|
ВЫБОР
Однажды
в зеркале ответит мне старик.
Он улыбнётся грустно и лукаво
и облик мой – каким лекалом
измерит, словно черновик?
Я – глина в жарких пальцах времени. Сейчас
итог всей выплавки и не представлю –
какой из миллионов Павлов
к нему придёт? Какой из нас?
*
* *
Смычком, смычком! – из оркестровой ямы
в запале радостно хлестнуть.
Перелистнуть по праву Вальсингама
заученное наизусть.
Ты, деликатный, это чувство знаешь:
тьму отражающий рояль
и совершенство белоснежных клавиш
отмолотить ничуть не жаль.
Да будет лязг! Он высвободит ноты,
в колоннах нагнетая хруст,
и впустит в храм, торжественно дремотный,
шкодливого щенка искусств.
Скрипичный ключ зажечь как факел ночью,
в канун кромешной глухоты.
А ты молчишь и крикнуть что-то хочешь.
И звук извлечь не можешь ты.
МНОГОТОЧЬЕ
свобода человека –
лишь проявленье фатума.
на языке молекул
мы говорим об атомах.
а пустота бормочет,
полна подсказок,
и ставит многоточье
оживших масок.
*
* *
Где радуги сплетаются, как змеи,
Изнемогая и хмелея
От яда солнечных оков,
Душистый мрак шьет паутину
Волшебных мировых основ,
Найдешь меня, найдешь меня ты там.
Где горькая пыльца молитв – пылает,
Тропинки рая устилая
Многоголосой пеленой,
Блуждают люди – полульдины,
Мечтая обрести покой,
Найдешь меня, найдешь меня ты там.
Где фениксы прекрасны и безумны,
Целуют стынущий Везувий,
Огнем навек опьянены,
Надежды, сочные маслины,
Врастают косточками в сны,
Найдешь меня, найдешь меня ты там.
Где небо обретают водопады
И миг становится громадным,
Законы обращая вспять,
Все женщины и все мужчины
Родились, чтобы танцевать,
Найдешь меня, найдешь меня ты там.
САД
То ли
взят в перекрестие, то ли распят,
и в прицеле мелькают багровые сны.
Все дороги ведут в нерасстрелянный сад,
где могилы не вырыты, но учтены.
Там калитка – ровесница казней и смут,
а за ней, на развалинах света,
утро песен заветных
и
новый приют.
И вокруг невесомые груши цветут
на прогнувшихся ветках.
ТЬМАЯКИ
Океан глухонемой
сам не знает, что глубок.
Тьму невидимой рукой
перемешивает бог.
Опрокинув облака
в тонущую белизну,
светлая тень маяка
брюхом ползает по дну.
Океанский монолит
наблюдая на просвет,
ночь нелепицу плодит –
то, чего в помине нет.
Тьма возводит маяки.
Воды памяти горят.
То, что зрело – вопреки,
расцветёт – благодаря.
И вокруг – ни нас, ни зги,
но всё шире и ясней
по воде идут круги
от невидимых ступней.
ДЕТСТВО
Янтарный, чистый, сладкий свет.
Вокруг, искрясь, танцует утро, –
Незабываемый момент! –
Сплетаясь в утренние фрукты,
В обилие пузатых ваз,
Салатниц, соусниц, салфеток, –
Воистину здесь всё для нас! –
Здесь размножаются конфеты,
Всё ходят по столу, творя.
Идут направо – песнь заводят,
Налево – сказку говорят…
Их ем я, и во всей природе,
Во всей отчаянной судьбе
Уж торжествует сладость детства!
Живой травою колыбель –
Цветёт, густеет и смеётся.
*
* *
«Спасаясь
сигаретами от грусти…»
Елена
Асенчик
Орех он пережевывает грецкий
и наливает клюквенный компот.
Его таращит, плющит не по-детски…
А он спиртное, как назло, не пьёт.
Не пристрастился даже к никотину.
Когда близка последняя черта,
пирожные флотилией картинно
плывут в распахнутую гавань рта.
Ах, если бы дымил он паровозом!
Ах, если бы в три горла наливал!
То спился бы до самого цирроза,
скурился бы, конечно, наповал.
Спасаясь чем попало от печали,
он смотрит через форточку во двор.
Тоску заест харчами-куличами,
чтоб не заела первая его.
|