественного рассказа, креативно мыслящих, умеющих увлечь читателя занимательным сюжетом, создавать запоминающиеся образы, обладающих оригинальностью стиля и мышления, способных писать на разные темы и в разных стилях (включая художественную публицистику об известных людях, интервью с ними, путевые заметки и т. д.).
Мне обещали позаботиться о том, -чтобы мое литературное имя стало извест-но не только в Украине, но и за ее пределами, а также о «вознаграждении вне -кон-куренции на рынке труда». В свою очередь, мог ли я утверждать, что являюсь обя-зательным, добросовестным, честным? Скорее, да, чем нет. Уж, по край-ней мере, высшее гуманитарное образова-ние, навыки работы на компьютере и журналист-ский стаж у кандидата имелись точно. И я выслал в Киев свое резюме вкупе с одним из опусов в формате изданий «Эдипресс». Однако мой порыв остался без ответа.
Следующим на очереди был питер-ский журнал «Мир металла». Ему потребовался автор, способный воспеть кузнечное оборудование, краски по металлу, использование металла в строительстве и архитектуре, сварочное оборудование, нержавеющую сталь, антикоррозионные покрытия и т. п. Еще можно было заделаться глашатаем сайта эстетической хирургии, которому понадобилось «слабать» рерайтинг, или, проще говоря, переписать нормальным литературным языком расшифровки диктофонных интервью и научные статьи специалистов. А может, стоило подвизаться на поприще освещения производства и использования холода во всех областях жизнедеятельности для ведущего информационно-рекламного журнала? Или «продаться» на постоянную удаленную работу фирме «Wmx-partner» «писателем статей о системе WebMoneyTransfer», то есть об электронных платежах? Кроме оклада в 100 wmz (электронный эквивалент доллара), тут обещают еще и некий процент за каждый текст.
Старательно копирую все объявления и сохраняю их в папке под названием «На безрыбье». В конце концов, даже Татьяна Устинова с ее шестизначным годовым доходом в «зеленых» и та, по ее словам, не чурается черновой работы в программе «Час суда» телеканала «RenТV», где, кстати, хранится ее трудовая книжка и где она не только комментирует в качестве соведущей судебные разбирательства, но и пишет подводки и даже сама озвучивает текст в кадре…[13]
Еще одна компания, «InwardGames», приглашала в качестве удаленщика-сов-местителя писателя-критика для на-писания обзоров мобильных игр. Кандидат должен был умело излагать свои -мысли на бумаге в конкретной и инте-ресной форме (обладать стилем), любить видеоигры и обладать огромным игровым -опытом, иметь представление об обзорах видеоигр и, наконец, знать английский -на уровне понимания письменного текста. Плюсом оказался бы также опыт создания и ведения сайтов, подготовки обзоров.
В мои обязанности входило бы написание обзоров мобильных игр (как минимум, трех в неделю), обновление сайта, где размещались бы эти обзоры (описание, скриншоты[14] игр и т. д.), отслеживание новинок игровой мобильной индустрии и выявление игр, интересных игрокам, для будущих обзоров. Успешный кандидат смог бы даже участвовать в прибыли проекта. Но лично для меня видеоигровое -сумасшествие, к счастью, началось и закончилось еще в начале 1990-х на -«Тет-рисе»…
Ольга Голубкова, представитель одной из московских фирм, приглашала писателя-копирайтера-журналиста с высшим журналистским образованием и двухлетним опытом работы на позиции PR-менеджера.
По сути, речь шла о функциях то ли пиарщика, то ли пресс-секретаря, то ли даже целого PR-отдела. В обязанности этого человека-оркестра входиломедиа-планирование, написание пресс-релизов, освещение мероприятий в прессе, в том числе ведение телерепортажей, работа с клиентами (написание благодарственных писем, поздравлений, приглашений и т. д.), чтение статей и внесение в них стилистической правки, интервьюирование, работа с журналистами, проведение пресс-конференций, контроль за размещением статей и рекламы в прессе, составление корпоративных каталогов. Ясно было, что с такой работенкой на занятиях литературой пришлось бы поставить жирный крест…
Идем дальше. Для некоего сайта требуется писатель эксклюзивных эротических рассказов-историй с подборкой эротических фото. Оплата обещается сдельная, по договоренности. Мне необходимо прислать фрагмент одного из текстов — для оценки моих возможностей.
Ну, допустим. Но где же я фото им потом возьму? У меня даже «мыльницы» нет. Потом с облегчением спохватываюсь: объявление-то давнишнее, за два года 971 просмотр — там уж, верно, десять таких сайтов заполнено.
Может, подвернется чего попроще? Что тут у нас: некоему Скандалисту на постоянную работу требуется «писатель (дески[15] и прочее)». Предстоит на конкурсной основе писать промо-дески и описания сэтов — тексты по 150–160 символов на английском. Тема «Папа и сын первый раз трахнулись у себя в спальне».
Подумал: чей-то юмор такой идиотский — ан нет, далее на форуме началось профессиональное обсуждение вопроса с претендентами.
Ага, вот интересное предложение: издательский дом объявил конкурс авторов — штатных сотрудников и фрилансеров, — желающих реализовать себя в новом глянцевом проекте — журнале «Секретный мир». «Если у вас есть интересные секретные материалы о событии, факте, известной личности, мы готовы рассмотреть их и поделиться с вами высокими гонорарами».
Спешу отправить только что подготовленный текст — как раз по теме журнала. И получаю ответ «под копирку» за подписью сразу двух вице-президентов компании: «Позвольте засвидетельствовать Вам свое искреннее почтение и настоящим сообщить, что нам было бы крайне интересно сотрудничать с Вами. Однако не скроем от Вас, что стилистика нашего журнала необычна, да и стоит ли делать то, что уже сделано? Попробуйте для себя на выбор решить одну из рубрик…» И далее — столь же не очень грамотный текст, из которого, кстати, совершенно не ясно, читали ли мой материал, а если да, то чем же он все-таки не подошел.
Прошу работодателя все же сообщить, каковы финансовые условия для автора, «стоит ли Париж мессы». «Финансовая составляющая — дело весьма деликатное,— напоминает мне в ответ вице—президент Юрий Борисович Шерлинг. — Определить стоимость таланта в заочном сопричастии чрезвычайно сложно без таинства соприкосновения с последним. Иоганн Себастьян Бах сначала просто и скромно играл свои Партиты, Транскрипции и Парафразы. Просто служа. И только потом его мессы стали великими. Дерзайте. Если хотите. О волнующем Вас поговорим при встрече».
Вспомнилось, с чего начинал свою писательскую карьеру Мэтт Гренинг, отец самого популярного на американском ТВ мультсериала «Симпсоны», что идет у нас на RenTV, — до того, как «его мессы стали великими». Отыскав в газете объявление: «Требуется писатель/шофер», Гренинг возил престарелого кинорежиссера на деловые встречи, а ночью, «просто служа», писал за него мемуары…[16] (Потом, правда, он обнаружил уже полностью законченные мемуары, записанные его предшественником: у 88-летнего работодателя были проблемы с памятью…)
А вот и у нас работенка для классиче-ского «негра»: «Требуются писатели на заказ». Объявление настолько подробно-откровенное, что не могу удержаться от обильных цитат.
