Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2006
Аэропорт в Пуэрто-Плата сер и скромен в сравнении с цивильной громадой аэропорта в Дюссельдорфе. Но в узком длинном коридоре к багажному конвейеру уже выступала местная художественная самодеятельность. Ага, подумала, поют, пляшут, может, нечего терять, не то, что европейцам. Гостей с другого полушария местные жители считают, как я поняла позже, богачами. Да так, видно, оно и есть, — глядя на бедность доминиканцев. Спрятанная от отдыхающих нищета коренных жителей будет пробиваться наружу еще не раз.
Небольшой автобус за двадцать минут домчал прибывших к туристическому комплексу. Это целый город, вымытый, вычищенный и построенный по образцу a1 la Европа. Но качество исполнения явно ниже. Зато обслуживающий персонал хоть куда.
Доминиканцы — своеобразная смесь кровей индусов, негров и испанцев, причем пропорции могут быть разные. Поэтому видишь то абсолютно черного представителя этой нации, то желтоватого оттенка, то просто смуглого. Основной язык — испанский. Сильнее всего, видно, негритянская кровь, так что здешние жители смахивают на выходцев из Африки. Но жизнерадостность и легкость восприятия жизни — особая: полицейский с пистолетом на боку, общаясь со своими товарищами, приплясывает, кассирша в магазине сумму отстукивает и напевает. Настроение у меня так и поднимается. Почти каждый встречный поздоровается и что-то весело поспрашивает. Я радостно сообщаю, что я из России. Особого восторга в глазах, правда, не вижу, но улыбки не исчезают…
Эти люди, доминиканцы на морском берегу, как оторвавшиеся от солнца лучики, выполняют свое Божеское назначение: улыбаются гостям, непрестанно приветствуя: “Ола!” — хотя бы в десятый раз, проходя мимо. Уставшие, оттаивающие прибывшие на экватор со всех краев северного полушария ответно бормочут что-то улыбчивое, невнятное. Знание языка здесь не обязательно, издавай только приветственные звуки.
Детская непосредственность доминиканцев первое время умиляет. Ничего не стоит этакому здоровому, за сорок, детине, видящему меня первый раз, подойти ко мне, пожелать всяческого счастья и ласково приобнять. Поразительно, что не шокирует, потому что очень естественно. Но с такой же непосредственностью будут местные здоровяки настойчиво, с улыбкой выманивать, что-то лопоча оправдательное, денежки. И ведь выманят!
Одиночные торговцы для отдыхающих — самая тяжкая напасть. По тому же пляжу каждые три минуты проходит обвешанный несметным количеством шелковых шалей и платков большущий темнокожий и кричит поет: “Парэ!” или что-то в этом роде, — по такой-то жаре! — дескать, покупайте! Но, увы, раскошеливаются единицы. Как уговаривал меня лоточник купить каменную женщину с подпертым рукой челом! Но мне нужен был на мои маленькие деньги только дельфин. Столько боли и сожаления было в сливовых глазах несостоявшегося продавца, что я долго извинялась перед ним. Но зачем мне женщина, да еще каменная?
А работают местные мужички — пятеро — как один: четверо смотрят, а пятый кидает, скажем, мусор вилами в кузовок машины. И так гурьбой от одной кучки мусора к другой. Но шутят и смеются непрерывно. И никаких перекуров, потому как никто не курит.
В райских резервациях для отдыхающих, как я их назвала, на парковых дорожках царственно лежит множество, причем трехцветных, кошек. Эта трехцветность, как считается, приносит счастье. Но не известно, кому. А собак нигде нет, как будто этого вида в природе и не существует.
