Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2005
А я живу, где блещут воды,
Где к лодкам ластится Ока,
Где неоглядье небосвода
Объято шелестом леска,
Где блеск полуденного зноя
Златит сосновые стволы,
Где скрыто что-то неземное
В наплывах сумеречной мглы.
И где слоистый вал тумана,
Клубясь, туда меня влечет,
Где слышен голос океана
В струистом русле окских вод.
В ГЛУБИНКЕ
Памяти Глеба Горышина
Места болотисты, унылы,
А речка тихая мелка.
Воздуты ветреною силой
Предгрозовые облака.
Они толкаются, теснятся,
Зеленоваты и белы.
И лиловеют и клубятся
Их розоватые валы.
Тропою влажной и окружной
Иду не к речке, не к избе.
В приметы веря простодушно —
Я возвращаюсь… сам к себе.
И к той земле, что пеленала
Туманом краешек леска.
А жизнь, что так порою мяла,
Сейчас мне кажется легка.
Как будто заново открыто
Окно судьбы в то бытие,
Где шумной жизни преизбыток
Лишь оттеняет скорбь ее.
* * *
Ржаная жнива блещет сухо,
А в небе — журавлиный клин.
И терпко веет горьким духом
От облетающих крушин.
Я рад глядеть на эту жниву,
На предзакатный небосвод,
На эту блеклую крапиву,
На блеск и зыбь озерных вод.
Я все люблю и все приемлю,
Хоть жухнет, вянет все кругом.
Вот-вот и снег падет на землю,
Утихнут воды подо льдом.
Я сам стихаю, словно воды…
Вдвойне любимо бытие
Пред увяданием природы,
Успокоением ее.
* * *
Глядь-поглядь — кругом разруха.
Сумрачно полей лицо
И древесным водит ухом
Одряхлевшее сельцо.
Там от облака — бело,
Там, в тиши излучины,
Воду пенило весло,
Клацали уключины.
Там, как цепи на причале,
Что и гулки, и звонки,
Перебойчато стучали
Кровельщиков молотки.
Там на весь просторный двор
Петушиный жаркий спор.
И защиты ради
Подползал травы вихор
К жердочной ограде.
А когда жара палила,
Грелись ящерки на пне…
То, что было, то не сплыло —
До сих пор живет во мне.
* * *
А за окошком — сад в цвету,
Отволглая земля.
Тревожит неба высоту
Жужжание шмеля.
Жужукай, шмель! Пришла пора
Сойти зиме на нет.
И тень соседского двора
Пронизывает свет.
Бредет, шатаясь, муравей
В пробившейся траве.
И трепет яблонных ветвей
Сокрыт в сырой листве.
Ликуй, листва! Жужукай, шмель!
Цветущий сад, шуми!
Искрись, небесная капель!
Прохлада, обойми
Дорогу, поле и лесок,
Тростник и ковыли,
Весь этот дивный уголок
Касимовской земли.
Как нынче буйно сад цветет!
Как шумно шмель кружит!
Судьба из рук поводья рвет,
Жизнь передыху не дает!
И все бежит, бежит…
ИЗ ПАВЛОВСКА В ЦАРСКОЕ СЕЛО
…И здесь среди чистых, глубоких снегов,
Так пышно и нежно метелицей взбитых,
Под низкими кронами лип и дубов
Мы словно бы ищем с тобою защиту.
Защиту от стуж нестерпимых и злых.
Ужели нам нечем от них защититься?
Но… выпала участь — одна на двоих —
На жизненном круге друг к другу прибиться.
Должно быть, затем так нежданно возник
Наш путь среди этих деревьев и снега,
Чтоб мы ощутили, хотя бы на миг,
Что все-таки есть эта самая… нега.
Так, значит, недаром блаженно бредем
Из Павловска в Пушкин по торной дорожке.
И мягким, пушистым, искристым снежком
Зима твои радостно белит сапожки.
* * *
Как мы живем! Никто так скверно
До нас не жил! О, жизни шум!
Ты стала — замкнутой и нервной,
Я — раздражителен, угрюм.
Но всякий раз томлюсь и жажду
Тебя вернуть, любовь моя…
Поверить в ложь, как раньше в правду,
Сегодня вдруг решаюсь я.
Вернешься ли? Я не уверен.
Зачем все это? Не пойму!
Давно я сам себе не верю,
Но… верю сердцу твоему,
Как верил каждому движенью
Твоей души, словам твоим,
Пустым тревогам и сомненьям,
Поспешным клятвам, завереньям
И тем постыдным откровеньям,
Легко истаявшим, как дым.