«Просьба лирически настроенных граждан и искателей фантастических заработков не обращаться! Книжки писать — тяжелая и ответственная работа. Но не-которым нравится. Так что взвешивайте свои силы и желания, и добро пожа-ловать.
Темы прикладные: например, └Повар“, └Энциклопедия собак“, └Рукоделие“ и т. д. Норма — 300–550 стр. в месяц. Оплата: $0,33 за одну страницу, $0,2 за рисунок.
Произведения являются собственностью агентства (как созданные в служебном порядке). Автор строго несет ответственность за плагиат.
Тема тестового задания выдается куратором и представляет собой: оглавление + аннотацию + ведение + 5 стр. из главы.
В случае положительного решения следует помнить, что:
1) При сдаче основного файла требуется сдать файл источника, то есть сканкниги или копии электронных текстов из Интернета в порядке, в котором написана книга.
2) Куратор устанавливает сроки прохождения объемов. За первый срок (10 дней) должно быть написано 100 страниц, за второй (20 дней) — 200 страниц. При нарушении двух сроков автор снимается с написания книги.
Книга оплачивается в течение семи дней после сдачи и одобрения заказ-чиком».
Лично я отношу себя к тем «некоторым», кому «книжки писать нравится». Но менее чем по 10 руб. за страницу?! Да и то лишь в случае одобрения заказчиком?
Кстати, сами книгоиздатели не без доли цинизма признаются: гонорар — это в конечном счете степень их заинтересованности в авторе. Нет, лучше уж заведомо бесплатно ишачить на какой-нибудь «Секретный мир»…
Не так сели
|
— Мамочка, Пушкин — писатель? — Писатель. — Я тоже буду писателем. — Обязательно будешь. Захочешь — и будешь. А почему бы и нет? Захочет и будет. Возьмет бумажку, карандаш и будет писателем. Все,решено! Он будет писателем. Этохорошо. Т. Толстая. Ночь |
По-моему, профессиональный писатель в нашей стране вымирает, как мамонт. В природе, то бишь на рынке, у него обнаруживаются сразу целых два опаснейших конкурента. Во-первых, это серийный писатель, он же глянцевый, он же коммерческий писатель. Как иронизируют по этому поводу сетевые острословы, «боже, не введи нас в искушение и избави нас от Лукьяненко».
Оказывается, есть писатели и писатели. Серийный писатель — не эволюционировавший вид. Это изначально не те писатели. Это, как называл их Бродский, говоря о Томасе Манне, изготовители романов. И если он писатель, замечу, перефразируя того же Бродского, то я — нет. Бродский указывал и на видовое различие авторов романов и писателей: «В счастливых случаях имеет место совпадение. Но слишком часто роман становится целью писателя»[17].
Так можно ли признать коммерческих писателей собственно писателями? В узком кругу «топовых» авторов — не в последнюю очередь из-за того, что все они приписаны к одному издательству — то, что в Америке называется trashtalking[18], считается дурным тоном. Поэтому и Татьяна Толстая, и Василий Аксенов отзываются, скажем, о произведениях Донцовой сочувственно, а Маринина, давно сложившая полномочия «королевы детектива», тем не менее считает, что места под солнцем для авторов женских детективных романов хватит всем. Некоторые оценки, подчас весьма критические, прорываются наружу лишь на уровне собратьев по цеху, так сказать, второго эшелона. (Так, главная героиня автобиографической прозы другой авторисы «Эксмо», Марии Арбатовой, именует произведения Марининой не иначе как «подливкой», а то и вовсе «макулатурой»[19].)
Второй вид — тоже необычный. Хотя появление таких читателей-авторов, чаще всего являющихся на закате больших литературных и исторических эпох, было предсказано еще в 1922 году[20].
Парочка забавных примеров из Интернета. 36-летняя главбух ООО «Геанус» из Москвы с десятилетним стажем и незаконченным в/о (юрфак МГУ, между прочим) помещает в Сети свое резюме с предложением «стихи на заказ» и желаемой зарплатой от 10 тыс. руб.
Или вот резюме № 1473331 претендента на желаемую должность «писатель» со стартовым окладом $200. Пол женский, не замужем, детей нет. Возраст — 15 лет. В графе «Образование» указана некая школа с углубленным изучением английского языка Москвы.
Апофеозом писательской самодеятельности в наши дни стало появление в Интернете гипертекста «Роман» [21], который продолжают все кому не лень. Читатель сам выбирает варианты развития сюжета, ходы ассоциаций, отсылок, то есть включается в процесс развития другими разветвленного до бесконечности романного древа. Критики считают, что перспективы этого явления настолько безграничны и удивительны, что могут коренным образом повлиять на всю литературную ситуацию в целом…[22] В развитие идеи читателя-автора на свет уже появились вполне самостоятельный «Идеальный роман» Макса Фрая (1999), составленный из последних фраз известных прозаических произведений, и «народный детектив» под названием «Отравная точка» (2005), созданный читателями «МК» в соавторстве с Дарьей Донцовой.
Такие вот самодеятельные писатели в значительной мере и вытеснили профессионалов, обрушили рынок труда, опустили ставки авторских гонораров…
— Вас ведь у меня шесть тысяч! — Николай Дорошенко, редактор многотиражки «Российский писатель», органа крупнейшего в нашей стране Союза писателей России, с трагическими интонациями в голосе повторяет эту фразу всем желающим напечататься. Шесть тысяч — это только счастливчиков, уже разжившихся собственной книжкой: без оной в упомянутый союз, согласно его уставу, не пускают. Для остальных же существуют еще несколько общероссийских писательских союзов. Сколько в них реальных профессиональных литераторов? Процентов десять от силы.
Увы, такова реальность: полчища людей весьма зрелого возраста (и члены профессиональных писательских союзов в том числе) осаждают редакции газет и журналов, не только не платящие гонораров, но даже не имеющие возможности выслать автору за его же счет экземпляр издания. Знаю не понаслышке, ибо еще недавно сам был одним из них.
Молодежь? Эти и вовсе не щепетильны. Готовы писать контент сайтов бесплатно, что называется, «за портфолио», которое, как они наивно полагают, поможет им найти потом высокооплачиваемую и престижную писательскую работу. Иногда им даже удается покрыть ежемесячные $25–30 за Интернет. Но такое везение нечасто: владельцы сайтов, развращенные неиссякаемой дармовой рабочей силой, чуть ли не с гордостью заявляют: «Денег не плачу!»
Кстати, в лексике редакционно-издательских работников издавна существует соответствующее, причем весьма крас-норечивое словечко — авторье. Есть и другое интересное выражение — абиссинский (эфиопский) налог: так иронически называется отчисление от авторского гонорара за предоставленную возможность напечататься, то есть заурядный -авторский «откат»[23].
Не знаю уж, как там насчет «налога», но иные крупнейшие наши издательства, получающие сегодня в среднем 50 рукописей в день, ухитряются зарабатывать на самодеятельных писателях и вовсе не публикуя их. Так, несколько лет назад открылся сайт «Фантастический дебют», который не только не обещал авторам гонораров, но, наоборот, предлагал им скинуться по 200 руб. заведующему редакцией фантастики издательства «Эксмо-Пресс» Марату Гайни — за то, чтобы произведение было опубликовано на его сайте. Как разъяснял это ноу-хау тогдашний редактор отдела фантастики «Эксмо-Пресс» (ныне директор редакции фантастики «Эксмо») Леонид Шкурович, автору предлагалось оплатить редакционный отбор, который оставлял бы на сайте лишь «достойные произведения». То есть упомянутый «взнос» гарантировал не столько публикацию, сколько «непубликацию»[24].