Но самое забавное здесь — пляж. Подвозит туда купальщиков открытый фургончик с колесным трактором впереди. Из трубы валит дым — и вперед: пять минут, и вот оно, Карибское море! Но не тут-то было. В моей путевке написано: все включено. Да, все, кроме моря. Морское дно у самого берега и дальше покрыто каменными полянами, причем почти сплошняком, а камни — неровные, с острыми иглами. Попробуй, выберись на чистую воду! Послушное сборище загорающих, в основном из Англии и Германии, не рискуют купаться, бултыхаются в водичке по пупок. И никто не возмущается, самое удивительное. Вот такой всемирный обман. На мой вопрос: что же это за море, где плавать нельзя?! — служащие нашего роскошного отеля только улыбаются. Главное — работает реклама в Интернете, народ прибывает, денежки идут. Удивляют сами отдыхающие — “не возникают”, как говорится. Такие вот законопослушные или просто послушные. А ведь и живут неплохо в своих Англиях и Германиях, работает гладко государственная машина, не то, что у нас. Такое впечатление, что все они, европейцы, — на одно лицо, судя по виденным мной гостям Карибского побережья. Не то, что в России, где, кого ни возьми, всяк со своей особинкой, — цепляет неповторимостью. И что главное у моих соплеменников: души их клокочут, терзаются. Отсюда, от разнообразия личностей, может быть, и хаос? Хаос есть, а гармонии нет. Вот такие пляжные мысли. Зато здесь, на Карибских островах, развернулась во всей земной красе божественная природа. Вот они, райские сады со стрижеными под газоны безмерными полянами. На деревьях красуются огромные яркие цветы, высоченные кокосовые пальмы покрывают большие пространства, по-королевски раскидывают кроны неведомые деревья с необхватными стволами.
А банановые пальмы! Несколько десятков плодов вызревает невероятной по размерам гроздью, а с низа ее, непонятно почему, висит диковинный кувшинчатый цветок. Глядишь, не наглядишься. Все эти пространства — сказочная “резервация” для приезжающих европейцев, местное население сюда не допускается.
В самой республике проживает 8 млн человек собственного населения и постоянно наслаждается райской жизнью 3 млн приехавших на отдых. Они же и дают основной доход доминиканцам. Потому их холит и лелеет местная власть. Какова же она, жизнь местного населения и само оно? Узнала немало, проехав по острову Санта-Доминго с экскурсией под названием “Сафари-Джип”.
Грузовичок-джип с открытым верхом мчит экскурсантов по дорогам и дорожкам острова со скоростью 70 км в час. Жара не донимает, так как от движения возникает ветер. Перед глазами пробегает высокая мрачно-черного цвета гора с плотной дымкой у вершины. Да и не одна: вдали поднимается стена таких же гор. Есть в этом особое величие. А вблизи — почти неописуемые красоты природы. Вот целые рощи, нет, леса кокосовых пальм, перемежающиеся с травяными полями, никак не возделанными. Экзотика всегда притягательна, особенно на другой половине планеты. Происходят зримые открытия. Ради этого, наверное, и путешествуют люди.
Сворачиваем на красногрунтовую дорогу в тропическом лесу. По обе стороны — лиственная чащоба, перевитая лианами. Лианы сетями обхватывают деревья. Там, где ровная местность переходит в каньон, они свисают откуда-то сверху подобием множества вертикальных змей. Да, паразитирующих лиан не меньше, чем самих деревьев. Все, как у людей… Да не все.
Нас привозят к жилищу доминиканской семьи. Рядом с ним — очень жалким, непонятно как сработанным строением под низкой крышей — сарай-курятник. Петухи кукарекают непрерывно, вид у них страшно ободранный: шеи и ноги — без перьев, потерянных в нескончаемых боях, гребешки еле намечены. Жилище для семьи и внутри крайне убого: подобие глиняной плиты, уголок с домашней утварью, земляной пол. Есть и спальня с фотками на стенах и с разного рода украшениями, еще одна комнатка с маленьким телевизором. Все это имеет грязновато-неряшливый вид. Под навесом сидят темнокожий мужчина, хозяин, и дети. Мужчина непрерывно пьет что-то из крошечных пластиковых стаканчиков. Хозяйка преподносит и нам, туристам, такие же стаканчики с темной жидкостью. Оказывается — кофе. Позже я узнала от своего гида, что это жилье демонстрируется постоянно за плату от туркомпании, что и является единственным заработком для семьи. Специального места для мусора, похоже, и нет. Он везде: вдоль дороги близ жилья, за изгородью. Зрелище тяжкое и неприглядное. Цивилизация почти отсутствует, механизацию представляют мотороллер и крошечный грузовичок.
Подъезжаем к одноэтажному зданию, довольно приличному на вид. Это школа, из двух комнат. В каждой — по два стола и по 7–8 детей и учительница. Дети сидят вокруг столов, что-то рисуют, пишут.
