Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2007
Отечественная война 1812 года, вызвавшая небывалый патриотический подъем во всех слоях российского общества и показавшая всему миру силу и мощь русского оружия, нашла свое отражение в русской литературе и изобразительном искусстве. Однако и Александрийский столп, и монументальный роман Л. Н. Толстого “Война и мир”, Военная галерея 1812 года с портретами генералов — победителей Наполеона — в Зимнем дворце, статуи М. И. Кутузова, М. Б. Барклая-де-Толли и “Русского Муция Сцеволы”, стихотворение М. Ю. Лермонтова “Бородино” и многочисленные картины различных русских художников, отражающие героические эпизоды войны, были созданы уже после ее окончания. И как-то среди них “затерялись” карандашные портреты живых героев, сделанных с натуры выдающимся художником Орестом Адамовичем Кипренским в грозную осень 1812 года, когда враг еще находился в сердце России — Москве. Лица и имена изображенных участников войны были известны современникам, поэтому художник не затруднял себя указанием их данных. Но прошли десятилетия, сменились поколения, и некоторые из портретов стали “безымянными”. В своей книге “Кипренский в Петербурге”, опубликованной в 1981 году, автор — искусствовед А. П. Валицкая писала об одном из них: “Очень далек от бранных настроений неизвестный военный врач, рисованный Кипренским в 1812 году. Растрепавшиеся волосы, чуть ироничная улыбка тонких губ, высоко поднятые подвижные брови — весь этот облик вдумчивого, мягкого, интеллигентного и сугубо статского человека как-то чужд его военному мундиру с высоким шитым воротником и орденским знаком”.
И действительно, так не по-военному выглядит на нем военный мундир с Владимирской звездой, дававшейся за боевые заслуги, что современным нам искусствоведам было трудно представить, что “неизвестный” врач к 1812 году успел прослужить в русской армии 22 года, участвовать в четырех войнах, сделать сотни сложнейших операций на поле боя, написать несколько научных трудов, стать главным инспектором медицинской части по армии, президентом Медико-хирургической академии, лейб-хирургом, действительным статским советником. Но не стоит винить искусствоведов, что человек, изображенный на карандашном портрете Ореста Кипренского, более полутора столетий во всех музейных каталогах и альбомах именовался “неизвестным военным врачом”, а сам портрет находится в запасниках Русского музея.
Только после победы над Наполеоном на ставшего лейб-медиком императора Александра I, действительным тайным советником, баронетом Я. В. Виллие пролился дождь русских и иностранных орденов и наград.
Ровно через три года после того, как Орест Кипренский нарисовал портрет Виллие — в сентябре 1815 года, в Париже — по заказу первого хирурга короля Пруссии — генерал-штаб-хирурга доктора Герке фон Франка — художник Филипп Франк создал другой портрет Я. В. Виллие: суровый взгляд, приглаженные волосы и бакенбарды, синий мундир, осыпанный орденами. Через год Ф. Больт создал еще более парадную гравюру, которая вошла во все издания, написанные о выдающемся медике.
Только в 1973 году известный писатель и историк, заведующий сектором русской культуры Эрмитажа В. М. Глинка высказал основанное на изучении “Российского медицинского списка”, в котором сообщается о должностях, чинах и орденах всех врачей, имевших право медицинской практики в России, предположительное мнение, что указанным врачом может являться Я. В. Виллие (“Сообщения Гос. Эрмитажа”, XXVII, Л., 1973. С. 24–27). Однако, несмотря на высокий авторитет исследователя, это мнение не было признано абсолютно доказательным, и сомнения оставались до 1995 года, потому что было известно, что Кипренский предпочитал работать “с натуры”, но в 1812 году он не выезжал из Петербурга в действующую армию, а Я. В. Виллие, напротив, с театра военных действий не отлучался. Так что их встреча была маловероятной.
Вопрос об окончательном решении, является ли указанный “неизвестный военный врач” известнейшим русским хирургом первой половины XIX века или кем-то другим, был передан в НИИ судебной медицины. Группу исследователей возглавил заведующий физико-техническим отделом НИИ судебной медицины Минздравмедпрома РФ, профессор кафедры криминалистики и уголовного процесса Московского института МВД д. м. н. В. Звягин. Задача, за которую взялись исследователи, явно относилась к категории “повышенной сложности”. После предварительных консультаций с историками, эксперты остановились на двух наиболее “подходящих” объектах: генерал-интенданте Г. Н. Рахманове и лейб-медике Я. В. Виллие. Были подобраны их портреты, написанные другими живописцами, и вывод был однозначным: на рисунке, сделанном Кипренским, изображен Яков Васильевич Виллие.
Однако чтобы гарантированно исключить возможность любой ошибки, дополнительно была использована компьютерная технология сравнения зрительных образов по особым физиогномическим точкам, которые наносились на разных портретах независимо друг от друга. После этого изображения попарно совмещали между собой, предварительно приводя к одному масштабу. Вывод экспертов был окончательным: “Отмечено полное координатное соответствие реперных точек по вертикали и их параллельное смещение по горизонтали, коррелирующее с углом поворота головы изображенного”.
Одновременно было сделано еще одно открытие: портрет писан с натуры. Значит, Кипренский и Виллие все-таки встречались лично, и эта встреча произошла после 22 сентября 1812 года, то есть уже после того, как Яков Васильевич был награжден орденом св. Владимира. Будем надеяться, что найдется исследователь, которому удастся решить и эту загадку.