Хотя, может, то был пробный шар издательского монстра в части освоения «литературной пирамиды» как перспективного направления бизнеса?
Издатель автору: три сбоку, ваших нет
Но, может, издатели нормальных гонораров авторам платить и не могут? Лично мне что-то верится в это с трудом. Прошлым летом то же «Эксмо» объявило о вакансии бренд-менеджера (направление современной прозы) с окладом $2000–2500, питанием, оплатой больничного, отпуском…[25] Теперь соотнесем эти цифры с гонорарами, которые платят основной массе своих авторов издательские дома того же ранга.
Но вернемся к заработкам звезд, которые, похоже, оторвались от основной массы не слишком далеко. «Ни один писатель в России богатым человеком не является,— убежден писатель Михаил Веллер. — Если несколько самых издаваемых в стране коммерческих писателей в состоянии купить приличную квартиру в районе Чистых Прудов и сделать в ней не самый дорогой, но евроремонт, вбухав в это все свои гонорары за пару лет, то богатыми людьми их назвать все-таки нельзя»[26]. О том, насколько прав Веллер, мы узнаем лишь тогда, когда одному известному писателю требуется помощь в сборе средств на дорогостоящую операцию, как это было с Юрием Мамлеевым1. Или когда Краевая дума отказывается выделить средства другому известному писателю на приобретение лекарств и данный факт попадает в прессу, как это произошло незадолго до смерти с Виктором Астафьевым[27].
20 тысяч рублей, то есть меньше тысячи баксов, получила за свою первую книгу девять лет назад Дарья Донцова. Впрочем, до недавнего времени на вопросы о конкретных суммах своих гонораров Донцова, как и прочие преуспевающие писатели, не отвечала: по условиям договоров это являлось коммерческой тайной издательства. «Это слишком интимно, — с некоторым пафосом заявляла она. — Есть только одно место, где я теряю свою стыдливость и полностью обнажаюсь, — это налоговая инспекция. Не отдаться им просто невозможно…»[28] Однако два года спустя кое-что изменилось: догадываюсь, что это было связано со скандалом вокруг «левых» тиражей книг Донцовой и других звезд «Эксмо», случившимся в 2003-м (о нем чуть ниже). Так или иначе, о том, что заработки писательницы, по ее собственным словам, составляют $120–130 тыс. в месяц, Донцова призналась сперва нью-йоркской русскоязычной газете, а затем это признание появилось и на ее официальном сайте[29].
А вот общая панорама цен по «топовым» авторам, сообщенная вполне реальным издателем (правда, трехлетней давности). По словам журнала «КоммерсантъДеньги», эти цифры могут служить основой для переманивания авторов конкурентами. Донцова — $2,5 млн за трехлетние права на издание всего, что у нее есть, плюс $200 тыс. за каждую новую книжку; Маринина[30] — $1–1,2 млн плюс $100–150 тыс. за книжку; Устинова — $250 тыс. плюс $25 тыс. за книжку. А вот Пелевин получил бы $25 тыс. за все, что есть (на три года), плюс $20 тыс. в год (уж очень мало пишет); Акунин — $250 тыс. плюс $100–150 тыс. в год»[31].
По мнению российского издания американского журнала «Форбс», среди наших писателей-детективщиков имеются уже и долларовые миллионеры. В его список 50 российских знаменитостей, чей годовой доход превышает «лимон зеленью», летом 2005-го впервые попали и писатели — те же Донцова (оценочно 2,1 млн долл., 17-е место)[32], Акунин (2,0 млн, 19-е) и Маринина (1,0 млн, 46-е)[33]. Правда, уже год спустя Донцова и Акунин опустились в аналогичном списке соответственно на 38-е ($1,5 млн) и 44-е ($1,2 млн) места, а Маринина и вовсе до него не дотянула[34].
Политика успешных коммерческих издательств по отношению к своим лучшим авторам вообще особое искусство, сродни карточной игры, в которой козыри при раздаче, правда, заведомо оказываются на руках у банкующего.
«…Я была первым журналистом, который пробился к писателю Виктору Годунову, — приоткрывает завесу героиня романа Полины Дашковой └Золотой песок“ Татьяна. — В издательстве мне сказали, что Виктор Годунов уехал в Америку на три месяца (что было неправдой. — В. Ж.), и тут же предложили нескольких других на выбор, причем долго убеждали, что все они одинаковые, и удивлялись, какая мне разница, у кого именно брать интервью. А потом я случайно узнала его настоящее имя, достала телефон… Для него это было новостью…
Виктор Годунов не нуждался в рекламе… Даже если бы за это время не вышло ни одного интервью с ним, если бы он ни разу не появился на телеэкране, его книги все равно раскупались, как горячие пирожки. А издатели, люди сообразительные, старательно внушали ему, что он — один из многих и ничем от прочей детективной братии не отличается, просто они придумывают такие интересные серии, так ярко, заманчиво оформляют книги… Читателя именно это привлекает, а все авторы в серии обязаны быть на одно лицо. Тех, кто продается плохо, пытаются вытянуть рекламой. А Никиту постоянно вбивали, как гвоздик в доску, в общий ровный строй… Поначалу платили страшно мало и боялись, что на него под видом журналистов выйдут лазутчики из других издательств, предложат больше, и он уйдет.
— Так не проще ли было заплатить больше? Зачем такие сложности? Тем более не надо было даже на рекламу тратиться.
— Заплатить больше всегда трудней, — усмехнулась Татьяна, — люди, которые ворочают миллионами, с легкостью могут бросить сотню тысяч на какой-нибудь дурацкий провальный проект, но готовы удавиться за пару сотен долларов… Перекупить перспективного автора вначале, на взлете, это очень выгодно. Он сам еще не знает своей настоящей цены, не успел освоиться, оглядеться, он еще наивный, тепленький… Кстати, псевдоним его уговорили взять именно из этих соображений. Им было удобней, чтобы он как можно дольше оставался этакой Золушкой, ощущал себя серым безымянным крысенком, одним из многих, милостиво пригретых щедрыми меценатами-издателями.
— Я слышал, ему пришлось взять псевдоним потому, что в издательстве уже печатался автор, которого зовут Никита Ракитов[35], — заметил капитан.
— Ну конечно, — хмыкнула Татьяна,— это они вам так сказали. Но дело в том, что Никитой Ракитовым они назвали автора, который появился у них на полгода позже. Они уверяли потом, что так получилось случайно. Конечно, они случайно забыли на минуточку настоящее имя Виктора Годунова!
— Но зачем?
— Сложно сказать[36]. Иногда они вели себя так, что не поймешь, где кончается обычный хамский пофигизм и начинается коммерческий расчет… Они задерживали выход книги до тех пор, пока он не согласился… У них удивительная способность забалтывать, заговаривать зубы. Да и не думал он тогда, после первого романа, что дело так далеко зайдет, что он станет таким знаменитым».
