|
АПОСТОЛЫ
Зелёный звукоряд, букварь листвы
раскрылись, как восторг, земными алтарями.
И новый дар благословят волхвы:
наш верный Царь грядёт и дышит за дверями.
Как в нетях не пропасть и Бога не прогневать?
Природа выше нас и глубже сна.
Мы – яблоко стыда, надкушенное Евой,
посланий грозовые письмена.
Мы прощены горением псалма.
Но если угодить предсказанному снами –
нас ветряки крестов сведут с ума.
Так ворон видит смерть, идущую за нами.
Мы – исцеление расслабленного света.
Но тот, кто будет признан чудаком,
добавит свету грань и буквицу Завета,
нам по волнам являясь босиком.
И нам всего на свете тяжелей
восстание огней Отеческого гнева.
Нам – веру напоить, как, влив елей,
разжечь лампаду нерадивой девы.
Мы – древо партитур, наитий невесомых,
тягучего огня, чутьё летяг.
Мы – корневой побег в родильне чернозёма,
и осень – наш могучий, дымный стяг.
*
* *
Движениями рук в могучей тьме
нас вылепит слепой из тёплой глины
и жизнь вдохнёт – и мы в своём уме
услышим плач Петра и Магдалины.
Предавший и возлюбленная, весть
верна – не об учителе заезжем,
но радость упоительная есть
о Сыне, осуждённом и воскресшем.
Разъяты вихрем царские дома,
ведут слова на суд ревущей бездне.
Но мы, побеги тайного письма,
затеплим песнь – и растворимся в песне.
*
* *
Небесный луг и души, как цветы,
и удивленье глотки соловьиной,
и поцелуй земли как правоты:
минувшая судьба непоправима.
Ионосферный луг, высотный яр,
библейский воздух благорастворенья…
Но вяжется любовь, как терпкий дар
чудесного обмана и прозренья.
Любовь моя, направь мои ступни
к тебе, хмельной занозе, вечной сшибке!
О Господи, прошу Тебя, храни
моё земное право на ошибку…
* * *
Так дорог мне в суровом храме
хранитель родовых ключей –
приворожёнными стихами
разворошённый книгочей.
Вот он идёт по коридорам –
и открываются в пыли
листы, прошитые простором,
горючие века Земли.
Единокровными ночами
ему услышать довелось:
во мне кузнечиком печальным
стрекочет световая ось.
*
* *
Чем памятны лето, гортанная ранняя осень?
Уколет в рубашке, навеет пшеничная ость
седьмые концерты дождя и взъершённые косы,
поэзию, солнечный свет, виноградную гроздь.
В струении лета ладонь златотканой иконы
нас благословила невидимым певчим смычком.
Как вещие сны поутру, эта память бессонна
и пышет в траве заблудившимся светлячком.
Мы знаем – незримые ангелы нами владели,
их руки, склонившись над нами, держали венцы.
Повздоривши зря, мы мирились, обнявшись в постели,
как в чреве у матери мирятся близнецы.
Нам так не по силам поверить в мирские наветы,
нам так невозможно представить, что будем мы врозь,
как тайно дразнясь и сплетаясь, растут на рассвете
поэзия, солнечный свет, виноградная гроздь.
|