Наш “джип” подкатывает к речке с очень быстрым течением. Вхожу в нее, и меня несет с курьерской скоростью вперед. Меня едва успевает подхватить наш расторопный гид. Парень-симпатяга, 28 лет, он прекрасно ведет экскурсию на английском языке. Это и во время езды на “джипе”. Между рассказами что-то и споет. Говорит, что он местный, испанец. На берегу реки меня окружили дети, полушепотом прося “песо” (местная денежная единица). Просить им, видно, не разрешается. С собой у меня ничего не было, увы. Да, бедность великая. Рай здесь только для туристов. Вот и едем дальше по раю на ланч, то есть на обед. А в плоскокрышем кафе для нас уже танцуют и поют в центре зала в ярких нарядах три девушки: две темнокожие и одна смуглая. Все красавицы босоноги, стройны, — глаз не оторвать. Так поют и пляшут — хоть на любую столичную сцену в Питере и в Москве.
Праздник жизни продолжается на лодках, плывущих по тропической реке Джассика. Медленно движутся моторные лодки вдоль пышных извилистых берегов. Вспоминается прочитанное когда-то путешествие по Амазонке. Кстати, доминиканцы гордятся, судя по нашему гиду, своей независимостью и не очень-то жалуют американцев. По крайней мере, здесь их не видно. При всей бедности в этой стране, похоже, неплохо поставлена военная служба: военная зона, расположенная вдоль дороги, выглядит вполне цивильно. Армия — показатель уровня развития страны, вот доминиканское правительство и старается.
По ходу экскурсии гид рассказывает о заводах, перерабатывающих кофе и еще что-то, об интенсивной торговле фруктами со многими странами. Но денежный ручеек от нее, очевидно, небольшой.
На нашем пути по острову Санта-Доминго не попалось ни одного здания, имеющего архитектурную ценность. Не считать же оштукатуренные корпуса нашего туристического комплекса…
Во время экскурсии ко мне подошел гид из другой группы и спросил, почти утвердительно, не из России ли я. А он, дескать, бывший казак, как я поняла. Здоровый такой мужичина под сорок пять лет с очень знающими и не очень ясными глазами. Угадал-таки! Познакомился и… как забыл. Слишком затертая душа, что ли? Да и голую задницу зачем было показывать пассажирам-туристам во время прогулки на лодке? Такое вот у бывшего казака лицо. Вместе с тем одна из англичанок в нашей группе, прощаясь, подала вдруг мне руку и с трудном сказала по-русски: “До свидания!”, — а за время поездки я ее и не примечала. Трогает такое.
Да, всюду люди хорошие и не очень независимо от страны и национальности. Несколькими днями раньше познакомилась я с русскими “англичанами” — мужем и женой. Более десяти лет живут они в Лондоне. Он — бывший гимнаст и спортивный тренер, звать Вахтанг, из Грузи; она — Татьяна, русская, разводит собак, то есть имеет свое дело. Вахтанг нынче работает таксистом. Так как заработки много больше. На новой работе прибавил в весе 40 кг, живот носит перед собой, как большой мешок. Живут обеспеченно, а счастья в глазах не видно. Дом, да не один, построили, ехать в Россию не имеет смысла, говорят. Хотя к англичанам испытывают неприязнь.
В это же время я подружилась с подлинными англичанами, совсем молодой парой. Столько в них желания общаться, столько простоты и радостного дружелюбия, — вот тебе и чопорные жители “туманного Альбиона”! И главное, светятся счастьем, никого не ругают. А ведь тоже много трудятся: он — инженер по подводным лодкам, она — медсестра. Думай, что хочешь.
Речной путь закончен, и мы пересаживаемся в поджидающий нас у причала тот же фургонистый “джип”. И вот… Атлантический океан! Впервые стою на берегу настоящего океана, не моря. Чувствую великую разницу. Такое впечатление, что Земля осталась где-то далеко позади, — так огромен необозримый океанский простор. На берег катит не обрывочная, а сплошная безмерная волна с белым гребнем, за ней через десяток секунд другая, гул стоит до небес. Волны долго разливаются по чистейшему желтому песку, и вся эта красотища пылает ярким светом под экваториальным солнцем. Океан влечет неудержимо, меня бросает с волны на волну, изнутри распирает радость и… страх. Теперь мое смешение с океанской стихией вспоминается как неповторимый праздник души и тела. Одного этого дня достаточно, чтобы поездка в такую даль от родины не оказалась зряшной.
Десять дней пребывания в импровизированном на земле раю — и наступает пресыщение. Ведь тут находишься по другую, не активную, сторону жизни. Сойдет с меня загарная позолота, на улицах моего города будет меня встречать северный ветер и холодный дождь. Ну и что ж. Скучное это дело — находиться вне жизни, даже и в любом раю.