Нетрудно догадаться, что в основу описанных событий положены взаимоотношения Дашковой с «Эксмо», из которого она ушла в 1998-м в «Эксмо-пресс». Так, под Никитой Ракитовым, которого придумали полгода спустя в пику Никите Ракитину, угадывается Татьяна Полякова, пришедшая в «Эксмо» годом позже Дашковой. Этот псевдоним, по сути, отняв у Татьяны Поляченко (настоящее имя Полины Дашковой) ее собственное имя, дали воспитательнице детского сада из Владимира Татьяне Рогоновой.
Дашковой повезло: ее отпустили — думаю, потому, что это была ее первая книга и в нее еще не сильно «вложились». Кроме того, «Эксмо-пресс» было структурой, родственной «основному» «Эксмо». Совсем иная ситуация возникла двумя годами раньше с Александрой Марининой, в которую «Эксмо» к тому времени уже инвестировало сотни тысяч долларов.
Как утверждает сайт «Полит.Ру», до 1999 года крупнейший в России издатель-ский концерн имел весьма сомнительную репутацию и даже «однозначно воспринимался как предприятие «бандитское», «братковое», не только поднявшееся на криминальном чтиве, но и криминальное по своей сути»[37].
Неудивительно, что конфликт Марининой с «Эксмо» довел писательницу, по ее собственному признанию, до серьезных переживаний: «Когда мои отношения с издательствами стали не совсем простыми, а чуть-чуть усложнились, я уже растерялась. Я уже не могла их выстроить правильно, я начала переживать и плакать…»[38] Неизвестно, чем закончились бы эти переживания, если бы не непосредственный начальник Марининой в Московском юридическом институте МВД России Натан Заблоцкис, как утверждает автор «Полит.Ру» Галина Юзефович, «фактически вынудивший └Эксмо“ предложить писательнице эксклюзивные условия сотрудничества (сделано это было, по слухам, с применением традиционных └силовых“, └ментовских“ методов)»[39].
Говорят, та ситуация с «Эксмо» описана в романе «Стилист» (1996), где Настя Каменская с коллегами-муровцами разоблачает алчных совладельцев «Шерхана», «самого богатого из московских издательств»: те обманывают доверчивого переводчика-литобработчика Соловьева и организуют серию преступлений, чтобы поставить того в полную зависимость от себя. Сама Маринина, правда, подтверждала лишь то, что в основу романа легли реальные события; при этом известно, что именно в период написания «Стилиста» писательница, хоть и ненадолго, но все же уходила от «Эксмо» в малоизвестное издательство[40].
В этой связи в «Стилисте» любопытен пассаж, описывающий конфликт некой авторисы, выведенной Марининой с явным сочувствием, со своими издателями из «Шерхана».
«Если вы все-таки хотите, чтобы мы[41] продолжали сотрудничество, — раздался наконец женский голос, — то я не совсем понимаю вашу позицию. Если мы пишем плохие книги, то вы должны испытывать облегчение оттого, что мы уйдем в другое издательство.
— Мы не говорили, что ваши книги — плохие, — быстро ответил Есипов (Ки-рилл Есипов, гендиректор └Шерхана“. — В. Ж.).
— Но я же не глухая. Вы только что сказали, что наша работа не стоит тех денег, которые вы за нее платите. Что в наших романах множество недостатков. Что вы с легкостью можете отказаться от наших рукописей, это не принесет вам ущерба. Тогда зачем весь этот разговор? Зачем вы меня сюда пригласили? Поверьте, я не в обиде за критику и низкую оценку нашей работы. Вы имеете право на собственное мнение, и оспаривать его я не собираюсь. Но если вы хотите, чтобы наши отношения продолжались, вам не следует говорить такие вещи авторам. Любой уважающий себя человек после таких слов просто встанет и уйдет.
— Ну, вы слишком хорошо думаете об авторах, — усмехнулся Есипов.
└Идиот! — со злостью подумала Оксана. —…Он же фактически в лицо ей сказал, как относится к авторам. Как к нищим придуркам, готовым на брюхе ползти к миске, в которую издатели плеснули теплого супа с барского стола…“
Кирилл пока еще не акула издательского бизнеса. Он не понимает, что главное — люди. Потому что если автор не напишет книгу, то издателю нечего будет издавать. Пусть издательство будет самое лучшее, самое престижное, самое богатое, но если авторы не будут сочинять и приносить им свои сочинения, то ничего и не будет вообще. Издательство превратится в мыльный пузырь. Поэтому с авторами надо дружить. Их надо любить, их надо привечать, лелеять, задницы им лизать и заискивающе в глаза смотреть. -Издательство кормится от автора, а не наоборот»[42].
Что могло послужить причиной конфликта Марининой с «Эксмо»? В «Стилисте» «Шерхан» «постоянно делает «левые» тиражи и имеет на этом колоссальные деньги. При этом «левые» тиражи делаются не только в течение срока издательского договора, но и после него, что грубо нарушает права переводчика. За тираж, -сделанный после истечения срока дого-вора, они обязаны ему заплатить. А они, судя по всему, такой мелочью прене-брегают»[43].
Что касается Полины Дашковой, то, поскольку своего Натана Заблоцкиса у нее не оказалось, кое-что о подоплеке ее конфликта с «Эксмо» мы смогли узнать лишь четыре года спустя, благодаря интервью, появившемуся во время «битвы гигантов» (правоохранительные органы против «Эксмо», поддержанного его -топ-авторами) летом 2003-го, в ходе которой, как говорят, не без «помощи» конку-рентов и «Эксмо», и «Эксмо-пресс» чуть было не постигла судьба «ЮКОСа» -(напомню, что об этом чуть ниже).
Писатели и бизнес: на войне как на войне
Полная и страшная свобода маски: личины: несвоего лица. Полная безответственность и полная беззащитность. М. Цветаева[44] |
— Я уже привыкла к своему новому имени, хотя я не Полина и не Дашкова, — хрупкая женщина с большими глазами держит в пальцах тонкую сигарету. — Первый роман, «Кровь нерожденных» (вышел в «Эксмо» в 1996-м. — В. Ж.), я отнесла в издательство под собственным именем. Книжка уже готова была уйти в типографию, как начались проблемы. Мол, у меня нет псевдонима, а без него о выходе книги в свет не может быть и речи. Мне приводили смешные аргументы: ваша фамилия кончается на «о», и сразу не поймешь, женская она или мужская. У меня был дикий азарт, мне хотелось поскорее увидеть книгу, я уговаривала друзей: «Придумайте мне новое имя!» Так родился псевдоним: имя — производное от моей настоящей фамилии, фамилия — от имени дочери.
