Опубликовано в журнале Нева, номер 11, 2007
Лев Гурский. А вы — не проект? -Волгоград: ПринТерра, 2006
В конце прошлого года вышла книга Льва Гурского «А вы — не проект?» (Волгоград: ПринТерра, 2006). В ней помещены несколько интервью с писателем, в которых он говорит о том, что стремится работать на грани серьезной и массовой литератур, стараясь брать у них самое лучшее — изобразительность и поучительность у первой и занимательность у второй. В качестве своих литературных учителей Гурский назвал имена Грэма Грина, Кингсли Эмиса, Ивлина Во, Энтони Берджесса. Сама эта попытка работать сразу с двумя -типами художественного дискурса является одним из магистральных направлений современной культуры. В данной статье мы попробуем рассмотреть, насколько подобное сочетание удалось автору, на примере «президентского цикла», в который на настоящий момент входят три романа: «Убить президента» (М.: Время, 2004), «Спасти президента» (М.: Время, 2004), «Никто, кроме президента» (М.: Время, 2005).
Издатели дали романам несколько жанровых определений — «ехидный детектив», «остросюжетный политический триллер», «иронический триллер». Однако простодушный читатель, поверивший этим обозначениям, будет несколько удивлен отсутствием в романах привычных признаков жанра. Прежде всего, как уже отмечали многие критики, это касается сюжета, который можно назвать детективным только условно. Да, в романах всегда присутствует загадка, однако обычно она проясняется задолго до развязки. К примеру, в «Убить президента» становится понятно, кто тайный злодей, в начале второй части, после чего роман превращается в смесь триллера и боевика. В «Спасти президента» вообще несколько сюжетов, и только один из них — поиск организатора и исполнителя покушения — является условно детективным. В «Никто, кроме президента» имеется настоящая детективная история — поиск убийцы резинового магната, -однако она также завершается задолго до конца романа.
Тем не менее сюжет в романах Гурского играет очень важную роль. Первый роман построен на разоблачении коварных замыслов нового президента, решившего вернуть страну к прежнему состоянию. Второй описывает гротескную ситуацию, когда в выборах принимают участие мертвые претенденты на пост главы государства. Третий, буквально воплощая известное изречение, показывает, как «кухарки» управляют государством. Во всех трех романах герои действуют под давлением внешних обстоятельств, сюжет движется вперед событиями, а не внутренними побуждениями персонажей. В конце романов, как и положено по законам жанра, все разъясняется и заканчивается более или менее благополучно. Все это действительно сближает романы Гурского с массовой литературой. С другой стороны, во всех трех произведениях имеется несколько повествователей (в «Убить президента» — 11, в «Спасти президента» — 9, в «Никто, кроме президента» — 8), что для подобной литературы за редким исключением крайне нехарактерно. Этот прием усложняет интригу и замедляет повествование, отвлекая читателя на частности и посторонние предметы, которые никак не участвуют в развитии сюжета. Монолог повествователя состоит из разных элементов. В нем представлено не только описание текущих событий, но и воспоминания персонажа, и не идущие к делу рассуждения, и небольшие бытовые зарисовки. Все это более или менее подробно обрисовывает изображенный характер. Конечно, сущность этого характера всегда завязана на определенные события сюжета, но большая часть черт и характеристик как бы повисает в пустоте, оказываясь для выбранного жанра избыточной.
В системе персонажей всех трех романов есть достаточно четкое распределение ролей. Условно их можно обозначить как «опасные сумасшедшие», «честные служаки», «умные чиновники» и «клоуны». К «опасным сумасшедшим» относятся президент («Убить президента»), «мститель» и полковник Панин («Спасти президента»), Желтков («Никто, кроме президента»). «Честные служаки» — это в первом романе Макс Лаптев, генерал Дроздов, оружейник Ройфе, отчасти по признаку преданности своему делу и бескомпромиссности сюда можно отнести и Леру Старосельскую, во втором и третьем романах — это Макс Лаптев. «Умные чиновники» — это бывший президент и посол Козицкий в первом романе, глава администрации Болеслав и Козицкий — во втором, президент, Школьник и тот же Козицкий — в третьем. К «клоунам», конечно же, относится в первую очередь писатель Фердинанд Изюмов, который действует во всех трех романах. Во втором романе отчасти эту роль выполняют редактор Морозов и Аркадий Полковников. Есть также комбинированные персонажи — например, Павел Семенович, телохранитель президента, соединяет в себе черты и «честного служаки», и «клоуна».
Одним из основных признаков массовой литературы являются серийность и наличие сквозных персонажей. Таких персонажей в «президентском цикле» Гурского четыре — это капитан Макс Лаптев, редактор Морозов, посол Козицкий и писатель Фердинанд Изюмов. В двух первых романах действует также Аркадий Полковников — в первом романе простой тележурналист, во втором — директор «Останкина». В отличие от текстов массовой литературы сквозные персонажи в романах Гурского не просто дублируются, а определенным образом развиваются, представляя собой не столько маски, сколько динамичные художественные изображения. К примеру, Аркадий Полковников показан в первом романе как честный, умный, энергичный и удачливый тележурналист, во втором романе, оказавшись на посту директора, он теряет все свои положительные черты и становится беспринципным карьеристом, приобретая при этом болезненное пристрастие к талисманам и всяческим приметам. Редактор Морозов, в первых двух романах изображенный скорее негативно, в третьем неожиданно оказывается способным на бескомпромиссный поступок. Василь Козицкий, характер которого не меняется, последовательно продвигается по служебной лестнице: в первом романе он посол Украины в Москве, во втором — премьер-министр, в третьем — и. о. генерального секретаря ООН. А вот капитан Лаптев, наоборот, постепенно упрощается. Если в первом романе этот персонаж обрисован достаточно широко: тут и сценки из семейной жизни, и отвлеченные наблюдения, и не связанные с происходящими событиями замечания, то во втором и третьем романах весь «психологизм» из образа капитана исчезает, зато в несколько раз усиливается его служебное рвение.
