|
РОЖДЕСТВЕНСКОЕ
Из пеплоса, из тоги, из шинели,
Как духи зла из древней ворожбы,
Мы вышли все, а в нас вошли шрапнелью
Под пошлыми предлогами судьбы.
Весло на плечи! Кто не видел моря,
Тот назначенья снасти не поймёт.
Волхвов вела таинственная зоря,
Поэта грусть вселенская ведёт.
Холодный луч не согревает спины,
Поцарствуешь тут, лежа на боку!
А в небе проплывают херувимы
И сыплют сверху белую лузгу.
Весну закличь в январские сугробы,
Её добро до гроба береги –
До возвращенья в чёрные утробы
На Одиссеевы печальные круги.
*
* *
К.
Кинелеву
Идущим медленно под горку –
Ты мне запомнишься таким –
Сжимающим, как похоронку,
Желтеющий «Советский Крым».
Чуть пригубляющим Массандры
Всезаживляющий портвейн
И озирающим с досадой
Набитый виршами портфель.
Израненный тоской кромешной,
С осколком горестным в груди,
Сияй алмазом сумасшедшим,
Друзьям и недругам свети,
О, вышних новостей доносчик,
Бродяга голубых кровей!
К «Сатурну» выхожу на площадь
Кормить привычно голубей:
Секрет бессмертия изведав,
Они воркуют, и клюют,
И отнимают у соседа
Сухую корку – жизнь мою.
КАЛИНОВ
МОСТ
Какие
сжечь мосты, какие перейти?
Не хожены давно волшебные пути,
Утоплены следы в шелковой мураве,
На дубе крячет вран, и
ветер в голове.
Страна косматых крон и сизых голубей.
Поднялся белый пар над грудями полей.
Молочны воды рек, кисельны
берега,
В округе ни души, ни друга, ни врага.
Сон сому пригубил из белого цветка,
Небесным табуном проносятся века,
Безбрежен Бежин луг, застоен водоём,
Ходить бы здесь сам-друг, валяться бы вдвоём.
«Верните сердца стук! – деревья вопиют, –
Мы по ошибке тут нашли себе приют».
Вторгается тоска в сладчайшую из дрём,
Покоен Бежин луг, замылен
окоём.
ПЕРВЫЙ
ЗВОНОК
Витает
лета пух упрямый,
А мама моет, моет раму,
Стеклянный натирая глаз
До скрипа, как в остатний раз.
Еще телес не сжато жито,
К пеленам бирки не подшиты,
Щебечет птица с хохолком,
Но веет, веет холодком.
Увы, не в люди выйдя – в двери,
Скопив бутылки и потери,
В небесный свой СССР
Глядится снулый пионер.
Иной шагает по Европе
С сумой в руке и флагом в жопе,
Неся экзистенциальный бунт
В ремонт часов или секунд.
Из мрака показалась Эос,
Как розоперстой ни приелось?!
Но тянет лямку всё одно,
Как испокон заведено.
В титановой родясь рубашке,
Люби по юности Наташку,
В былье валяйтесь нагишом,
О, это будет хорошо!
Будь добрым, а иначе – слабым,
Как в первый класс – по пабам, бабам.
И не судим, и невредим,
И невесом, как белый дым.
РЕПЕТИЦИЯ
Цветы закрылись наглухо.
В затворе Киев спит.
Горой навис над лабухом
Упоротый пиит.
Клейма поставить некуда
На испещрённый лист.
И бредни полным неводом
Гребет сюрреалист.
Обрывки детства трудного,
Укора страшный сон
Из подсознанья мутного
Вылавливает он.
Теснятся несуразные
В бесплотной череде
Слова разнообразные,
Избитые «не те».
Гурьбою скоротечною
Проходят пред тобой
Живущие за речкою,
За речью, за судьбой.
Колотятся нездешние
В дремучем мозжечке
Кукушкою в скворечнике,
Синицей в кулачке.
По свету горе мыкая,
Срываешься на крик,
На клёкот и курлыканье –
Заоблачный язык.
*
* *
Б.
М.
Не за силу, не за качество
Среброкудрой бороды –
Полюбился за иначество,
Неистраченность звезды.
Черствый голос одиночества
Непроглядного, как яр.
Промельк древнего пророчества,
Синих глаз твоих пожар.
Ты приходишь раз в столетие:
Пожил, век повековал
Словно всех детей на свете
Нежно в лоб поцеловал.
*
* *
Ирине
Машинской
Эх, яблоко, куда, скажи
Ты котишься? Рожна какого?
За пограничья, рубежи,
В пределы царствия иного.
По блюдцу с голубой каймой,
По бережку, по окоему,
По тонко зримому тобой
Судьбы таинственному крому.
Вестимо, что движенье – жизнь
Для апельсина заводного.
Мне правду-матку доложи!
Успел устать от остального.
Кому петля, кому спираль.
Дай отдохнуть своей кукушке,
Души бескровную медаль
На бархат приколов подушки.
ДУБАЙ
Искрит дубайская геенна,
И пыль Аравии столбом,
Он в пункте получил обменном
Динарий с золотым гербом
И, разошедшись не на шутку,
Наквасился во вторсырьё.
И полюбил обэриутку
За неосознанность её.
Не помогли чужие стены,
Земля чужая не снесла,
Лишь вязь Арабская катренов
От сумасшествия спасла.
В них ничего не разбирая,
Но чувствуя – Аллах велик,
К пескам Маската и Дубая
Щекой доверчиво приник.
*
* *
Путём кармических лучей
Вернувшись в мир многострадальный,
Припомнишь все до мелочей,
Обмытый бабкой повивальной.
Округу криком огласишь,
Набат и плач предвосхищая.
И голуби сорвутся с крыш.
Была, сынок, война большая…
|