Сейчас я понимаю, что отнеслась к псевдониму легкомысленно — как когда-то и Донцова[45], и Платова. Ведь чужое имя закрывает писателя от публики, и издательству это выгодно. Если автор пишет хорошо, перспективен, им интересуются другие издатели, а по договору ему платят гроши — значит, он может уйти. Чем дарить конкурентам раскрученный бренд, выгоднее сказать: дорогой, издавайся-ка под собственным именем, а мы уж как-нибудь под твоим псевдонимом книжечки выпускать продолжим…[46]
Известно, как относятся к «неграм» сами звезды. «Хорошо», по ее собственным словам, Дарья Донцова. С научным обоснованием — Александра Маринина, что, наверное, и положено кандидату юридических наук: «Есть человек, который хочет написать всю книгу от начала до конца сам, есть человек, который воспринимает свое творчество как проект, человек-проект. Есть человек-автор, есть человек-проект. Это имеет право на существование. Я понимаю, если бы этих рабов, как негров на хлопковых плантациях, собирали в темных подвалах, держали на хлебе и воде, не платили бы им денег, заставляли бы писать — да, это неприлично. Но если приходит автор или редактор, которые таким образом собираются зарабатывать деньги и готовы оказывать эту услугу — участвовать в проекте — и получают за это свою зарплату, надо сказать, очень немаленькую, не понимаю, что в этом плохого? Нормальный труд по контракту…
В конце концов, вся научная литература — это проект. Потому что все учебники написаны коллективом авторов. Один пишет первую главу, второй — четвертый параграф пятой главы… Это все — коллективный труд, в котором есть разделение труда в соответствии со способностями, знаниями, возможностями и вкусами каждого. Почему в научной литературе это считается нормальным и по-другому бывает крайне редко, а в художественной — это ах! ах! и куча разговоров»[47].
Подобный проект Маринина и вывела в свом романе «Соавторы», где фигурирует некий «Василий Богуславский» — коллективный псевдоним трех авторов, один из которых придумывает, другой пишет, а третий собирает фактуру. Участникам проекта предстояло выдать на-гора двадцать детективных романов. Правда, там «ни издательство, ни сами авторы никакого секрета из этого не делали, рассказывали о проекте в своих интервью и даже давали совместные пресс-конференции»[48].
Другую модель человека-проекта — когда к реальному писателю «паровозом» пристраивается продуктивный «негр» — описала Дарья Донцова:
«Душенька, вы абсолютно безграмотны в издательском бизнесе. Андрюша Мальков — милый, талантливый человек, но писал медленно — две книги в год. Такого невыгодно раскручивать, читателю хочется постоянных новинок. Я же кропаю истории мгновенно, за месяц выпекаю роман. Вот нам и предложили работать под одним псевдонимом.
— Да зачем?!
— Святая простота. Он уже имел имя, хорошо раскупался, после его кончины псевдоним целиком и полностью принадлежит мне. Читатель жаждет творений Малькова — он их получит. Закон рынка. Если я выпущу сейчас повесть под фамилией Грызлов, еще неизвестно, будет ли она коммерчески успешна…»[49]
Кстати, уже упоминавшийся мной отец американского анимационного сериала «Симпсоны» МэттГренинг сначала сам писал к ним сценарии, но скоро понял, что надолго его не хватит, и собственноручно отобрал группу соавторов, которых он ехидно называет «подлые яйцеголовые маньяки с дипломами Гарварда». «Шоу давно вышло за пределы моих возможностей как художника, — признает Гренинг. — Но подкидывать идеи я еще могу»[50].
Интересное наблюдение по поводу работы литнегров высказала Татьяна Устинова: «Негры» — это там, где неинтересно. Мы — серийные авторы, как серийные убийцы: нам работать, не получая удовольствия от самого процесса, нельзя».
Сама Устинова случаев использования литнегров под маской известного автора не знает. Но ей «известны случаи, когда под фамилией одного автора пишут несколько человек, никому не известных. Марина Серова, к примеру. И, по-моему, никто особенно не скрывает, что такого человека в реальности не существует. Фотография на обложке — просто фотография на обложке. А работают на этот бренд много людей. Не то чтобы двое или трое»[51].
Обманом это Татьяна Устинова не считает, «потому что нет Марины Серовой, -которая ходит на радио и телевидение и говорит: вот это я, Марина, понаписавшая это все. А люди, создающие тексты. Их же не заставляют насильно, под пистолетом: └Пиши под псевдонимом Марины Серовой“. Может, они не могут работать серийно, способны написать один текстик в год. В этом я никакого обмана не вижу. Обман — если присваивают чью-то работу»[52].
Надо понимать, что, подобно другим «топовым» авторам, Маринина выступает здесь не столько как ученый, сколько как бизнесмен, находящийся «в доле», как часть прибыльного бизнеса. И коммерческие писатели со временем начинают это понимать. «Я в прошлом году очень сильно подвела издательство, — признавалась недавно Татьяна Устинова. — Хорошо это понимаю. Потому что у них — бизнес-план, типографии, закупка бумаги под тираж. Тиражи большие. А от меня книги все нет и нет. И мне очень серьезно выговорили: └При всем к вам уважении мы не имеем права ломать производственный график“[53]. (Интересно, сколь внушительна была сумма штрафа, в соответствии с договором наложенная издателем на исполнителя? Ведь задержка рукописи даже на месяц считается серьезным нарушением.)
«Наши издатели (у нас совершенно замечательные издатели, молодые мужики, очень профессиональные), — продолжает Устинова, — когда я встречаюсь с ними, иногда говорят: └Мы тебя умоляем, только не смей рожать детей. Если забеременеешь — все пропало“»[54].
Что ж, как говорится, а ля герр ком а ля герр. Эту мысль наглядно подтвердили и драматические события 2003 года, в ходе которых ведущим авторисам крупнейшего издательства пришлось отложить в сто-рону перья и, образно говоря, героически отправляться на рытье противотанковых рвов.
14 июля 2003 года на основании материалов ГУБЭП Главное следственное управление при ГУВД Москвы возбудило уголовное дело по факту (не в отношении конкретных лиц, а именно по факту) незаконной деятельности издательства «Эксмо» и родственной ему компании «Эксмо-Пресс» по ст. 173 УК РФ (лжепредпринимательство), предусматривающей срок до четырех лет и крупный денежный штраф[55]. В ходе разгоревшегося скандала «Эксмо» позиционировало себя как издательство N в России, три года подряд признаваемое таковым бизнес-сообществом, подчеркивая, что «Эксмо» — это «не только люди, издающие книги, но и более 1500 известнейших российских и зарубежных писателей, составляющих неотъемлемую часть культуры нашего общества»[56]. Сегодня в обойму «Эксмо», по его собственным словам, входят А. Маринина и Д. Донцова, Т. Устинова и Т. Полякова, В. Головачев и Н. Перумов, В. Войнович и В. Аксенов, Д. Липскеров, Г. Куликова, Л. Улицкая, В. Колычев, Д. Корецкий, М. Задорнов, В. Вишневский, В. Шендерович, Э. Успенский, Д. Емец, М. Ульянов, В. Пелевин, Т. Толстая, М. Вишневецкая, М. Арбатова, А. и С. Литвиновы, А. Леонтьев, М. и С. Дяченко, В. Панов, И. Губерман, Э. Меджитова…[57]
В защиту своих издателей тут же вы-ступили «топовые» авторы двух издательств. Резче других высказалась Донцова: «По отношению ко мне издательство └Эксмо“ всегда вело себя порядочно. С ними у меня никогда не было проблем[58]. Если издательство закроют, то я уйду вместе с ним. И никакому другому не отдам свои книги. Я замужем за издательством └Эксмо“, и, как порядочная жена, я никогда не буду говорить плохого о своем муже»[59]. Тем самым устами Донцовой «Эксмо» и призывало на подмогу общественное мнение в лице своих верных читателей, и намекало на заказной характер «травли» двух издательств конкурентами, будто бы наверняка недовольными тем, что «Эксмо» с начала года еще на треть увеличило свою долю рынка[60].