Наиболее примечательным персонажем в романах «президентского цикла», на наш взгляд, является Фердинанд Изюмов. Если в «Убить президента» Изюмов в качестве повествователя появляется всего два раза и обрисован он достаточно лаконично (честолюбив, глуп, любовь к эпатажу и ярким тряпкам), то в «Спасти президента» этот образ значительно расширяется и углубляется. Изюмов по-прежнему комичен, но он перестает быть жалким, неожиданно обретает яркость и психологическую глубину. В третьем романе у Изюмова появляются черты хорошего лидера и умелого организатора, способного заботиться о своих последователях и приносить пользу обществу. Лев Гурский называет свои произведения «скоропортящимся продуктом», считая их жестко привязанными ко времени написания. Очевидно, он считает политическую подоплеку романов одной из главных составляющих сюжета. Однако, как мы видим на примере Изюмова, художественный образ у Гурского часто отрывается от своего прототипа и начинает развиваться дальше по присущим ему внутренним законам. То же самое относится и к романному целому: созданная Гурским художественная реальность, при всем ее кажущемся подобии, не имеет прямой связи с реальностью политической, представляя собой мир абсолютно отдельный и самостоятельный. И единственное, что их связывает, — это воля автора, желающего быть актуальным и по-учительным. Вероятно, форма детектива для романов была выбрана с этой же целью. То, что она является для текстов Гурского не—органичной и навязанной извне, подтверждают постоянные отступления от жанрового -канона.
В тех случаях, когда Гурского не сдерживают представления о читательских ожиданиях, он выстраивает свое произведение совсем по-другому. Рассмотрим, к примеру, рассказ «Улыбка Гекубы». На первый взгляд он посвящен описанию будней киллера Саночкина и, за исключением невнятной развязки, вполне соответствует законам жанра. Второй взгляд обнаруживает нехарактерную для этого жанра детализацию образа — Саночкин оказывается не просто киллером, а киллером-мизантропом, распространяющим свое негативное отношение практически на всю окружающую его действительность. Лейтмотивом рассказа является фраза «Саночкин не любил…». В заказах, которые получает этот необычный киллер, также обнаруживается нечто странное и подозрительно знакомое. И только внимательно вчитавшись в рассказ, мы понимаем, что его смысловым центром является эпизод с телевизионным ток-шоу, которое посвящено литературным римейкам. Именно исправлением развязок и выпрямлением сюжетов мировой литературы и занимается герой рассказа. Таким образом, в основу сюжета «Улыбки Гекубы» положена иронически переосмысленная тенденция развития современной литературы. Очевидно, что к этой же модели тяготели бы и романы Льва Гурского, если бы автор не ограничивал искусственно полет своей фантазии и бег своего ехидного пера.
Массовое произведение имеет в основе сюжета тайну, загадку, некую неувязку или недостачу, решая/восполняя которую герой проходит через ряд испытаний и выходит в результате на новый уровень. С этой точки зрения романы Гурского никак нельзя отнести к этому типу литературы, так как развязка оказывается мнимой — в лучшем случае восстанавливается статус-кво («Убить президента»), в худшем — герои получают иронически сниженную версию утраченного («Никто, кроме президента»). Главное действующее лицо серии — Макс Лаптев — так и остается капитаном. Один из важнейших признаков массовой литературы — размытость категории автора, личность которого может обнаруживать в тексте только общее, только известные всем штампы. В романах же Гурского автор представлен в полном объеме, в том числе и своим индивидуальным взглядом на окружающую действительность, на устройство общества и на порядок дел в мироздании. Более того, применяемые автором художественные средства — гротеск и доходящая до абсурда ироническая -гиперболизация — никак не свойственны массовым произведениям с их подчеркнутым стремлением к «правдоподобию». Таким образом, по совокупности основных признаков оказывается, что романы Гурского все-таки -принадлежат не к массовой, а к серьезной лите—ратуре. Его предшественниками, на наш взгляд, -являются вовсе не Грэм Грин или Ивлин Во, а М. Е. Салтыков-Щедрин, М. Булгаков, И. Ильф и Е. Петров, Я. Гашек и др.
Как известно, в начале 1870-х годов среди русской интеллигенции была необыкновенно популярна идея хождения в народ. Замаскировавшись под ремесленников и торговцев, -интеллигенты проникали в деревню и пытались вести там антиправительственную пропаганду. Заканчивалось все одинаково: благодарные мужички без труда вычисляли не своих, ловили и доставляли в полицейские участки. Как ни подделывается Лев Гурский под «народного автора», все равно его выдают холеные руки, правильная речь и осмысленное вы-ражение лица. И массовый читатель безошибочно чует в нем не своего. Так стоит ли стараться?!
Анна Голубкова