Нетрудно предположить, что попытки «перекупить» Донцову до того предпринимались не раз, но она всякий раз отказывалась: «Я чувствую себя, как замарашка, которую взял замуж преуспевающий человек в возрасте. Он дал и деньги, и собственный дом, и наряды, и положение в обществе. Он любит тебя и ценит такой, какая ты есть. И тут подворачивается -жиголо, польстившийся на внешний лоск. Неужели можно ответить черной небла-годарностью на то добро, которое для тебя сделали?»[61] (в «Записках безумной -оп-тимистки» она рассказывает, как отказалась однажды даже от двойного гоно—рара, предложенного издателем-конку-рентом[62]).
В другом интервью в ходе скандала-2003 Донцова высказалась еще более резко: «Я никого не просила меня защищать. У меня нет и не будет претензий к издательству └Эксмо“ и лично к Андрею Гредасову и Олегу Новикову (тогдашние коммерческий директор и гендиректор └Эксмо“. — В. Ж.). Я протестую против того, чтобы, прикрываясь моим именем, милиционеры вымогали деньги у успешных людей. В последнее время в России такой стиль поведения правоохранительных органов становится печальной традицией»[63]. По словам «МК», в том же духе высказалась также Татьяна Устинова[64]. «Существует презумпция невиновности, и здесь нельзя торопиться. Я доверяю своему издательству, пока в суде не будет доказано обратное»[65], — заявил и литературный агент Александры Марининой Н. Заб-лоцкис.
Секретов такой удивительной лояльности и безграничного доверия может быть несколько. Наиболее очевидный (личную неконфликтность в данном случае в расчет не принимаю) таков: известно, что «топовые» авторы чаще всего получают вознаграждение «куском», то есть вне зависимости от тиража произведения и факта последующих допечаток.
Другая возможная причина — все те же «негры»: если автор не является единоличным автором собственных произведений, то и скандал ему не с руки. Тем более что, будучи пойманным за руку, издатель всегда может без лишнего шума предложить автору заключить дополнительный договор, выплатив ему неполученный доход задним числом, а также компенсировать «моральный ущерб».
Наконец, еще одно предположение — о том, что звезды на самом деле получают деньги с «дополнительных» тиражей, минуя кассу, — высказывалось уже не раз. Получают — потому, мол, и молчат, иначе бы давно ушли к конкурентам. По крайней мере, в своем заявлении на имя Ген-прокурора России от 1 августа 2003 года старший оперуполномоченный 18-го отдела ГУБЭП МВД России подполковник милиции Олег Морозов, занимавшийся проверкой «Эксмо» (к этому времени, впрочем, арестованный с предъявлением обвинения в мошенничестве), писал: «Весь бизнес издательства сводится к тому, что автор, публикуемый у Новикова, за свое произведение по договору получает небольшие деньги, а основную сумму Но-виков выплачивает наличными. По договору печатается небольшая партия — 10–20 тыс. экз., а реально — 500 тыс. пират-ской продукции и более. Левые гонорары писателей составляют до 50 тыс. долл…»[66]
Так или иначе звезд коммерческой литературы по поводу «серых» доходов власть до настоящего времени особенно не прижимала — возможно, не в последнюю очередь держа в уме предстоявшие то президентские, то парламентские выборы. (Вспомним хотя бы массовое участие звезд шоу-бизнеса в предвыборной акции «Голосуй, а то проиграешь!»). Впрочем, в 1998-м — как раз накануне того, как «Эксмо» решило «перебрендиться», — министр по налогам и сборам пригласил к себе 10–12 самых известных писателей, пишущих в детективном жанре, и, как вспоминает Полина Дашкова, «высказал им очень настойчивое пожелание создать позитивный образ налогового полицей-ского, инспектора. Кто-то откликнулся»[67].
Авторы за свои права:
есть ли шанс?
Однако вернемся в год 1998-й. «…Какое-то вязкое, низкопробное вранье, даже в мелочах, — устами героини романа └Золотой песок“, журналистки Татьяны (имя, по-видимому, тоже не случайно совпадает с именем автора? — В. Ж.) продолжает -разоблачать недобросовестных партнеров Полина Дашкова. — Например, он (писатель Никита Ракитин. — В. Ж.) просил несколько экземпляров своих книг со склада, когда все его авторские экземпляры были раздарены. И тут начиналось что-то несусветное. На огромном складе отключались сразу все телефоны и факсы, никакой связи с внешним миром… На самом деле книги проданы, на складе их нет, но ему, автору, зачем знать такие лестные подробности? Или вдруг оказывалось, что из письменного стола пресс-секретаря издательства таинственно похищена вся пресса за год, то есть не вся, а в основном та, где упоминается имя Годунова. Или вдруг книги его исчезают из продажи. Представляете, в наше время спрос опережает предложение. Так бывает?.. Ему говорили, будто сломался станок в типографии, был десятидневный простой. Но книги других авторов лежат себе на при-лавках…
Известно, как раскручивают других. Обычно это глобальная рекламная кампания, которая стоит несколько сотен тысяч долларов. Платные статьи, платные телеинтервью, постоянное мелькание в прессе и на экране. А Годунова никто не раскручивал… Ни одной заказной статьи, ни одного платного телеинтервью»[68].
В том же 1999 году, когда вышел «Золотой песок», «Эксмо» решило кардинально поменять имидж. Отчасти, по-видимому, это связано с тем, что издательство (а также его руководители) стало приобретать крупные пакеты акций ведущих отечественных полиграфкомбинатов, в связи с чем возникла необходимость в дополнительных мерах по защите расширяющегося бизнеса. «…Говорить о тотальной нищете писательской братии уже не приходится, — зафиксировал последствия судьбоносных перемен сайт └Полит.Ру“. — Перелом в этой сфере произошел в 1999 году и, как это ни удивительно, был связан с изменением имиджа крупнейшего российского издательства └Эксмо“. Концерн решил └перебрендиться“ — стать более цивилизованным, для чего ему, -естественно, понадобился пул └интеллигентных“ авторов. Начав охоту за звездными именами, └Эксмо“ взвинтило цены на авторские права, и, хотя в наибольшей степени от этой гонорарной гонки выиграли └топовые“ авторы, расценки по индустрии в целом тоже поползли вверх. Писатель-ский труд перестал восприниматься как -занятие коммерчески бесперспективное, а престижность его определенно повы-силась[69].
Но насколько повышение престижности писательского труда сказалось на благосостоянии писателей? Похоже, перемены не слишком существенны. По оценкам Владимира Драбкина, главного редактора журнала «Книжный бизнес», средняя цена книги в России — $2,25. Из них $0,07 (3%) достается автору, $0,67 (30%) остается в типографии (бумага и печать), $0,38 (17%) — доля издателя, $0,34 (15%) уходит оптовику и, наконец, $0,79 (35%) — розничному торговцу.
Средняя же цена книги в США — $13, из них автору достается $0,65 (5%), типо-графии $0,67 (5%), издательству $3,9 (30%), оптовику $2,6 (20%), рознице $5,2 (40%)[70].
— Как-то я посчитал, сколько бы зарабатывал при таких же тиражах, например, в Америке, — говорит Михаил Веллер. — Получилось в двадцать раз больше. Но Америка вообще богатая страна. На Западе, если писатель стоит на роялти (проценте с продаж), то цифра колеблется от 5% у простых авторов до 30% у тех, кто возглавляет топ-десятку. А в среднем роялти — 10–13%. И этот процент там исчисляется из розничной цены на книгу[71], которая напечатана в левом верхнем углу задней стороны обложки.
У нас, если писатель стоит на роялти, то процент исчисляется от отпускной цены издательства — той, по которой тираж оптом сдается торговцам. А цена эта отличается от розничной раза в два. Книжный магазин может накинуть 25–30% к цене, по которой купил оптом. Лоточный торговец должен сделать еще большую наценку, потому что надо платить за аренду, ментам, бандюкам, налоговикам и т. д. Если вы у станции метро видите книжку на лотке за 100 рублей, то его владельцем она куплена примерно за 55. Средняя наценка на таких лотках — 80%, а не 35%, как пишется обычно в отчетах. У всех бизнесменов есть тройная бухгалтерия: для своих работников, для своих партнеров, для налоговых органов официально и для налоговых органов неофициально…
А дальше существуют разнообразные и простые способы превратить 15% писательских роялти в 3%. Скажем, существуют фирмы, которые на питерском сленге называются «поганки». Например, есть типография, где себестоимость напечатанной книги составляет 10 рублей. Чтобы продать ее подороже, типография создает фирму-«поганку» и продает ей книгу по 10 рублей, а та — уже по 20. Но фактиче-ски это сама типография продает по 20. Оптовик, чтобы спрятать прибыль, тоже перекладывается промежуточной фирмой, -которая покупает за 20 рублей и ему же перепродает за 60. Эти «поганки» существуют года два, сдавая запутанную или вообще не сдавая налоговую отчетность, а потом самоликвидируются. -В итоге книга себестоимостью 10 рублей продается за 100, но с этой разницы налоги не платятся, поскольку прибыль убирается через две промежуточные «поганки». И если писателю платятся роялти с отпускной цены типо-графии (10 руб.), это будет в 10 раз меньше. И 15% превращаются в 1,5%. А ведь 15% платят лишь самым маститым.
Это лишь один из ходов. А некоторые, скажем так, особо нечистоплотные издатели берут пленки для печати и везут в -Хабаровск, где быстро шлепается и там же, на месте сбывается 10-тысячный тираж. А автора при этом и рядом не стояло. В этом случае автор получает от розничной цены и вовсе 0,5%…[72]
Неудивительно, что иные писатели с книгоиздателями не работают принципиально. Таков Алекс Экслер, создатель -популярного ресурса exler.ru, на котором он публикует свои рассказы и повести.«Я никому не хотел отдавать права на свои книги — художественные произведения и учебники, — говорит Экслер, — поэтому решил издавать книжки сам, для чего создал собственное издательство вместе с моим партнером Феликсом Мучником, директором ЗАО └Софткей“. Мы сами готовим диапозитивы книг и учебников и печатаем их в типографиях, работающих с нами по договору. Наши обязанности -распределяются просто: я вкладываю интеллектуальную собственность, то есть -тексты, и занимаюсь изданием, Феликс осуществляет финансовую, юридическую и организационную поддержку.
На первой повести мы немного просчитались: издали покетбук, рассчитывая, что он пойдет сначала на лотки, чтобы поработать на популяризацию, а не на прибыль. Однако выяснилось, что лоточники берут только раскрученных авторов. Тогда мы стали издавать книги в твердой обложке — специально для магазинов. Кстати, крупные магазины напрямую с авторами тоже практически не работают, поэтому мы стали продавать свои издания буквально через двух-трех крупных распространителей. И вот тогда наши книги стали расходиться очень хорошо.
Сейчас ко мне довольно часто обращаются различные издательства, но работать с ними уже нет никакого смысла. Издавая свои книги самостоятельно, я не только получаю намного больше, но и полностью контролирую весь процесс, прежде всего тиражи. Впрочем, не берусь рекомендовать другим авторам идти моим путем: он достаточно сложен»[73].
Сакральное не подлежит коммерциализации?
«Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель? От вашей буржуазной публики, которая требует от вас порнографии в рамках и картинках, проституции в виде └дополнения“ к └святому“ сценическому искусству?.. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содер-жания».
Это, напомню не успевшим поучиться в университете марксизма-ленинизма, сам Владимир Ильич[74] — в канонической статье «Партийная организация и партийная литература».
Но действительно ли вопрос стоит именно так, ребром: либо «святое» искусство, либо мамона? Либо истинное, но, увы, бескорыстное творчество, либо прилично оплачиваемая, но халтура?
«Я никогда не надеялся жить только литературным трудом ни там, ни здесь», — признавался, как известно, Иосиф Брод-ский, считавший сочинительство глубоко личным занятием и «царапавший» свои «стишки» лишь для того, «чтобы прояснить некоторые вещи самому себе»[75]. «Я не очень профессиональный писатель,— замечал он, — не стремлюсь выпускать книжку за книжкой, в этом есть что-то недостойное, да?»[76] А в 1989-м, спустя несколько лет после присуждения Нобелевки, поэт уточнит: «По профессии или, скорее, по кумулятивному эффекту многолетних занятий я писатель; по способу зарабатывать — преподаватель, учитель»[77].
Похоже, содержать себя профессиональным литературным трудом в наши дни и впрямь ухитряются весьма немногие. «Живущих на литературные доходы во Франции очень мало, несколько сотен человек. А я живу. Я считаю себя писателем интернациональным, какие-то мои книги продаются хуже, какие-то лучше, но почти все переводятся на многие языки и покупаются во многих странах»[78]. Это написано автором романа «Это я — Эдичка» спустя восемь лет после создания оного. А в Китае, точнее, в 13-миллионом Шанхае, о чем рассказывает Сергей Есин в «Дневнике 2005», на средства от издания своих книг из 1100 писателей существуют лишь двое счастливчиков[79].
— Писатель и не должен жить за счет своего творчества! — горячится Абель Поссе, известный аргентинский писатель, чей роман «Райские псы» и другие публиковались у нас в «Иностранке». — Трагично, если ему приходится делать это. Надо уметь жить в катакомбах. И в современном мире независимо от того, чего требует материальная жизнь, писатель должен оставить свою душу свободной. И в Аргентине, и в Испании мои друзья, хорошие писатели, пишут за деньги, чем разрушают свой дар. Литература — это тайные, интимные связи, которые соединяют читателя, который, допустим, после обеда идет в кровать с книгой и чашкой чая, и писателя. Сакральное не подлежит коммерциализации. Тем не менее литература во всем мире становится бизнесом — это видно везде, особенно видно в США, и это ужасно. Писатель еще не начал писать, а издательство и магазины уже диктуют ему, как и что он должен выдать. Лучше бежать от этой сети и стараться издавать книги в маленьких университетских издательствах, где никто не требует от писателя, чтобы он писал о том-то или именно так. Очень много писателей, которые хорошо начинали, оказались тряпками в руках издательств, коммерческих структур. И исчезли как творцы. Общество искушает писателя, оно хочет, чтобы он превратился в субкультурное явление. Если писатель поддается, он покидает мир высокой культуры и превращается в донного обитателя…[80]
С этим согласен и Сергей Дяченко, -украинский фантаст, выступающий в соавторстве с Мариной Дяченко. Начинающему писателю, который видит в этой профессии не только свое призвание, но и один из способов заработать, он прежде всего советует… не стремиться зарабатывать на этой самой профессии. И тогда, мол, все получится. «Как только начинается идеология заработка, все корежится, приобретает иной смысл, — говорит Сергей. — Это не бравада, а принципиальная, выстраданная позиция. Мы с Мариной начинали наш первый роман └Привратник“ семь лет тому назад, не имея понятия, будет он опубликован или нет, а о заработках вообще не говорили.
Понятие └заработок“ для украинского писателя — это пока нечто эфемерное. Но даже если бы мы жили в России или в другой более благополучной стране, я все равно не поверил бы в сочетаемость делового прагматизма и экспериментального поиска. Поэтому начинающий писатель должен иметь какую-то побочную профессию, источник доходов, который дал бы ему возможность быть свободным и тем самым не зависеть от позиции государства, издателя, частного лица или кого угодно. Он должен быть свободным, как птица.
По крайней мере, в том жанре, который мы представляем, фантастике, за молодыми начинающими авторами идет настоящая охота. Но вообще если писатель приносит в издательство так называемые жанровые вещи — детектив, фантастику, любовный роман, который у нас почти не раскручен, это один разговор. А если это личностная, поэтическая вещь, с ним, увы, никто не будет разговаривать»[81].
Но что же прикажете делать поэту или, скажем, прозаику, которому «повезло» работать в жанрах некоммерческой литературы? Соломон Волков рассказывает любопытную историю о том, как Анна Ахматова узнала о направленном против нее и Зощенко постановлении 1946 года. Она в тот день газет не читала, но встре-тила на улице Зощенко, который спросил ее: что же, мол, теперь делать, Анна Андреевна? Ахматова, полагая, что тот задает риторический вопрос, отвечала: «Терпеть»[82].
По-видимому, этот совет актуален и в нашей ситуации. Как-то случайно, по ссылке, я забрел в архив сайта некоего никому не известного клуба начинающих писателей и наткнулся там на весьма познавательное откровение случайного посетителя, представившегося «просто Мастером».
«Хочу немного поделиться собственным опытом. Думаю, что имею на это право: все-таки не одна, не две и даже не десять книг вышло.
На что может рассчитывать начинающий писатель в плане денег? Начинающий получает примерно в три-четыре раза меньше, чем Мастер. Не надейтесь разбогатеть с первой книги. Вам повезет, если получите 10–12 тысяч рублей. Вот когда напишете свою десятую книгу, сможете рассчитывать на более солидные возна-граждения. Но это будет еще не скоро, так что └пишите, Шура“».
И далее оттуда же: «Существует несколько золотых правил общения с издательством. Никогда не требуйте денег. Никогда не ругайтесь с редактором. Никогда не думайте, что литература без вас не обойдется».
Если бы всякий абитуриент Литера-турного института своевременно знакомился с этим откровением Мастера и его тремя «никогда», то, возможно, он еще трижды подумал бы, прежде чем браться за -профессиональное перо, и уж наверняка -более осмысленно отнесся бы к выбору предпочтительного литературного жанра.
А что предпринять тому, кто уже сделал свой выбор? Конечно, оно можно и потерпеть, но кушать-то, как напоминает история писателя Непеина, иногда тоже что-то надо…
Есть один путь. Слыхали ли вы что-либо о так называемых «грантоедах»? Это довольно любопытный писательский тип, родившийся на обломках бывшего Союза и практически неизвестный сегодня широкой публике. Оказывается, часть литераторов, владеющая одним из европейских языков, наловчилась получать писательские гранты и стипендии в европейских странах. Да не просто получать, а, по сути, жить на эти гранты.
Сегодня в Европе более трехсот домов литераторов, своего рода аналогов прежних наших писательских домов творчества в подмосковных Переделкине и Малеевке. В основном они существуют в развитых странах, прежде всего в Германии, но есть также в Польше, Словакии, Эстонии и даже в экономически не слишком развитой Румынии.
Часто выглядит это как старинный замок или усадьба со своей литературной легендой, связанной с именем родившегося или жившего здесь классика. Но может оказаться и действующим монастырем — именно здесь предоставляет места для четырех писателей один из швейцарских фондов.
Но если в бывшем СССР, не говоря уже о сегодняшней России, подобные дома творчества всегда были платными, деятельность западноевропейских домов литераторов обеспечивают благотворительные фонды, финансируемые государством, региональными администрациями, а также частными спонсорами. Так, руководство академии «ШлесСолитьюд» («Замок одиночества»), что под Штутгартом, проводит специальную лотерею, прибыль от которой направляется на содержание замка и его постояльцев.
Цель приглашения литераторов из бывшего СССР — установление культурных контактов с ранее закрытыми обществами.
При этом пребывание гостей на интеллектуальном курорте не просто бесплатно — им еще выплачивают стипендию в размере от 500 до 1000 долларов, выделяемые на срок пребывания — от месяца до года. Рассказывают, как екатеринбургский драматург Олег Богаев, которому посчастливилось провести год в упомянутом «Замке одиночества», сразу же шокировал немцев тем, что купил в супермаркете мешок картошки — чтобы уж не отвлекаться от сочинения пьес[83].
Но шутки шутками, а некоторые литераторы за счет подобных поездок весьма неплохо существуют, из-за чего, к примеру, украинское писательское сообщество, как сообщает «Газета по-киевски», фактически разделилось на полиглотов-«грантоедов» и всех остальных[84]. Ведь «отрабатывать» подобную поездку, подчеркну, не приходится: от стипендиата не всегда требуется даже отчет о написанном за время творческой командировки. Единственное условие большинства фондов — чтобы на произведениях, созданных в этот период, если таковые окажутся, было указано место их написания.
А вот в Китае, рассказывает Сергей Есин, есть государственные писательские стипендии. Правда, на 13 млн жителей и двух экономически самодостаточных писателей в том же Шанхае имеются 1100 представителей «нищей писательской публики, работающей в разных местах и живущей на какие-то крохи», на которые выделяется десять больших писательских стипендий, каждая не менее чем по $600. После реформирования системы госстипендий их размер составит уже $1500, но писатель уже должен будет заключить договор со своим профессиональным союзом на написание за год определенного количества романов или повестей[85].
Ну а как быть тому, кому не довелось разжиться субсидиями? Тут рецепт прост. Надо отправляться, как Бродский, преподавать, сочинять на заказ рецензии да предисловия к стихотворным сборникам. Или, как Довлатов, вести передачи на радио. Или, как восходящая звезда «серьезной» российской прозы NN, с которой я начал свое повествование, выдавать на-гора сценарии для телесериалов.
Ваш покорный слуга, к примеру, решил попробоваться на радиостанцию «Эхо Москвы». Где для начала его, между прочим, попросили проявить себя «писателем» новостной заметки по мотивам известного стихотворного шлягера «Наша Таня громко плачет»…